Сюр Америка. Глава 24. Легкий треккинг в Андах
Глава двадцать четвертая. Легкий треккинг в Андах.
Уараз, шесть утра. Дрожа от холода и внезапной тяжести рюкзака, стою на пороге своей мечты - посмотреть на Сьюла Гранде и прочие шеститысячники Кордильеры Уайуаш. Мне осталось всего ничего - найти хостел на эту ночь, продукты на следующие десять дней, и тех ослов, кто все это потащит в горы.
Пока мы там, в стылом Уаразе, в компании австрийского паренька и баскской пары - не вздумайте назвать их испанцами, как я, Иньяку немедленно оскорбился и ожег меня взглядом - пока мы бродим в поисках дешевого жилья, рыжий австриец клянется, что хостал Кэролайн с террасой на крыше будет в самый раз - я расскажу, почему Сьюла Гранде.
Вольный пересказ на основе прочитанной книги и просмотренного фильма. Touching the void. Enjoy. (Касайся пустоты. Наслаждайся)
Два друга раздолбая, по совместительству практикующие альпинисты, Джо Симпсон и Саймон Йейтс, отправляются в Перу чтобы покорить. В Альпах уже все покорено, а вот западный склон Сьюла Гранде манит первопроходом. В перуанских странствиях они встречают еще одного увальня, слава богу не альпиниста, и просят посторожить лагерь, пока сгоняют покорить.
Через три дня изнуряющего опасного подъема они стоят на вершине. Этот западный склон так и остался за ними, после так никто и никогда. На спуске, на высоте около шести, Джо прыгает как-то не так, и его левая голень проходит через коленную чашечку. Он лежит в снегу и ждет посмотреть в глаза Саймону. Он ждет увидеть в них свой приговор, потому что невозможно в одиночку спустить с шести тысяч, столь крутых и опасных шести тысяч, человека со сломанной ногой. Вертолеты здесь не летают. Саймон вздыхает и обвязывает Джо веревкой.
Они изобретают некую схему спуска с двумя веревками, узлом между ними и карабином. Впоследствии русскоязычный интернет называет их раздолбаями и дилетантами, не умеющими вязать специальные узлы и вообще кто прется в горы с таким снаряжением. Джо с Саймоном этого не слышат и в буран на шести тысячах на отвесном склоне борются за жизнь. Потом Джо висит над пропастью и понимает, что не может перещелкнуть карабин. Саймон, уперевшись ногами в снег, чувствует, как над пропастью висит Джо и своей тяжестью тянет в пропасть и его. Воет буран.
Съезжая к краю пропасти, Саймон вытаскивает из кармана нож. Зажмурившись, ржет по веревке. Потом откидывается в снег и засыпает.
Утро. Буран стих. Саймон заглядывает за край обрыва, и видит болтающуюся веревку и трещину внизу. Трещина кажется бездонной. С мыслью, что своими руками убил товарища, Саймон начинает спускаться.
Джо очнулся в темноте и тишине. Темнота и тишина давила. Он долго кричал в одиночестве от страха. Он не хотел умирать один. Потом он решил, что не будет умирать и исследовал трещину. Он закрепил веревку и спустился вглубь, отпустив веревку, когда она закончилась. Джо оказался на плоскости, куда из наклонного туннеля пробивался солнечный свет.
Утром пятого дня, без еды, воды и со сломанной ногой Джо лежал на крутом склоне около пяти тысяч метров. Он хотел жить, яростно, отчаянно и бесстрашно. Еще три дня он мучительно полз вниз, от камня к камню, проваливаясь в беспамятство и выныривая под звучавшую в голове музыку Битлз. Сдаться было бы гораздо проще, закрыть глаза, перестать двигаться, прислушиваясь к своей боли и своей жажде.
На седьмой день Джо дополз до лагеря.
Перенеся множество операций на злополучном колене, Джо Сипмсон продолжил ходить в горы. Также после пережитого он обрел дар писать книги.
А я хочу посмотреть на поле боя, где Джо боролся с отчаянием и смертным страхом. Хочу, чтоб вокруг меня вертелись в хороводе вершины и лагуны. Хочу смотреть на горы.
Пока Наташка караулила мужа в скайпе, чтобы попрощаться перед треккингом и попросить прислать денег, я отправилась искать ослов. Для треккинговых агентств Уараза запрос был неинтересен - вот если я возьму в довесок гида, повара, продукты и переносной треккинговый сортир, то нам будет о чем поговорить…. А два осла и третий, который их погоняет - нет, прибыль от этого заказа не окупит даже телефонный звонок в Llamac, где судя по словам турагентов, и есть среда обитания ослов и их погонщиков. Ненавязчиво слышалось, мол давай, крошка, езжай в Йямак, начало трека и там сама на месте все организуй.
- Ах раз так, - оскорблено говорю я, - да мне вообще никто не нужен, возьму в аренду палатку, куплю газ и три бутылки писки и покорю Сьюла Гранде по западному склону.
