Противоповедь
Дети ничего не должны родителям. Вообще.
Стоит где-то в дебрях вычислений исправить эту ошибку, поменять минус на плюс, как итоговые формулы жизни восстанут из алгебраических руин в нечто стройное и высокое. Сдать в архив пятую заповедь, как птолемееву астрономию, и планеты в небе начнут ходить по расписанию и без заносов.
Долг родителей перед детьми реален, насколько вообще реально понятие справедливости. «Долг» детей перед родителями - из области эстетики и этикета, сентиментальная галантность, оставленная целиком на усмотрение «должника». Странна мысль, будто сотворенность - повод быть благодарным творцу. Невозможно сравнить «подаренную жизнь» с полным небытием и сказать, что лучше. Это деление на ноль, само понятие «лучше» теряет смысл: кому лучше?
«Чти сына твоего и дочь твою, чтобы продлились дни твои на земле». Даже и не заповедь, а полезный совет. Если ничего не изобретать, то жизнь здесь сама по себе справедлива. Родители всегда получают как минимум то, что заслужили. Обычно - гораздо больше, чем заслужили. В любом случае - претензий у них быть не может.
Но человек до сих пор боится этой мысли.
Боится, как житель плоской земли под уютным небесным колпаком, на долю секунды сумевший догадаться, как мир устроен на самом деле. У него кружится голова, он падает и цепляется за землю, боясь соскользнуть с нее в звездную пустоту.
Боится, как житель уютных земель под чьей-то сияющей короной, вдруг представивший себе жизнь без его величества, его преосвященства и нашего господина барона. Это ж если даже при величестве рубят головы на площади, при преосвященстве пытают в катакомбах и при бароне секут на конюшнях, то что начнется без них, какой шабаш еретиков, какое разбойничье буйство?
И мы «вырастаем и понимаем» собственных родителей - тех людей, которые меньше всех имели права причинять нам зло. Меньше, чем няньки, учителя, сверстники, случайные прохожие. У этих - ноль прав унижать, бить, самодурствовать. У родителей это право отрицательное.
И мы, кося во все стороны суровым взглядом, осуждаем «неблагодарных детей».
И мы с готовностью опошляем собственное детство, клевещем на детей, выставляя их, во-первых, животными гедонистами, во-вторых, мастерами специально досаждать бедным маме и папе, в-третьих, мучителями кошечек-птичек, короче говоря - существами, из которых только твердый авторитет... и т.д. Так проще. Детское чувство справедливости в нас уже настолько покалечено, что самим легче сделать вид, будто его никогда и не было. Детское обоготворение родителей и готовность простить им всё, кроме мелочности и подлости, и то лишь потому, что они не к лицу богам, выдают слабость и неуверенность - мы без зазрения совести превращаем в «дети не ценят», «детям надо внушать».
А и хоть бы. Не обязаны ценить, поскольку вообще ничего не обязаны. Но ценят, и даже переоценивают, - каждый родитель начинает в колоссальном плюсе, с огромным кредитом слепого почитания. Вероятно, это эволюция. Вероятно, у детей-скептиков шансы выжить были совсем где-то на нуле. Но мало того, что родитель - часто впервые в жизни дорвавшись до реальной власти над кем-то, а тут еще сразу до власти абсолютной - не только вовсю начинает пользоваться привилегиями живого бога, на которые, строго говоря, не имеет права (совсем строго говоря, имеет прав меньше, чем кто-либо). Ему этих привилегий мало. Вернее, столько власти в него просто «не лезет», он сомневается и чувствует какой-то фантомный подвох, но ощущается это всегда как «мало». Так получаются плохие родители. У которых всегда наготове возмущенный вид и слова о том, что они бьются, все делают, жертвуют карьерой, личной жизнью или там еще чем, а этот...
Лучше полуголодный и оборванный ребенок у родителя, который никогда не будет с ним груб, чем наоборот. И не надо делать вид, па-жа-лу-ста, что вы не понимаете разницы между строгостью и грубостью. И не надо охать про левацкий максимализм, потому что формулировка на самом деле мягкая и «правая», т.е. снисходящая к сильным. Ведь по-хорошему от родителя требуется и то, и другое, причем без гарантий получить что-либо взамен.
Это перехлест? Да, это перехлест. Но не такой перехлест, как, например, расстояние от Земли до Марса. Вот уж зачем понадобилось столько делать, почему не могли в пятидесяти километрах где-нибудь на небе повесить, чем кому мешала картина мира по Птолемею - поди пойми.
Я же говорил - страшная мысль. Я не говорил, что я сам ее не боюсь.
Ее настолько боялись древние вавилонцы, что вырезáли язык за фразу «вы не отец и не мать мне!», а в Ветхом Завете с какой-то страницы, поняв «чтобы продлились дни твои на земле» с характерной деловитостью, по пятой статье начали давать вышку.
