Докладная об использовании частей 9 жд дивизии НКВД с 22.6.41 по 30.6.41
Для меня знакомство с темой здешних бронепоездов началось с этого документа. Нет, "сухопутными броненосцами" интересовался и раньше, но до этого момента они существовали где-то далеко - отдельно от проходящей рядом железной дороги. А тут оказалось, что БЕПО 58 бросили прямо у меня под окнами.
Каминский, передавая мне текст, не оговорил условий его распространения, и я на тот момент ограничится публикацией фрагмента, непосредственно относящегося к Жодино (см. в конце документа). Но за прошедшее время документ введён в широкий оборот. Пора и мне привести его полностью, сопроводив парой комментариев.
Совершенно секретно
Начальнику Главного Управления и войск НКВД
по охране железнодорожных сооружений и особо
важных предприятий промышленности
Генерал-майору тов. Гульеву
Докладная записка
об оперативном использовании частей 9 желдордивизии
войск НКВД по охране железнодорожных сооружений в
период с 22 июня 1941 года по 30 июня 1941 года.
К началу дня 22 июня 83 и 84 полки 9 жел. дор. Дивизии в связи с чекистскими операциями находились на усиленном варианте охраны и обороны объектов. 58, 60 полки несли службу нормально.
В 4.15. сообщил начальник НКГБ г. Вильно т. Шарок и мне стало известно о вторжении германских войск на территорию Литвы в районах г.г. Кретинга - Таураге Вилковешки - Кальвария. На этих направлениях и в районе Каунаса важнейшие железнодорожные и шоссейные мосты накануне 22-го июня были подготовлены для минирования, но минирование произведено не было.
В течение 22-го июня от командира 83 полка по сохранившейся связи я имел сведения о том, что на территории Латвийской ССР активных действий не производится. С 58 и 60 полками с утра 22-го июня связь была оборвана и их действия за весь истекший период мне были известны из случайных источников.
С начала открытия военных действий все мое внимание было сосредоточено на руководстве 84 полком и установлению связи с остальными частями дивизии.
Во второй половине дня 22-го июня я связался с командиром 83 полка, которому приказал подчинить себе 3 батальон 84 полка, дислоцированный на Шауляйском участке. После этого связь с КП 83 я не имел.
23-го июня я случайно узнал по телефону от капитана Гончарова командира батальона 60 полка, что штаб полка ушел из Бреста и собирается на Барановичи. Через него мною было отдано приказание, направить в Вильно БЕПО 60 полка и выяснить обстановку на участке 58 полка, подготовив на его участок бронепоезд.
К концу 23-го июня я имел возможность накоротке переговорить с врид командира 60 полка капитаном Финенко, который мне доложил, что резервная рота, полковая школа, сбор снайперов и мелкие подразделения находятся на станции Ганцевичи. Я ему приказал вытянуть части, расположенные в Ганцевичи на ст. Барановичи. По его информации фронт обороны проходил на рубеже ст. Жабинка, при этом о судьбе 3-й роты 60 полка ему было ничего неизвестно.
До прибытия на ст. Орша никакой связи ни с 58, ни 60 полками не имел возможности. Из сведений, полученных от отдельных красноармейцев и главным образом от помощника командира резервной роты младшего лейтенанта Быкова о 58 полку мне стало известно следующее: штаб полка и резервные подразделения из г. Белостока вышли на ст. Волковысск, подверглись сильному воздушному нападению и продолжили движение на ст. Слоним. В районе Слонима 58 полк имел стычку с большим авиадесантом, а также вновь подвергся нападению с воздуха и якобы атаке танковых частей. Авиадесант был разогнан и частично уничтожен совместно с казачьим эскадроном частей Красной Армии, который этот десант дорубил окончательно.
По данным шофера командира 58 полка, капитан Александров совместно с отдельными командирами Красной Армии и мелкими войсковыми группами действовал в этом районе предпринял меры к выходу из окружения из района г. Слонима. Дальнейшая судьба командира 58 полка неизвестна. Есть данные о гибели помощника командира полка майора Егорова и начальника связи полка капитана Рубина.
В г. Вильнюсе 22-го июня начиная с 8 часов утра я стал получать сообщения о продвижение немецких войск в районе Крекинга - Таураге, Алитус, а также о бое наших гарнизонов на этих участках, которые совместно с частями Красной Армии стали отходить на Шауляй-Каунас.
Характерно, что все пограничные гарнизоны в первый же налет авиации противника были подвергнуты нападению с воздуха, главным образом по домам, в которых располагались гарнизоны.