Мы с Наташкой запальчиво покупаем рис, две банки рыбных консервов, чечевицу потому что в Москве она очень быстро варится, горсть орехов и шоколадку. Арендуем палатку и коврики. В завершении покупаем два билета на автобус в Йямак на пять утра.
На исходе путешествия я отточила умение делать омлет с помидорами - в любых условиях, на сковородке любой кривизны, пользуясь ножами различной степени тупости омлет выходил неизменно воздушным и обитатели хостела завистливо провожали взглядом нас с Наташкой, удаляющихся со сковородкой на открытую террасу с зябким видом на ночной Уараз.
Когда за спиной раздалось робкое покашливание, я вздрогнула и уронила на колени кусок воздушного омлета.
- Кто здесь, - хрипло каркнула я, перехватывая поудобнее вилку.
- Простите, это я, Иньяку, - смущенно сказал баск. - Я видел сегодня, как вы в холле ставили палатку - по народной баскской примете это к дороге. Дальней.
- Выходим на рассвете, - сумрачно отвечала я. - Я, блондинка и таблетки для обеззараживания воды.
- Но вы приехали только утром, а пойдете на высоты в четыре - пять тысяч метров, как же акклиматизация, - беспокоился Иньяку.
- У нас за спиной большой опыт наслаждений на альтиплано, - я мрачно ухмыльнулась.
Баск уважительно помолчал, но недолго.
- Вы нашли себе ослов, - продолжал мешать моему ужину Иньяку.
- Ни одного, - злобно огрызнулась я. - Эти ослы сказали, что в Уаразе нет ослов.
- И как же быть, - растерялся баск.
- В традициях русских женщин останавливать коня на скаку, тушить горящие избы и носить двадцатикилограммовые рюкзаки в Кордильере Уайуаш, - пафосно заявила я. Иньяку с сомнением посмотрел на хрупкую блондинку. Наташка, не понимая ни слова из разговора, важно кивнула.
- Мы купили газ и продукты на двоих, и уходим в горы на рассвете, - мрачно отрезала я
Рассвет наступил неожиданно быстро, только успела сомкнуть глаза после унылых попыток впихнуть невпихуемое в шестидесятилитровый рюкзак. Поднявшись с этим рюкзаком по ступеням, ведущим к автостанции, я немедленно захотела мужчину. Любого, у кого есть два осла. Рядом невозмутимо пыхтела Наташка. Судя по выражению лица, она проклинала тот день, когда сказала "А чё все поедут наслаждаться в Южную Америку, а я как дура".
День 1. Llamac - Pocpa
Мы вывалились из автобуса в одинадцать утра. Толпа грязных оборванных израильтян немедленно ворвалась в оставленный нами автобус. Они крепко вцепились в сиденья и напряженно ждали, когда автобус тронется в обратный путь. Судя по молчанию, обычно израильтянам не свойственному, они немного устали в этой кордильере и хотели в душ.
- Ишь, наслажденцы, - пихнула меня в бок Наташка.
- Мне нужен мужчина, - несколько не в тему отвечала я.
- Прямо здесь, - изумилась блондинка.
- Именно, - отрезала я и направилась к группке перуанцев, увлеченно деливших оставшиеся от израильтян продукты.
- Не подскажет ли благородный дон, где в этом селенье можно найти погонщика ослов и пару животных, - робко начала я, не веря в успех предприятия. Представлялось, как я являюсь в деревню Большое Грязюкино где-нибудь в российской глубинке и спрашиваю, кто из местных хочет быть мне проводником в поисках народного фольклора дней на двенадцать выходить немедленно. Так же ярко представлялось, как я буду фольклорно послана, потому что все мужское население Большого Грязюкина либо в запое, либо с похмелья, а еще у них семья, картошка и сенокос одновременно. Однако молоденький парнишка, ничуть не удивившись, сказал, что сейчас позовет соседа.
Сосед, крепкий дядька лет пятидесяти, с хитрым прищуром, не заставил себя ждать.
- Сеньор Назарио, - протянул он мозолистую ладонь. - Когда выходим?
Назарио поставил следующие условия - отдельную палатку, набор продуктов, питательный завтрак и ужин в должное время, и все это за пять долларов в сутки за осла, и десять - за их аррьеро, сеньора Назарио.
Пока супруга собирала Назарио в поход, мы со списком продуктов пошли в лавку. Сонная девушка заторможено пялилась в калькулятор, пока сыну Назарио, посланного в помощь и проследить, чтобы купили все по списку, не надоело и он перемножил в уме пропитание папаши. Вышло 37 солей.
Только благодаря аппетитам аррьеро мы оказались при сахаре - в Уаразе блондинка со словами «от сахара толстеют» вытащила пакет из продуктовой корзины.
- Итак, мои маленькие друзья, - начал разговор Назарио, походя огрев палкой заленившегося вдруг осла, - куда идем?