Может быть, «лучше как есть»? Оставить все как кажется, почитать отца своего и мать свою, не вдаваясь? Может, если не будет величества с топором, преосвященства с дыбой и барона с кнутом, то придет вообще такое что-то с чем-то, что только страпельки глотай и в черные дыры прыгай? Может, вреда от этого никакого, а польза есть?
А что, я бы оставил. Я, на минуточку, изрядно оконсервативевшее брюзгло со всё менее прозрачными видами на четвертый десяток, щи, занавески в цветочек и маленьких фридомкраев. Вот только начать себе врать никак не могу, а как помогло бы. Не верится. Ни в светлое воскресение Христово, ни в невозможность запрета абортов (люди, чьи продлеваются дни на земле, как раз-таки прекрасно совмещают одно с другим, хотя казалось бы).
Да, «если сразу вынуть, оно бабахнет». В остальном - пользы никому никакой, даже самим родителям этакая вредная польза, изъедающая внутри, а собственно вред - едва ли не весь, который мы друг другу чиним.
Потому что у того, кто выходит в жизнь с установкой - «я слушался маму и папу, я всё от них терпел, чего же боле?» - вся этика на голове стоит. Чем больше вытерпел, тем кривее будет понимать, зачем люди вообще выдумывают промеж себя какие-то правила. Будет презирать слабого и уважать сильного, будет считать, что правда у того, кто сделал более страшные глаза и сказал более «жалкие слова» (в обломовском смысле). И что особенно забавно - чувствуя себя благодарным и обязанным перед своими родителями, то есть как раз где «можно было и не», он наверняка заимеет довольно-таки сволочные взгляды на родителей как на класс.
Да-да, только что я сказал, что у родителей нет прав, одни обязанности, а сейчас буду защищать права родителей. Потому что когда родитель делает что-нибудь плохое, ударит ребенка, например, - он неизменно находит поддержку и сочувствие, ему непременно скажут, какие все дети сволочи, как не надо расстраиваться, и что «меня в детстве тоже пороли, но я теперь понимаю». А вот когда общество замечает, что где-то в его пределах завелся - о ужас! о чур нас, чур нас! - нормальный родитель, до него начинают доебываться все. И то-то он делает не так. И ребенок у него заболеет краснухой и вырастет эгоистом. И многое другое. И, коронное, «нарожали тут».
Родители ничего не должны обществу.
Вообще.
Стоит где-то в дебрях вычислений исправить эту ошибку, поменять минус на плюс, как итоговые формулы жизни восстанут из алгебраических руин в нечто стройное и высокое. Сдать в архив пятую заповедь, как птолемееву астрономию, и планеты в небе начнут ходить по расписанию и без заносов.
Долг родителей перед детьми реален, насколько вообще реально понятие справедливости. «Долг» детей перед родителями - из области эстетики и этикета, сентиментальная галантность, оставленная целиком на усмотрение «должника». Странна мысль, будто сотворенность - повод быть благодарным творцу. Невозможно сравнить «подаренную жизнь» с полным небытием и сказать, что лучше. Это деление на ноль, само понятие «лучше» теряет смысл: кому лучше?
«Чти сына твоего и дочь твою, чтобы продлились дни твои на земле». Даже и не заповедь, а полезный совет. Если ничего не изобретать, то жизнь здесь сама по себе справедлива. Родители всегда получают как минимум то, что заслужили. Обычно - гораздо больше, чем заслужили. В любом случае - претензий у них быть не может.
Но человек до сих пор боится этой мысли.
Боится, как житель плоской земли под уютным небесным колпаком, на долю секунды сумевший догадаться, как мир устроен на самом деле. У него кружится голова, он падает и цепляется за землю, боясь соскользнуть с нее в звездную пустоту.
Боится, как житель уютных земель под чьей-то сияющей короной, вдруг представивший себе жизнь без его величества, его преосвященства и нашего господина барона. Это ж если даже при величестве рубят головы на площади, при преосвященстве пытают в катакомбах и при бароне секут на конюшнях, то что начнется без них, какой шабаш еретиков, какое разбойничье буйство?
И мы «вырастаем и понимаем» собственных родителей - тех людей, которые меньше всех имели права причинять нам зло. Меньше, чем няньки, учителя, сверстники, случайные прохожие. У этих - ноль прав унижать, бить, самодурствовать. У родителей это право отрицательное.
И мы, кося во все стороны суровым взглядом, осуждаем «неблагодарных детей».
