Заметки о прочитанном: Купер. Зверобой, или Первая тропа войны
Купер Д. Ф. Зверобой: Роман/Пер. С англ. - М.: РИМИС, 2013. - 352 с., илл. Текст книги воспроизведён по изданию: Купер Ф. Зверобой / Под ред. Н. Могучего. - М.: Земля и Фабрика, 1927. С иллюстрациями Г. Брока.
Имена героев в разных переводах звучат по-разному. В книге под редакцией Н. Могучего герои имеют такие имена (в скобках указаны имена героев в переводе Н. Гриц):
Натаниэль Бумпо (Натаниэль Бампо);
Генрих или Гэрри Марч (Гарри Марч);
Вахта (Уа-та-Уа);
Юдифь Гуттер (Джудит Хаттер);
Гэтти Гуттер (Хетти Хаттер);
Томас Гуттер (Томас Хаттер).
А также по-разному звучат некоторые слова:
«ланебой» («оленебой»);
Сосквеганна (Саскуиханна).
При написании заметки о «Зверобое» использовал привычное по другим книгам имя «Бампо» (читаю серию о Кожаном Чулке непоследовательно: Следопыт, Пионеры, Прерия, Зверобой..., так как из-за рассеянности заранее не изучил хронологию эпопеи).
Вообще, странно как переводчик под редакцией Н. Могучего мог перевести имя Bumppo как Бумпо? Наверно, в 1927 году были другие правила и некоторые буквосочетания читались не так, как сегодня. Особенно сбивает с толку перевод имени невесты Чингачгука: оригинальное имя Wah-ta-Wah перевели как Вах-та-Wah, опустив третий слог! Название реки Susquehannah переводится как Сосквеганна через гласную «о».
В детстве книг не читал, но если бы и прочитал "Зверобоя", то не обратил бы внимания на интимную линию двух главных героев - Зверобоя и Юдифи. Книга, которая растапливает затвердевшее сердце 30-летнего человека, очень хорошая книга. Оглядываясь назад глазами Кожаного Чулка со страниц Следопыта, Пионеров, Прерии (Последнего из могикан еще не читал), на трагедию и одиночество Юдифи невозможно смотреть со спокойной душой. Каково это, найти одну из лент, которыми Юдифь украшала свою модную шляпу, в ящике заброшенного ковчега по истечении 15 лет после событий первой книги: "сердце Зверобоя сильно забилось, когда он нашёл в одном ящике ленту, принадлежавшую Юдифи»!
Такую ретроспективу можно найти и у Генри Райдера Хаггарда в "Дочери Монтесумы"; в "Докторе Живаго" Бориса Пастернака.
Первая книга о Натаниэле Бампо оставляет в душе тяжелый тоскливый осадок. Это и гибель Гэтти Гуттер, младшей дочери Томаса Гуттера, когда простодушную и глупую девушку чрезвычайно жалко. Влюбленная в Генриха Марча, Гэтти так и не решилась перед смертью признаться ему в своих чувствах. Это и неразделённая любовь старшей сестры Юдифи Гуттер к Натаниэлю Бампо, одиночество которой пугает своей глубиной, потому что нелегко смотреть по прошествии пятнадцати лет на одинокий догнивающий на середине озера зАмок, на ленту Юдифи, найденную Зверобоем в заброшенном ковчеге. Как трогательно признание Юдифи в любви Зверобою. Каким мужеством она обладает, делая ему предложение жениться на ней. И каким жестоким и непростительным звучит отказ Зверобоя.
Натаниэль Бампо необыкновенный герой книги: простодушный, честный, наивный, мудрый, справедливый. Честность - отличительная черта Зверобоя. Быть честным по Зверобою нелегко. Чтобы быть честным надо быть в то же время и смелым. Честность и трусость - несовместимые понятия. Ради этой честности Натти терпит хамство и грубость Генриха Марча, держит обещание перед гуронами, отказывает Юдифи во взаимности.