На участке 60 полка гарнизоны, находящиеся в районе г.Бреста подверглись меткому артиллерийскому огню.
До 2-й половины дня и в особенности к вечеру 22-го июня телефонная и телеграфная связь с Каунасом была прекращена.
Г. Вильнюс с утра 22-го июня подвергся неоднократным бомбежкам авиации противника, главными объектами бомбежки явились аэродром, артиллерийский и продовольственный склады, район вокзала и депо, районы расположения штабов подразделений и частей, мосты, радиостанции.
Из тринадцати зенитным артиллерийским батареям г. Вильнюс, прикрывали только двумя-тремя батареями 76 мм, остальные зенитные средства бездействовали ввиду того, что остальная материальная часть зенитных батарей была 85 мм, снарядов же 85 мм ни на батареях, ни в складах не было, что было установлено специальной проверкой комиссии выделенной из гарнизона комиссией.
Оставленная для прикрытия г.Вильнюса авиация, была уничтожена в первые два налета противника на аэродромах. Таким образом, авиация противника налеты совершала безнаказанно бомбардируя и расстреливая беззащитный город.
О количестве частей, о мерах ПВО, о плане обороны города и т.д., мне было ничего неизвестно. Я был уверен, что городские власти и части Красной Армии выполняю, возложенные на них задачи и поэтому ни в какие функции по охране города не вмешивался.
22-го июня в середине дня, совместно со своим заместителем по политической части полковым комиссаром Ефимовым я был вызван к Зам. Наркома т. Донцову, где выяснилось, никаких частей, кроме резерва командира 84 полка в городе нет. Там же я встретился с врид начальника гарнизона полковником Белоусовым, у которого узнал, что располагает оставленными ушедшими на фронт частями командами военнослужащих, несущих гарнизонную службу по охране складов Военведа, расположенных в г.Вильнюсе и его районах. Помимо от танковой части, ушедшей на фронт остались 4 учебных танка, из которых двигаться могли два, все части из города и из района города были экстренно вызваны на фронт. Я предложил полковнику Белоусову и Зам.наркома организовать штаб обороны города с задачей поддержания революционного порядка и борьбы с десантами и выделил ему из штаба группу командиров во главе с подполковником т. Гладченко. Штаб немеделенно приступил к работе, провел ряд организационных мероприятий, издал приказ об обороне города, объявил военное положение. Организуя оборону, штаб обороны учитывал подход к городу 3-го мотострелкового полка НКВД, хотя как выяснилось в составе этого полка более 100 чел. были вооружены Наганами, а около 1/3 полка оторвались и убыло по ранее заданному полку направлению - на Ригу.
Ожидался также подход из лагерей Вильнюсского пехотного училища численностью 450-500 чел., но вооруженного только винтовками с минимальным количеством патронов, но ему предстояло пройти более 60 км, он прибыл 23-го и ему выдал патроны и выделил часть гранат. Училище после этого марша требовало отдыха, но на свой оборонительный участок все же вышло.
О том, что Вилейское городское Управление НКВД вечером 22-го июня уже не работало, частично разбежалось, в городе порядком не руководило, милицией не руководило, я не знал.
Врид начальника гарнизона полковник Белоусов из района г.Вильно и Ново-Вилейки, находившиеся там подразделения брать не решил, так как они были заняты охраной различного имущества и казармы.
О том, что из Горисполкома все разбежались, я не знал. Городское Управление НКГБ и Наркомата внутренних дел, как мне теперь совершенно становится ясным, занимались одним делом эвакуацией документов и имущества. Мне представлялось, что все идет чередом, то есть каждый занимается на своем участке, своими делами, фактически дело было совершенно иначе.
Пока работала 22-го июня и в ночь на 23-е июня (уже хуже) городская телефонная сеть, с НКГБ и НКВД я связь держал, при чем больше они ко мне звонили, спрашивая: как дела?, как дела в городе и на фронте? На мои лаконичные вопросы отвечали путано и неуверенно. Штаб ПВО работал плохо, сначала подавал сигнал воздушной тревоги, а потом прекратил и что он делал объяснить сейчас не могу, авиация же противника продолжала безнаказанно бомбить важные городские объекты, а по Вильно все усиливался огромный поток движущихся из разных направлений отступающих, разрозренных частей Красной Армии, которые наполнили город - различными паническими слухами и сведениями о разгроме частей Красной Армии, о занятии врагом различных городов.
