Лючия ди Ламмермур в БЗК 29 января 2007 г.
Концерт начался с объявления. Госпожа Клейкомб, - поведал голос из динамика,- крайне сожалеет о том, что ей приходится выступать в Москве после сильной простуды.
Зал воспринял эту новость без восторга и погрузился в настороженное ожидание, из которого не выходил до появления Лючии. Из второго ряда партера было видно, что г-жа Клейкомб и в самом деле нездорова, и помимо всего прочего у нее еще и насморк, с которым она отчаянно сражалась весь первый акт. Плохого слова о Лоре Клейкомб сказать не могу, профессионал она замечательный, в данных обстоятельствах она сделала максимум возможного. Легкий красивый голос, великолепные пиано и пианиссимо, но колоратурила она архиосторожно, голос берегла, пару раз не ушла наверх там где положено, все силы держала про запас для сцены сумасшествия, которую исполнила хоть и очень аккуратно, но все же более свободно. Манерой держаться удивительно напоминает Сазерленд, хотя внешне на нее вроде бы не похожа.
Эдгара пел Джозеф Кальеха, 28-летний мальтийский тенор. Голос сильный и красивый, после 30 ему светят первые роли в вердиевском репертуаре на лучших сценах мира, однако в Москве он предстал перед публикой со стертым верхом. Дважды (если мне не изменяет слух) он пытался взять ре-бемоль и оба раза звук куда-то пропадал. Нота вроде есть но не звучит и все тут. С пиано у него тоже начинались явственно слышимые проблемы, какая-то расфокусировка в звуке. А в целом понравился, надеюсь, с голосом это у него не навсегда.
Герелло не впечатлил. Пел как-то без блеска и без настроения. Во втором акте вообще сник. На поклонах, однако, выяснилось, что все, кто пришли в зал с цветами, принесли их именно для Герелло. Ему самому, похоже, стало неловко, и он поделился самым завалящим букетом с г-жой Клейкомб.
Долгов (Артур) ужасно нервничал, на фоне голосистого и статного Кальехи смотрелся и звучал он невыигрышно, и сам был, похоже, не рад, что ввязался в это дело.
Латышский бас Путнинс монотонно отпел партию Раймонда, не изменившись ни разу в лице. "Тормоз" - поставили диагноз на перекуре в антракте.
Исполнители Алисы и Нормана отдельных упоминаний не заслуживают.
Удачным оказалось приглашение американского дирижера Патрика Саммерса. Он твердо держал все нити оперы в руках, не выставляя себя при этом на первый план. Оркестр не глушил певцов, что подтверждают и те, кто сидел наверху. В сцене сумасшествия на авансцену вышел флейтист, не знаю уж, всегда так поступают в концертных версиях Лючии или это было московское ноу-хау, но звучало необычно и очень красиво, это был именно дуэт голоса и флейты, из оркестровой ямы в театре инструмент звучит все же по-другому.
Нисколько не сожалею о 3 часах, проведенных в БЗК.
Зал воспринял эту новость без восторга и погрузился в настороженное ожидание, из которого не выходил до появления Лючии. Из второго ряда партера было видно, что г-жа Клейкомб и в самом деле нездорова, и помимо всего прочего у нее еще и насморк, с которым она отчаянно сражалась весь первый акт. Плохого слова о Лоре Клейкомб сказать не могу, профессионал она замечательный, в данных обстоятельствах она сделала максимум возможного. Легкий красивый голос, великолепные пиано и пианиссимо, но колоратурила она архиосторожно, голос берегла, пару раз не ушла наверх там где положено, все силы держала про запас для сцены сумасшествия, которую исполнила хоть и очень аккуратно, но все же более свободно. Манерой держаться удивительно напоминает Сазерленд, хотя внешне на нее вроде бы не похожа.
Эдгара пел Джозеф Кальеха, 28-летний мальтийский тенор. Голос сильный и красивый, после 30 ему светят первые роли в вердиевском репертуаре на лучших сценах мира, однако в Москве он предстал перед публикой со стертым верхом. Дважды (если мне не изменяет слух) он пытался взять ре-бемоль и оба раза звук куда-то пропадал. Нота вроде есть но не звучит и все тут. С пиано у него тоже начинались явственно слышимые проблемы, какая-то расфокусировка в звуке. А в целом понравился, надеюсь, с голосом это у него не навсегда.
Герелло не впечатлил. Пел как-то без блеска и без настроения. Во втором акте вообще сник. На поклонах, однако, выяснилось, что все, кто пришли в зал с цветами, принесли их именно для Герелло. Ему самому, похоже, стало неловко, и он поделился самым завалящим букетом с г-жой Клейкомб.
Долгов (Артур) ужасно нервничал, на фоне голосистого и статного Кальехи смотрелся и звучал он невыигрышно, и сам был, похоже, не рад, что ввязался в это дело.
Латышский бас Путнинс монотонно отпел партию Раймонда, не изменившись ни разу в лице. "Тормоз" - поставили диагноз на перекуре в антракте.
Исполнители Алисы и Нормана отдельных упоминаний не заслуживают.
Удачным оказалось приглашение американского дирижера Патрика Саммерса. Он твердо держал все нити оперы в руках, не выставляя себя при этом на первый план. Оркестр не глушил певцов, что подтверждают и те, кто сидел наверху. В сцене сумасшествия на авансцену вышел флейтист, не знаю уж, всегда так поступают в концертных версиях Лючии или это было московское ноу-хау, но звучало необычно и очень красиво, это был именно дуэт голоса и флейты, из оркестровой ямы в театре инструмент звучит все же по-другому.
Нисколько не сожалею о 3 часах, проведенных в БЗК.