Я достала карту и развернула. Долго всматривалась в рельеф, пока Наташка не подошла и не перевернула карту согласно нашему местоположению.
- А, ну для затравки перевальчик в 4 300м, и ночуем у лагуны Yahuacocha, - храбро сказала я. Рюкзак лежал на спине у осла, и море было по колено.
- Вчерашний день, - поморщился Назарио. - Так никто не ходит. В этом сезоне модно ночевать в Matacancha, там есть уютные загоны для скота. Он пришпорил лошадь и вместе с женой скрылся впереди.
- Эээ, мы так не договаривались, - оскорбилась блондинка. - Что это, я иду пешком, а он верхом.
- Вообще-то его работа погонять ослов, и как он это делает его личное дело, - увещевала я блондинку.
Тропа легко поднималась вверх, вдоль звонко перекатывавшейся реки Llamac. Мы шли дворами деревушки Pocpa, и уже у околицы я разглядела под забором старушку и умилилась - дряхлая бабулька в живописных лохмотьях споро орудовала иголкой, сосредоточенно нависая носом над рукодельем.
- Как аутентично, - думала я с умилением и вертела фотоаппаратом, готовясь половчей ее сфотографировать. Бабулька подняла нос от вышивки и принюхалась в пространство. Ее рысьи глаза заметили вспышку, и старушка взвилась в воздух в яростном прыжке.
- Деньги давай, деньги, - клекотала она, несясь наперерез и всплескивая юбками. Я оторопела, блондинка спряталась мне за спину и осторожно выглядывала.
- Сгинь, нечистая, - сплюнула я три раза через плечо и, судя по визгу, попала в блондинку. Старушка неслась через овраг, отталкиваясь посохом.
- Вы проходите через независимое поселение Покпа, входящее в заповедник Кордильеры Уайуаш, муниципальный сбор двадцать пять, - тянула когтистую ладонь бабулька. Здесь открылась неприятная истина, что почти каждое село будет брать деньги на поддержание территории с проходящих треккеров. В путеводителе про это сказано не было, денег с собой в нужных количествах не было тоже.
Бабуся выписала нам билет и степенно вернулась к рукоделью. Я, напряжено пересчитывая в уме финансы, пошла дальше вверх, стараясь угнаться за Наташкой. Она шла как по своей харьковской сумской улице, легко покачивая бедрами и не делая попытки запыхаться или вспотеть.
Нас остановил дождь. Вначале он несмело накрапывал, а потом разошелся и стал лить без стеснения. Дождь был ледяным, до снега ему не хватало нескольких метров вверх. Назарио возился в кустах и ставил свою палатку. Мы с Наташкой стынущими пальцами поставили свою и обнаружили, что в ней нет тамбура. Ни с какой стороны. Самое обидное было, что в хостеле мы действительно натянули ее в холле и придирчиво щупали за тент. На такую мелочь, как отсутствие тамбура, никто даже не обратил внимания.
- Ну ты как, начала наслаждаться, - прожевав фундук, сумрачно спросила Наташка.
- Ммм, дай запить, - протянула я озябшую руку за бутылкой писки. Был первый день треккинга в Андах. Дождь оживленно барабанил по палатке и стекал вовнутрь крупными каплями.
День 2. Pocpa - laguna Mitacocha.
Палатку кто-то пнул снаружи, она сотряслась. От сотрясения с потолка сорвались капли воды и оросили спальник.
- Бамос, Эухения, - говорил кто-то снаружи, продолжая пинать палатку. - Ты же хотела наслаждаться перуанскими Андами и смотреть на горы - гор немножко не видно из-за дождя и тумана, но зато моя жена сварила кашу и у нас остались клеевые объедки.
Вышли под моросящим дождем и, оскальзываясь на мокрой тропинке, повлеклись вверх. Пройдя минут двадцать, я заметила бегущего веселой трусцой нам навстречу мужичка.
- Привет, девчонки, - радостно помахал он посохом. - Чегой-то вы тут одни?
- А мы и не одни, - осторожно отвечала я. - С нами два осла. И аррьеро. Догоняют.
- Ну, это в корне меняет дело, - одобрительно кивнул мужичок и взмахнул котомкой.
- А что это у вас в сумочке, уж не сыр ли, - продолжала я беседу, вспомнив, что в списке
продуктов, жизненно необходимых для функционирования сеньора Назарио, значился сыр.
- Сыр, сыр, - довольно закивал дядька. - А кто у вас аррьеро?
- Сеньор Назарио.
- О, Назарио, брат мой, - с размаху хлопнул себя по лбу дядька. - Сделаем так, - он хитро прищурился и забормотал - вы сейчас покупаете этот великолепный круг сыра - дядька развязал мешок и помахал этим кругом у меня перед носом, - и чтоб вам самим его не нести, о нежные крошки, я сам передам его ниже моему брату Назарио.