Среди отступающих были буквально все виды войск, в том числе и в форме авиачастей. Помимо этого шли танки и различного калибра и назначения артиллерия, без боезапасов, этот поток все сметал на своем пути и усиливал панику при появлении над городом вражеских самолетов. Истинного положения о фронте узнать было невозможно.
22-го июня к вечеру я приказал сформировать эшелон для отправки семей начальствующего состава и на рассвете 23-го эшелон ушел в период бомбешки района вокзала. На Молодечно его не отправили якобы там путь был разбит, отправили через Лида. О том, что город Лида разрушен авиацией и станция тоже якобы разрушена я не знал. Я полагаю, что эшелон через Лида направили провокационно, до сегодняшнего дня, то есть 2 июля об эшелоне сведений нет (там семьи начсостава Штадива, штаба и подразделений 84 полка и частей ВСУ). Эшелон сопровождался 4 командирами и 5 или 7 бойцами. Мое мнение, которое я никому не объявлял - эшелон мог быть подвергнут нападению с воздуха, люди могли разбежаться, а одиночкам добраться очень и очень трудно, так как связывают дети, да и территория оккупирована противником.
Весь день 22-го июня штаб 84 полка еще имел возможность кой как управлять своими подразделениями, 23-го июня уже не мог, связь была нарушена и никто не старался и не пытался восстанавливать. В ночь на 23-е июня город подвергся вновь неоднократным воздушным налетам и бомбежке, в том числе и здание Управления Литовской железной дороги. С утра 23-го июня Управление дороги фактически не работало, внутренняя связь отвечать не стала, работники дороги разбежались, куда девался начальник дороги т.Лохматов мне неизвестно.
Подразделения 84 полка всю ночь и утро 23-го июня по моему указанию и указанию Штаба обороны города выходили для ликвидации авиадесантов, которых вокруг города опускалось много, но мелкими партиями. Ликвидация результатов не давала. Утром 23-го я решил навести порядок в городе и предложил Зам. Нарокма внутренних дел т. Донцову, секретарю горкома партии т. Балтрушко, начальнику Управления НКГБ т. Шарок ряд мероприятий вплоть до выступления по радио, предварительно подремонтировав радиостанцию и предложил им к 18.00 собраться в городском бомбоубежище, о существовании которого узнал случайно, хотя они и упирались, но на это согласились, с этой целью я послал в покинутое ими бомбоубежище подполковника т. Гладченко проверить связь и подготовить туда переход Штадива, штаба полка и других руководящих органов, что он и сделал.
23-го июня около 13 или 14 часов ко мне явились 3 сотрудника НКГБ и сообщили мне, что руководство срочно вызывает меня на вокзал по экстренному вопросу, я туда поехал, но их там уже не нашел, эти сотрудники мне сказали (чему свидетель майор Валеев, он оказался там вместе с ними), что положение города безнадежно на Вильно двигается мехколонна и что они город покидают.
В это время по городу вновь усилилось в панике бегство и поток отступающих, разрозненных частей Красной Армии, у которых ничего толком узнать было невозможно, а авиация противника своими налетами и стрельбой из пулеметов с бреющих полетов все увеличивало и так неспокойное состояние в городе. Выждав, когда этот сметающий поток утихнет, я отдал приказ на отход по шоссе по направлению на Молодечно. Эшелон с имуществом 84 полка и документами штадива я отправил туда еще утром.
Находившиеся с нами остатки 201-го и 41-го (мотострелковых) стрелковых полков ( прим. авт. - 84-й мотострелковой дивизии, дислоцированной в г.Вильнюсе, подразделения 201-го и 1 батальона 41-го мотострелковых полков которой 22 июня 1941 года несли гарнизонную службу), которые по приказу штаба обороны на подступах города занимали маленькие участки обороны и наблюдения за авиадесантами снялись самостоятельно, получив видимо указание своего командования и ушли в неизвестном мне направление, а возможно их смяли и увлекли за собой бегущий поток, так как поиски их не увенчались успехом, а телефонной связи, я с ними не имел.
ВЫВОД:
1. Тем состоянием подразделений частей НКВД и Красной Армии кои были расположены к этому моменту в г.Вильно, без техники оборонять Вильно было невозможно, можно было поддерживать порядок в городе и прикрывать Вильно от наступления организованных АТО противника, какую цель я себе и поставил до выяснения обстановки.
С воздуха защищать город было нечем. Возникшие пожары из-за перекрытия воды гасить было очень трудно.
2. Остановить поток бегущих в панике людей с фронта было невозможно, так как остановить их в городе и запрудить ими улицы города явно подвергнуть опасности бомбежке с огромными жертвами.
