Дневник читателя. Я - чеченец.
Новых общих смыслов эта книга не дает, как собственно и любая другая, за последние много-много лет. А вот реализации этих смыслов на конкретно почве, под тем углом зрения, который нам был неизвестен до этого, в книге много. Рассказ о чеченской войне не с русской стороны, а с чеченской, и даже не совсем чеченской, потому что рассказчик "сбежал" еще в 89-м году. И вообще книга не о войне, а о ласточках.
Читатель узнает для себя из книги, что например чеченцы никогда не были фундаменталистами, в мечеть ходили редко и сочиняли анекдоты про муллу. И что вообще такой этнос как чеченцы понятие крайне относительное, и собрано воедино не так давно. И что вовсе они не "черные". И про странных Кадыровых, то воюющих против федеральных войск, то на их стороне, будет сказано. Все это для обывателя информация "новая", заставляющая посмотреть на события с разных ракурсов, попытаться понять всю противоречивость.
Мировидение чеченца-повествователя кажется достоверным, потому что его слова не пропитаны истерическим пафосом, так свойственным малым народам. И вообще он и не чеченец, а этнический маргинал.
Распадающееся повествование на фрагменты, отдельные рассказы, а отдельные рассказы на отдельные главки, максимальная дискретность - форма, которую сознание читателя всегда требует собрать воедино. Автор не дает единого ключа к сборке текста, он принципиально не может и не хочет его собрать. В итоге, любая цельная картина, собранная читателем - будет уже его собственной, а не авторской.
Читатель узнает для себя из книги, что например чеченцы никогда не были фундаменталистами, в мечеть ходили редко и сочиняли анекдоты про муллу. И что вообще такой этнос как чеченцы понятие крайне относительное, и собрано воедино не так давно. И что вовсе они не "черные". И про странных Кадыровых, то воюющих против федеральных войск, то на их стороне, будет сказано. Все это для обывателя информация "новая", заставляющая посмотреть на события с разных ракурсов, попытаться понять всю противоречивость.
Мировидение чеченца-повествователя кажется достоверным, потому что его слова не пропитаны истерическим пафосом, так свойственным малым народам. И вообще он и не чеченец, а этнический маргинал.
Распадающееся повествование на фрагменты, отдельные рассказы, а отдельные рассказы на отдельные главки, максимальная дискретность - форма, которую сознание читателя всегда требует собрать воедино. Автор не дает единого ключа к сборке текста, он принципиально не может и не хочет его собрать. В итоге, любая цельная картина, собранная читателем - будет уже его собственной, а не авторской.