- Легко, - обрадовалась я и заплатила сорок солей, подсунув на всякий случай фальшивую двадцатку. Дядька чересчур довольно улыбнулся и поспешил вниз.
С Назарио мы договорились встречаться в Матаканче (Matacancha) - так должна была называться горная деревенька. К Матаканче вела асфальтированная дорога.
- Ну, по дороге неинтересно, и чё это, аррьеро верхом, а я, как дура, пешком, - капризно протянула блондинка и остановила огромный грузовик. Грузовик ехал в Хуаяйянку (Huallanca), где были рудники и полезные ископаемые.
Мы выскочили в Матаканче. Дождь не мог определиться стать ли снегом, и на всякий случай поливал и тем и другим. В долгой долине перуанцы собирали палатки.
Иностранцы выходили из палаток и печально шли на перевал. Петляли лабиринты загонов для скота, сложенных из просто камней, которые никогда не падают.
- Надо найти укрытие от дождя и определиться с планами, - скомандовала блондинка. - Женяспроси, где они здесь пережидают дождь.
Перуанец уныло махнул в сторону коровника. Там на камни была накинута солома в виде хижины.
Я с грустью смотрела на бутылку, чей уровень становился все мельче. В бутылке была писка. В хижину просунул голову Назарио. Он был без жены и без лошади
- Ну что, Эухения, надо бы тут заночевать, погода нехороша, - закинул удочку аррьеро и пытливо на меня посмотрел. Блондинка подпрыгнула в ярости, ударившись головой о соломенную крышу.
- Только вперед, и никаких компромиссов, - взвизгнула она, после чего вопросительно прошептала в мою сторону - а может того.. вернемся?
Домой?
Тут пришла очередь подпрыгнуть мне с воплями что это моя мечта, наконец я до нее добралась, и не позволю каким-то блондинкам…
- Понял, - кротко сказала Наташа и насупилась. - Тогда полный вперед. Раньше начнем - раньше закончим. Какой сегодня день - всего второй?
- Кстати, Назарио, - вдруг вспомнила я. - Мы тут встретили твоего брата…
- Но у меня нет братьев, - растерялся Назарио. - Только сестра, Хуана, она живет в Лиме.
- Ты не понял, Назарио, - тревожно повторила я. - Мы встретили твоего брата и купили у него сыр. Лицо аррьеро просветлело. - Давайте сыр, я понесу, - предложил он.
- Назарио, ты опять не понял, - вздохнула я, уже слишком хорошо понимая происшедшее. - Мы встретили твоего якобы брата, купили у него сыр и попросили передать тебе.
- И много сыра, - печально спросил аррьеро.
- Вот такой круг, - я щедро взмахнула руками и всхлипнула. - Меня обманули?
- Увы, - шумно вздохнул Назарио. Стоящий рядом осел выпустил газы.
- Духам, это было приношение местным духам кордильеры, весь этот сыр, эти уплаченные сорок солей - задыхаясь, думала я, карабкаясь на перевал. У перевала не было имени, только высота - 4 685 м. В горах высота важнее имени. Наташка скрылась далеко впереди. Назарио иногда поджидал, а я все делала эту трудную работу идти вверх, когда легкие растягиваются дырявой гармошкой. То, что ты втягиваешь на вдохе - дождь и туман. В ботинках хлюпает. Окоченевшие руки накрепко обхватили треккинговую палку. А пейзаж, драматические горные вершины, ледяная просинь лагун в узких долинах - все то, ради чего я иду в горы, что должно помогать, насыщать взгляд, наполнять окоём - скрыто завесой тумана и дождя.
Спустившись с перевала, оскальзываясь в мокрой ослиной тропе, я не обнаружила блондинки.
- Где твоя подруга, Эухения, - спрашивал Назарио, ловко переступая рядом с моими подгибающимися коленями.
- Будем искать, - прошипела я, и коротко добавила - найду - убью.
Наташка нашлась около будочки, где опять просили заплатить. Денег у нее не было, и она кротко сидела на крыльце.
- Ну где ты ходишь, разве можно быть такой медленной, - напустилась на меня Наташка, - я совсем замерзла…
- Наташа, а вот помнишь, мы были на Титикаке, и поутру надо было восемь километров за полтора часа, и ты там еле плелась - это было что, - взвизгнула я, напугав стоящего рядом осла.
- Ну… мне просто было неинтересно, - промямлила блондинка.
- А здесь интересно, - грозно наступала я.
- Неинтересно, - призналась Наташка. - Но очень холодно.
Мы шли через поле к берегу лагуны. Лагуна должна ластиться к подножью Ширишанки(Jirishanca), но туман тщательно прикрывал горы. Было очень обидно.
- Эухения,, что у нас на ужин, -вывел меня из печального ступора Назарио. Наташка сидела в палатке и разглядывала мокрые носки. Уже третью пару. Я вздохнула и склонилась над горелкой.