3. Основные руководители городских организаций и НКВД и НКГБ были застигнуты войной врасплох. Помимо этого они еще продолжали работу по изъятию контрреволюционного и антисоветского элементов и оформлением этой проведенной большой работы. Сорганизоваться не сумели и видимо попались на провокацию, тем самым покинули город. Моя ошибка заключается в том, что я поверил этим сведениям и поверил им, что это дело безнадежное и ушел из города хотя и последним около 20 часов 23-го июня, опасаясь танкового окружения противника и бесцельной гибели личного состава. Из города вышел организованно.
4. В документах у расстрелянных нами немецких мотоциклистов в одной записной книжке офицера мы нашли надпись: Вильно 24.6.41 и запись наспех карандашом, эту запись разобрать не смогли, можно полагать, что мехколонна противника вступила в Вильно 24.6.41.
Эту книжку я отправил с капитаном Киреевым НКП фронта, но так как мы оказались в танковой засаде сами того точно не представляя, видимо капитан Киреев погиб, нарвавшись на одну из этих засад, так как до сих пор не обнаружен. Другие многие документы, отобранные у вражеских мотоциклистов, остались в штабе 84 полка.
В ночь на 24-е июня Штадив и 84 полк прибыли на ст.Молодечно, ушедшее из Вильно руководство было уже там в вагоне, с ними был майор т. Валеев от которого я это и узнал на вокзале.
В эту же ночь я доложил Вам по телеграфу со ст.Молодечно, но ответ получить не мог, так как рано утром Молодечно было разбито авиацией противника, а дневными налетами добивалось. После бомбежки, оставив полк в 15-16 км от Молодечно, я поехал на провод в Минск для доклада, по дороге встретил комбрига т. Онуприенко и по его предложению вернулся Молодечно на НКП командующего вновь организованной Армии. Комбриг Онуприенко, переговорив с командующим, передал 84 полк в его подчинение и прикомандировал туда же штадив (фактически этого не состоялось), мне разрешил ехать в Минск на провод.
Подъезжая к Минску, в город проезд оказался закрытым, так как в этот период шла ожесточенная бомбежка, объехав город с другой стороны, пробраться также не мог, узнав, что до станции Борисово всего около 50 км, я на автомашине поехал туда для доклада Вам, получив Ваш приказ: забрать 84 полк из подчинения командующего Армией, выяснить обстановку и в зависимости от нее двигаться на Вильно, в противном случае приведя полк в порядок в район Минск, быть готовым к переходу в резерв КД-3, я приступил к его выполнению. Выяснить обстановку можно было только на КП фронта, который был в районе Минска, куда я явился с подполковником т. Гладченко. Нас там не приняли, так как готовились к важным событиям, Оперативный Дежурный штаба фронта ничего сказать мне не мог, мне предложил прибыть позднее, то есть ночью, когда в штабе по свободнее от работы и обстановка пояснее. Возвратившись в полк я его привел в порядок, сформировал 5 рот, а ночью послал подполковника т. Гладченко за обещанной информацией.
Командир 84 полка находился до этого в подчинение командующего получил задачу - занять для обороны рубеж в районе Ошмян. Подходя к Молодечно был остановлен (по докладу КП 84), членом Военного совета этой формирующейся армии и получил приказ: задержать поток двигающейся лавы. Дело было ночью, сдерживать не смогли, кто-то якобы увидел танки противника и полк захваченный этим напором и ночной паникой ушел вместе с этим потоком и к рассвету оказался за старой границей, где я его нашел и стал приводить в порядок.
Подполковник Гладченко не вернулся до утра, я предположил, что к нам из Минска доступа нет, так как в эту ночь к району расположения полка ( у м. Городок) подходили танки противника 14-18 штук, покружили по дорогам и ушли в направление на Минск. Я решил дожидаться до темноты и уйти на восток или юго-восток.
Днем по шоссе у которого в лесу был расположен полк, стали часто появляться мотоциклисты противника, видимо связные отдельных танковых групп. Я приказ их уничтожить. Всего уничтожили 6 мотоциклистов, из них 2 офицера, кроме этого побили одну грузовую машину с боеприпасами, которая сгорела. Район расположения 84 полка и личный состав приготовил к отражению могущего быть танкового нападения, прикрылся противотанковым рвом, грузовыми автомашинами, приготовил бутылки с керосином, связки гранат, набил ленты бронепулями и проч. Уходить днем было невозможно, так как все время летала авиация противника, следила за движением, бомбила и вела пулеметный огонь с воздуха, видимо держала также связь с танковыми группами.