И мы с готовностью опошляем собственное детство, клевещем на детей, выставляя их, во-первых, животными гедонистами, во-вторых, мастерами специально досаждать бедным маме и папе, в-третьих, мучителями кошечек-птичек, короче говоря - существами, из которых только твердый авторитет... и т.д. Так проще. Детское чувство справедливости в нас уже настолько покалечено, что самим легче сделать вид, будто его никогда и не было. Детское обоготворение родителей и готовность простить им всё, кроме мелочности и подлости, и то лишь потому, что они не к лицу богам, выдают слабость и неуверенность - мы без зазрения совести превращаем в «дети не ценят», «детям надо внушать».
А и хоть бы. Не обязаны ценить, поскольку вообще ничего не обязаны. Но ценят, и даже переоценивают, - каждый родитель начинает в колоссальном плюсе, с огромным кредитом слепого почитания. Вероятно, это эволюция. Вероятно, у детей-скептиков шансы выжить были совсем где-то на нуле. Но мало того, что родитель - часто впервые в жизни дорвавшись до реальной власти над кем-то, а тут еще сразу до власти абсолютной - не только вовсю начинает пользоваться привилегиями живого бога, на которые, строго говоря, не имеет права (совсем строго говоря, имеет прав меньше, чем кто-либо). Ему этих привилегий мало. Вернее, столько власти в него просто «не лезет», он сомневается и чувствует какой-то фантомный подвох, но ощущается это всегда как «мало». Так получаются плохие родители. У которых всегда наготове возмущенный вид и слова о том, что они бьются, все делают, жертвуют карьерой, личной жизнью или там еще чем, а этот...
Лучше полуголодный и оборванный ребенок у родителя, который никогда не будет с ним груб, чем наоборот. И не надо делать вид, па-жа-лу-ста, что вы не понимаете разницы между строгостью и грубостью. И не надо охать про левацкий максимализм, потому что формулировка на самом деле мягкая и «правая», т.е. снисходящая к сильным. Ведь по-хорошему от родителя требуется и то, и другое, причем без гарантий получить что-либо взамен.
Это перехлест? Да, это перехлест. Но не такой перехлест, как, например, расстояние от Земли до Марса. Вот уж зачем понадобилось столько делать, почему не могли в пятидесяти километрах где-нибудь на небе повесить, чем кому мешала картина мира по Птолемею - поди пойми.
Я же говорил - страшная мысль. Я не говорил, что я сам ее не боюсь.
Ее настолько боялись древние вавилонцы, что вырезáли язык за фразу «вы не отец и не мать мне!», а в Ветхом Завете с какой-то страницы, поняв «чтобы продлились дни твои на земле» с характерной деловитостью, по пятой статье начали давать вышку.
Может быть, «лучше как есть»? Оставить все как кажется, почитать отца своего и мать свою, не вдаваясь? Может, если не будет величества с топором, преосвященства с дыбой и барона с кнутом, то придет вообще такое что-то с чем-то, что только страпельки глотай и в черные дыры прыгай? Может, вреда от этого никакого, а польза есть?
А что, я бы оставил. Я, на минуточку, изрядно оконсервативевшее брюзгло со всё менее прозрачными видами на четвертый десяток, щи, занавески в цветочек и маленьких фридомкраев. Вот только начать себе врать никак не могу, а как помогло бы. Не верится. Ни в светлое воскресение Христово, ни в невозможность запрета абортов (люди, чьи продлеваются дни на земле, как раз-таки прекрасно совмещают одно с другим, хотя казалось бы).
Да, «если сразу вынуть, оно бабахнет». В остальном - пользы никому никакой, даже самим родителям этакая вредная польза, изъедающая внутри, а собственно вред - едва ли не весь, который мы друг другу чиним.
Потому что у того, кто выходит в жизнь с установкой - «я слушался маму и папу, я всё от них терпел, чего же боле?» - вся этика на голове стоит. Чем больше вытерпел, тем кривее будет понимать, зачем люди вообще выдумывают промеж себя какие-то правила. Будет презирать слабого и уважать сильного, будет считать, что правда у того, кто сделал более страшные глаза и сказал более «жалкие слова» (в обломовском смысле). И что особенно забавно - чувствуя себя благодарным и обязанным перед своими родителями, то есть как раз где «можно было и не», он наверняка заимеет довольно-таки сволочные взгляды на родителей как на класс.
Да-да, только что я сказал, что у родителей нет прав, одни обязанности, а сейчас буду защищать права родителей. Потому что когда родитель делает что-нибудь плохое, ударит ребенка, например, - он неизменно находит поддержку и сочувствие, ему непременно скажут, какие все дети сволочи, как не надо расстраиваться, и что «меня в детстве тоже пороли, но я теперь понимаю». А вот когда общество замечает, что где-то в его пределах завелся - о ужас! о чур нас, чур нас! - нормальный родитель, до него начинают доебываться все. И то-то он делает не так. И ребенок у него заболеет краснухой и вырастет эгоистом. И многое другое. И, коронное, «нарожали тут».
Родители ничего не должны обществу.
Вообще.