В моем дневнике этот день заканчивается так: «забились в платку к аррьеро, доготовили, поели, дождь, холодно, спать».
Уараз, шесть утра. Дрожа от холода и внезапной тяжести рюкзака, стою на пороге своей мечты - посмотреть на Сьюла Гранде и прочие шеститысячники Кордильеры Уайуаш. Мне осталось всего ничего - найти хостел на эту ночь, продукты на следующие десять дней, и тех ослов, кто все это потащит в горы.
Пока мы там, в стылом Уаразе, в компании австрийского паренька и баскской пары - не вздумайте назвать их испанцами, как я, Иньяку немедленно оскорбился и ожег меня взглядом - пока мы бродим в поисках дешевого жилья, рыжий австриец клянется, что хостал Кэролайн с террасой на крыше будет в самый раз - я расскажу, почему Сьюла Гранде.
Вольный пересказ на основе прочитанной книги и просмотренного фильма. Touching the void. Enjoy. (Касайся пустоты. Наслаждайся)
Два друга раздолбая, по совместительству практикующие альпинисты, Джо Симпсон и Саймон Йейтс, отправляются в Перу чтобы покорить. В Альпах уже все покорено, а вот западный склон Сьюла Гранде манит первопроходом. В перуанских странствиях они встречают еще одного увальня, слава богу не альпиниста, и просят посторожить лагерь, пока сгоняют покорить.
Через три дня изнуряющего опасного подъема они стоят на вершине. Этот западный склон так и остался за ними, после так никто и никогда. На спуске, на высоте около шести, Джо прыгает как-то не так, и его левая голень проходит через коленную чашечку. Он лежит в снегу и ждет посмотреть в глаза Саймону. Он ждет увидеть в них свой приговор, потому что невозможно в одиночку спустить с шести тысяч, столь крутых и опасных шести тысяч, человека со сломанной ногой. Вертолеты здесь не летают. Саймон вздыхает и обвязывает Джо веревкой.
Они изобретают некую схему спуска с двумя веревками, узлом между ними и карабином. Впоследствии русскоязычный интернет называет их раздолбаями и дилетантами, не умеющими вязать специальные узлы и вообще кто прется в горы с таким снаряжением. Джо с Саймоном этого не слышат и в буран на шести тысячах на отвесном склоне борются за жизнь. Потом Джо висит над пропастью и понимает, что не может перещелкнуть карабин. Саймон, уперевшись ногами в снег, чувствует, как над пропастью висит Джо и своей тяжестью тянет в пропасть и его. Воет буран.
Съезжая к краю пропасти, Саймон вытаскивает из кармана нож. Зажмурившись, ржет по веревке. Потом откидывается в снег и засыпает.
Утро. Буран стих. Саймон заглядывает за край обрыва, и видит болтающуюся веревку и трещину внизу. Трещина кажется бездонной. С мыслью, что своими руками убил товарища, Саймон начинает спускаться.
Джо очнулся в темноте и тишине. Темнота и тишина давила. Он долго кричал в одиночестве от страха. Он не хотел умирать один. Потом он решил, что не будет умирать и исследовал трещину. Он закрепил веревку и спустился вглубь, отпустив веревку, когда она закончилась. Джо оказался на плоскости, куда из наклонного туннеля пробивался солнечный свет.
Утром пятого дня, без еды, воды и со сломанной ногой Джо лежал на крутом склоне около пяти тысяч метров. Он хотел жить, яростно, отчаянно и бесстрашно. Еще три дня он мучительно полз вниз, от камня к камню, проваливаясь в беспамятство и выныривая под звучавшую в голове музыку Битлз. Сдаться было бы гораздо проще, закрыть глаза, перестать двигаться, прислушиваясь к своей боли и своей жажде.
На седьмой день Джо дополз до лагеря.
Перенеся множество операций на злополучном колене, Джо Сипмсон продолжил ходить в горы. Также после пережитого он обрел дар писать книги.
А я хочу посмотреть на поле боя, где Джо боролся с отчаянием и смертным страхом. Хочу, чтоб вокруг меня вертелись в хороводе вершины и лагуны. Хочу смотреть на горы.
Пока Наташка караулила мужа в скайпе, чтобы попрощаться перед треккингом и попросить прислать денег, я отправилась искать ослов. Для треккинговых агентств Уараза запрос был неинтересен - вот если я возьму в довесок гида, повара, продукты и переносной треккинговый сортир, то нам будет о чем поговорить…. А два осла и третий, который их погоняет - нет, прибыль от этого заказа не окупит даже телефонный звонок в Llamac, где судя по словам турагентов, и есть среда обитания ослов и их погонщиков. Ненавязчиво слышалось, мол давай, крошка, езжай в Йямак, начало трека и там сама на месте все организуй.
- Ах раз так, - оскорблено говорю я, - да мне вообще никто не нужен, возьму в аренду палатку, куплю газ и три бутылки писки и покорю Сьюла Гранде по западному склону.