Днем задержали легковую автомашину с двумя командирами Красной Армии, делегатами штадива (100, если не ошибусь в номере дивизии), которая устанавливала связь со своими частями переходящими к обороне в 30 км западнее Минска, от них я узнал, что путь на Минск свободен, так как они возвращались с этого направления, о том что это наши командиры я не сомневаюсь и никто из нас не сомневался. Видимо танковые засады для дезинформации кое-кого пропускали мимо себя, возможно, что ожидали нашего выхода из леса для нападения на открытой местности, но я этого не предполагал. Получив сведения от этих командиров, а они с нами пробыли около 2 часов и после моего отъезда там оставались, я послал помощника начальника 2 части штадива капитана Киреева на КП фронта с информацией и просьбой о помощи хотя бы одной батарей ПТО для вывода полка. Его я не дождался, полагаю, что на КП ничего не добился и чего либо ждет, не желая тратить время я поехал сам лично с этой же целью, привести в район расположения полка батарею ПТО и вывести полк, предупредив командира 84 полка, если я через 3 дня не вернусь, полк должен будет составлять резерв КД-3.
По дороге нарвался на танковую засаду, получив ранение в 6-9 км от КП фронта, на КП фронта уже никого не было, о чем конечно я ничего знать не мог.
Ввиду большой потери крови возвращаться не мог, ослаб.
КП 84 майор Пияшев мои указания уже имел и не дожидаясь меня, видимо дождавшись темноты ушел. По полученным данным он вышел в районе Могилева 30-го июня, где сосредоточился и 60 полк. КП 60 подполковнику Филиппову мною предложено представить Вам отдельный доклад.
Однако не имея в то время точных данных о месте нахождения 84 полка я приказал подполковнику т. Гладченко совместно с моим заместителем по политической части полковым комиссаром т. Ефимовым и оперативной группой в составе 20 чел. на 5-ти грузовых автомашинах с бензином, боеприпасами и продовольствием прорваться в район расположения полка и установить с последним связь. Эта группа с 27-го июня по 29-ое июня предприняла две попытки пробиться в сторону Минска, но в первом случае достигнув ст. Смолевичи в 40 км западнее Борисово была встречена мотомеханизированным разъездом и вернулась. Вторичная попытка организованная при поддержке 6-ти бронеавтомобилей и 2-х взводов пехоты [1], также окончилась неудачей. Группа достигла района Торфоразработки имени т. Сталина и ст. Жодино, где наткнулась на крепкую пулеметную оборону противника [2]. Один бронеавтомобиль ДА и две грузовые машины были подбиты и сгорели, 25 чел. бойцов Красной Армии были потеряны раненными и убитыми. На ст. Жодино находится БЕПО 58 полка, много ценного оборудования и еще неизвестный бронепоезд, оставленный личным составом.
Попытка группы подполковника Гладченко организовать вывозку имущества и бронепоездов со ст. Жодино не осуществилась, ввиду отказа штаба обороны г.Борисово в представлении мотопехоты и артиллерии. [3]
По полученным мною сведениям в расположение Могилева сосредоточились и занимались оперативной работой следующий личный состав дивизии:
Броне-
58 полк
60 полк
дивизион
83 полк
84 полк
60 полка
Средний начсостав
16
56
7
-
76
Младший начсостав
18
69
22
-
106
Рядовой состав
127
230
39
5
466
Итого:
161
355
68
5
648
Курсантов
50
*
**
* 22.6. эшелоном выехали на Жидковичи и сведений о них не имеется
** выехали 1.7 в Москву
2 июля 1941 года Командир 9 дивизии полковник подпись ( Истомин)
(РГВА ф.38260 оп.1 д.75 лл.15-23, подлинник)
[1] Согласно Боевому донесению №1 Начштаба гарнизона гор. Борисов корпусного комиссара Сусайкова, данная вылазка организована им. Осуществлялась 29.6.41 г. с 10.00 до 14.00 силами бронеэскадрона 1-й мотострелковой дивизии.
[2] Согласно упомянутому Боевому донесению №1: "Противник "вел огонь из 2-3 орудий среднего калибра и 4-6 орудий противотанковой обороны, из станковых и ручных пулеметов из района Плисса, Заречье, х. Охрана", то есть в Жодино противника не было.
[3] 1.07.1941 г. силами танкового батальона 1 МСД и лёгких бронепоездов №№47 и 48 из состава 12 ОДБП была предпринята операция с целью "разгрома танков противника в районе станций Жодино-Смолевичи".
Сводная запись темы Бронепоезда июня 41-го (оглавление)