Мы с Наташкой запальчиво покупаем рис, две банки рыбных консервов, чечевицу потому что в Москве она очень быстро варится, горсть орехов и шоколадку. Арендуем палатку и коврики. В завершении покупаем два билета на автобус в Йямак на пять утра.
На исходе путешествия я отточила умение делать омлет с помидорами - в любых условиях, на сковородке любой кривизны, пользуясь ножами различной степени тупости омлет выходил неизменно воздушным и обитатели хостела завистливо провожали взглядом нас с Наташкой, удаляющихся со сковородкой на открытую террасу с зябким видом на ночной Уараз.
Когда за спиной раздалось робкое покашливание, я вздрогнула и уронила на колени кусок воздушного омлета.
- Кто здесь, - хрипло каркнула я, перехватывая поудобнее вилку.
- Простите, это я, Иньяку, - смущенно сказал баск. - Я видел сегодня, как вы в холле ставили палатку - по народной баскской примете это к дороге. Дальней.
- Выходим на рассвете, - сумрачно отвечала я. - Я, блондинка и таблетки для обеззараживания воды.
- Но вы приехали только утром, а пойдете на высоты в четыре - пять тысяч метров, как же акклиматизация, - беспокоился Иньяку.
- У нас за спиной большой опыт наслаждений на альтиплано, - я мрачно ухмыльнулась.
Баск уважительно помолчал, но недолго.
- Вы нашли себе ослов, - продолжал мешать моему ужину Иньяку.
- Ни одного, - злобно огрызнулась я. - Эти ослы сказали, что в Уаразе нет ослов.
- И как же быть, - растерялся баск.
- В традициях русских женщин останавливать коня на скаку, тушить горящие избы и носить двадцатикилограммовые рюкзаки в Кордильере Уайуаш, - пафосно заявила я. Иньяку с сомнением посмотрел на хрупкую блондинку. Наташка, не понимая ни слова из разговора, важно кивнула.
- Мы купили газ и продукты на двоих, и уходим в горы на рассвете, - мрачно отрезала я
Рассвет наступил неожиданно быстро, только успела сомкнуть глаза после унылых попыток впихнуть невпихуемое в шестидесятилитровый рюкзак. Поднявшись с этим рюкзаком по ступеням, ведущим к автостанции, я немедленно захотела мужчину. Любого, у кого есть два осла. Рядом невозмутимо пыхтела Наташка. Судя по выражению лица, она проклинала тот день, когда сказала "А чё все поедут наслаждаться в Южную Америку, а я как дура".
День 1. Llamac - Pocpa
Мы вывалились из автобуса в одинадцать утра. Толпа грязных оборванных израильтян немедленно ворвалась в оставленный нами автобус. Они крепко вцепились в сиденья и напряженно ждали, когда автобус тронется в обратный путь. Судя по молчанию, обычно израильтянам не свойственному, они немного устали в этой кордильере и хотели в душ.
- Ишь, наслажденцы, - пихнула меня в бок Наташка.
- Мне нужен мужчина, - несколько не в тему отвечала я.
- Прямо здесь, - изумилась блондинка.
- Именно, - отрезала я и направилась к группке перуанцев, увлеченно деливших оставшиеся от израильтян продукты.
- Не подскажет ли благородный дон, где в этом селенье можно найти погонщика ослов и пару животных, - робко начала я, не веря в успех предприятия. Представлялось, как я являюсь в деревню Большое Грязюкино где-нибудь в российской глубинке и спрашиваю, кто из местных хочет быть мне проводником в поисках народного фольклора дней на двенадцать выходить немедленно. Так же ярко представлялось, как я буду фольклорно послана, потому что все мужское население Большого Грязюкина либо в запое, либо с похмелья, а еще у них семья, картошка и сенокос одновременно. Однако молоденький парнишка, ничуть не удивившись, сказал, что сейчас позовет соседа.
Сосед, крепкий дядька лет пятидесяти, с хитрым прищуром, не заставил себя ждать.
- Сеньор Назарио, - протянул он мозолистую ладонь. - Когда выходим?
Назарио поставил следующие условия - отдельную палатку, набор продуктов, питательный завтрак и ужин в должное время, и все это за пять долларов в сутки за осла, и десять - за их аррьеро, сеньора Назарио.
Пока супруга собирала Назарио в поход, мы со списком продуктов пошли в лавку. Сонная девушка заторможено пялилась в калькулятор, пока сыну Назарио, посланного в помощь и проследить, чтобы купили все по списку, не надоело и он перемножил в уме пропитание папаши. Вышло 37 солей.
Только благодаря аппетитам аррьеро мы оказались при сахаре - в Уаразе блондинка со словами «от сахара толстеют» вытащила пакет из продуктовой корзины.
- Итак, мои маленькие друзья, - начал разговор Назарио, походя огрев палкой заленившегося вдруг осла, - куда идем?
Я достала карту и развернула. Долго всматривалась в рельеф, пока Наташка не подошла и не перевернула карту согласно нашему местоположению.
- А, ну для затравки перевальчик в 4 300м, и ночуем у лагуны Yahuacocha, - храбро сказала я. Рюкзак лежал на спине у осла, и море было по колено.
- Вчерашний день, - поморщился Назарио. - Так никто не ходит. В этом сезоне модно ночевать в Matacancha, там есть уютные загоны для скота. Он пришпорил лошадь и вместе с женой скрылся впереди.
- Эээ, мы так не договаривались, - оскорбилась блондинка. - Что это, я иду пешком, а он верхом.
- Вообще-то его работа погонять ослов, и как он это делает его личное дело, - увещевала я блондинку.
Тропа легко поднималась вверх, вдоль звонко перекатывавшейся реки Llamac. Мы шли дворами деревушки Pocpa, и уже у околицы я разглядела под забором старушку и умилилась - дряхлая бабулька в живописных лохмотьях споро орудовала иголкой, сосредоточенно нависая носом над рукодельем.
- Как аутентично, - думала я с умилением и вертела фотоаппаратом, готовясь половчей ее сфотографировать. Бабулька подняла нос от вышивки и принюхалась в пространство. Ее рысьи глаза заметили вспышку, и старушка взвилась в воздух в яростном прыжке.
- Деньги давай, деньги, - клекотала она, несясь наперерез и всплескивая юбками. Я оторопела, блондинка спряталась мне за спину и осторожно выглядывала.
- Сгинь, нечистая, - сплюнула я три раза через плечо и, судя по визгу, попала в блондинку. Старушка неслась через овраг, отталкиваясь посохом.
- Вы проходите через независимое поселение Покпа, входящее в заповедник Кордильеры Уайуаш, муниципальный сбор двадцать пять, - тянула когтистую ладонь бабулька. Здесь открылась неприятная истина, что почти каждое село будет брать деньги на поддержание территории с проходящих треккеров. В путеводителе про это сказано не было, денег с собой в нужных количествах не было тоже.
Бабуся выписала нам билет и степенно вернулась к рукоделью. Я, напряжено пересчитывая в уме финансы, пошла дальше вверх, стараясь угнаться за Наташкой. Она шла как по своей харьковской сумской улице, легко покачивая бедрами и не делая попытки запыхаться или вспотеть.
Нас остановил дождь. Вначале он несмело накрапывал, а потом разошелся и стал лить без стеснения. Дождь был ледяным, до снега ему не хватало нескольких метров вверх. Назарио возился в кустах и ставил свою палатку. Мы с Наташкой стынущими пальцами поставили свою и обнаружили, что в ней нет тамбура. Ни с какой стороны. Самое обидное было, что в хостеле мы действительно натянули ее в холле и придирчиво щупали за тент. На такую мелочь, как отсутствие тамбура, никто даже не обратил внимания.
- Ну ты как, начала наслаждаться, - прожевав фундук, сумрачно спросила Наташка.
- Ммм, дай запить, - протянула я озябшую руку за бутылкой писки. Был первый день треккинга в Андах. Дождь оживленно барабанил по палатке и стекал вовнутрь крупными каплями.
День 2. Pocpa - laguna Mitacocha.
Палатку кто-то пнул снаружи, она сотряслась. От сотрясения с потолка сорвались капли воды и оросили спальник.
- Бамос, Эухения, - говорил кто-то снаружи, продолжая пинать палатку. - Ты же хотела наслаждаться перуанскими Андами и смотреть на горы - гор немножко не видно из-за дождя и тумана, но зато моя жена сварила кашу и у нас остались клеевые объедки.
Вышли под моросящим дождем и, оскальзываясь на мокрой тропинке, повлеклись вверх. Пройдя минут двадцать, я заметила бегущего веселой трусцой нам навстречу мужичка.
- Привет, девчонки, - радостно помахал он посохом. - Чегой-то вы тут одни?
- А мы и не одни, - осторожно отвечала я. - С нами два осла. И аррьеро. Догоняют.
- Ну, это в корне меняет дело, - одобрительно кивнул мужичок и взмахнул котомкой.
- А что это у вас в сумочке, уж не сыр ли, - продолжала я беседу, вспомнив, что в списке
продуктов, жизненно необходимых для функционирования сеньора Назарио, значился сыр.
- Сыр, сыр, - довольно закивал дядька. - А кто у вас аррьеро?
- Сеньор Назарио.
- О, Назарио, брат мой, - с размаху хлопнул себя по лбу дядька. - Сделаем так, - он хитро прищурился и забормотал - вы сейчас покупаете этот великолепный круг сыра - дядька развязал мешок и помахал этим кругом у меня перед носом, - и чтоб вам самим его не нести, о нежные крошки, я сам передам его ниже моему брату Назарио.
- Легко, - обрадовалась я и заплатила сорок солей, подсунув на всякий случай фальшивую двадцатку. Дядька чересчур довольно улыбнулся и поспешил вниз.
С Назарио мы договорились встречаться в Матаканче (Matacancha) - так должна была называться горная деревенька. К Матаканче вела асфальтированная дорога.
- Ну, по дороге неинтересно, и чё это, аррьеро верхом, а я, как дура, пешком, - капризно протянула блондинка и остановила огромный грузовик. Грузовик ехал в Хуаяйянку (Huallanca), где были рудники и полезные ископаемые.
Мы выскочили в Матаканче. Дождь не мог определиться стать ли снегом, и на всякий случай поливал и тем и другим. В долгой долине перуанцы собирали палатки.
Иностранцы выходили из палаток и печально шли на перевал. Петляли лабиринты загонов для скота, сложенных из просто камней, которые никогда не падают.
- Надо найти укрытие от дождя и определиться с планами, - скомандовала блондинка. - Женяспроси, где они здесь пережидают дождь.
Перуанец уныло махнул в сторону коровника. Там на камни была накинута солома в виде хижины.
Я с грустью смотрела на бутылку, чей уровень становился все мельче. В бутылке была писка. В хижину просунул голову Назарио. Он был без жены и без лошади
- Ну что, Эухения, надо бы тут заночевать, погода нехороша, - закинул удочку аррьеро и пытливо на меня посмотрел. Блондинка подпрыгнула в ярости, ударившись головой о соломенную крышу.
- Только вперед, и никаких компромиссов, - взвизгнула она, после чего вопросительно прошептала в мою сторону - а может того.. вернемся?
Домой?
Тут пришла очередь подпрыгнуть мне с воплями что это моя мечта, наконец я до нее добралась, и не позволю каким-то блондинкам…
- Понял, - кротко сказала Наташа и насупилась. - Тогда полный вперед. Раньше начнем - раньше закончим. Какой сегодня день - всего второй?
- Кстати, Назарио, - вдруг вспомнила я. - Мы тут встретили твоего брата…
- Но у меня нет братьев, - растерялся Назарио. - Только сестра, Хуана, она живет в Лиме.
- Ты не понял, Назарио, - тревожно повторила я. - Мы встретили твоего брата и купили у него сыр. Лицо аррьеро просветлело. - Давайте сыр, я понесу, - предложил он.
- Назарио, ты опять не понял, - вздохнула я, уже слишком хорошо понимая происшедшее. - Мы встретили твоего якобы брата, купили у него сыр и попросили передать тебе.
- И много сыра, - печально спросил аррьеро.
- Вот такой круг, - я щедро взмахнула руками и всхлипнула. - Меня обманули?
- Увы, - шумно вздохнул Назарио. Стоящий рядом осел выпустил газы.
- Духам, это было приношение местным духам кордильеры, весь этот сыр, эти уплаченные сорок солей - задыхаясь, думала я, карабкаясь на перевал. У перевала не было имени, только высота - 4 685 м. В горах высота важнее имени. Наташка скрылась далеко впереди. Назарио иногда поджидал, а я все делала эту трудную работу идти вверх, когда легкие растягиваются дырявой гармошкой. То, что ты втягиваешь на вдохе - дождь и туман. В ботинках хлюпает. Окоченевшие руки накрепко обхватили треккинговую палку. А пейзаж, драматические горные вершины, ледяная просинь лагун в узких долинах - все то, ради чего я иду в горы, что должно помогать, насыщать взгляд, наполнять окоём - скрыто завесой тумана и дождя.
Спустившись с перевала, оскальзываясь в мокрой ослиной тропе, я не обнаружила блондинки.
- Где твоя подруга, Эухения, - спрашивал Назарио, ловко переступая рядом с моими подгибающимися коленями.
- Будем искать, - прошипела я, и коротко добавила - найду - убью.
Наташка нашлась около будочки, где опять просили заплатить. Денег у нее не было, и она кротко сидела на крыльце.
- Ну где ты ходишь, разве можно быть такой медленной, - напустилась на меня Наташка, - я совсем замерзла…
- Наташа, а вот помнишь, мы были на Титикаке, и поутру надо было восемь километров за полтора часа, и ты там еле плелась - это было что, - взвизгнула я, напугав стоящего рядом осла.
- Ну… мне просто было неинтересно, - промямлила блондинка.
- А здесь интересно, - грозно наступала я.
- Неинтересно, - призналась Наташка. - Но очень холодно.
Мы шли через поле к берегу лагуны. Лагуна должна ластиться к подножью Ширишанки(Jirishanca), но туман тщательно прикрывал горы. Было очень обидно.
- Эухения,, что у нас на ужин, -вывел меня из печального ступора Назарио. Наташка сидела в палатке и разглядывала мокрые носки. Уже третью пару. Я вздохнула и склонилась над горелкой.
В моем дневнике этот день заканчивается так: «забились в платку к аррьеро, доготовили, поели, дождь, холодно, спать».