Так, например, Зверобой готов пойти в колонию и заявить на Гэрри Марча, если тот совершит преступление: «Я готов сказать правду о всяком человеке, кто бы и где бы он ни был» (с. 14) (Гэрри признается, что оставит Юдифь вдовою, если она вышла замуж за крепостного офицера, пока Гэрри не было на озере). Принципиальный Зверобой хладнокровно терпит хамство Марча, который называет его «низкой тварью, получеловеком, полуобезьяной». После этого Марч отказывается делиться своими секретами со Зверобоем, на что Зверобой говорит, что не хочет «слышать секретов, если под ними скрывается преступление. Если мы легко можем избежать преследования законов, это не оправдание» (с. 15).
Генрих Марч - антипод Зверобоя: бесчестный, эгоистичный, глупый, жестокий. Если Зверобой хладнокровный и терпеливый, то Марч вспыльчивый и горячий: «... язык твой, очевидно, в разладе с твоим сердцем» , - говорит ему Зверобой (с. 15). Когда речь заходит об умной и красивой Юдифи Гуттер, что девушка, судя по рассказам делаваров, не смогла бы понравится Зверобою, Марч запальчиво называет своего другом «молокососом», «у которого не обсохло на губах молоко матери» (с. 12). Или: «К чему, в самом деле, нам ссориться из-за девушки, которой ты ещё не видал? Смешно было бы считать соперником какого-нибудь молокососа...» (с. 12). Генриху Марчу было «на вид лет двадцать восемь», Зверобою - «не более двадцати пяти» (с. 8). Делавары говорили Зверобою, что Юдифь отличает ум и красота, что девушка «ветрена и любит окружать себя поклонниками» (с. 12). Марч рассказывает о Юдифи тонкие подробности, сетуя на её ветреность, кокетство с крепостными офицерами, упрекая её в недостатках. Мудрый Зверобой защищает Юдифь: «Ты слишком строго судишь молодых девушек... Зачем ты беспрестанно думаешь о их недостатках, упуская из виду хорошие качества, часто недоступные для нашего брата!» (с. 35) А потом, находясь с Юдифью на корме ковчега в первый день его знакомства с семьей Томаса Гуттера, Зверобой защищает Марча от критики Юдифь: «...вам не следует дурно отзываться об отсутствующем друге... Марч по обыкновению высказывает всё, что у него на языке, не давая пощады ни друзьям, ни врагам. Это, конечно, зависит от необдуманности и чрезмерной пылкости его характера» (с. 58).
Еще одно свойство характера Генриха Марча - хвастливость. Когда Томас Гуттер и Гэрри попадают в плен к гуронам (ирокезам, мингам), схваченный Гэрри говорит старику Гуттеру, что они вдвоем «ещё могли бы несколько времени держаться в зАмке, но этот Зверобой не имеет никакой военной опытности и не знает всех уловок хитрого врага» (с. 68). Пленение Гуттера и Марча произошло в первую ночь пребывания на озере, когда трое мужчин выдвинулись на каноэ к южному берегу, чтобы отыскать запрятанные в тайниках две лодки, которые могли обнаружить гуроны. На этих лодках гуроны могли напасть на зАмок Гуттера. Перед этой вылазкой будущие пленники условились нажиться женскими и детскими скальпами гуронов с целью продажи. Жадность к наживе обернулась против них самих. Предупреждения и советы Зверобоя они не послушали. Впоследствии Зверобой при участии Юдифи и Чингачгука выкупил пленников за шахматные фигурки слонов, найденные в сундуке старика Гуттера. Едва освободившись из плена (к вечеру третьего дня на закате солнца), Гуттер и Марч снова предприняли попытку завладеть женскими и детскими скальпами: «...один Чингачгук сделался поверенным их тайны... произвести резню в ирокезском стане... Они рассчитывали, что неприятели в эту же ночь не замедлят сделать поголовную вылазку против зАмка, оставив в своём лагере женщин и детей. Их-то и хотел без пощады перерезать старик Гуттер, сам оставивший своих дочерей на произвол судьбы» (с. 165).
Когда же Зверобой попал в плен к гуронам, Гуттер и Марч неблагодарно отозвались на это известие, несмотря на то, что цель Зверобоя была благородная: помочь Чингачгуку вызволить из плена невесту Вахту. Вот как ворчал старик Гуттер: «...глупее всякого ребёнка... Он забрался один-одинешенек к этим дикарям и попал в их западню, как лань. Не на кого жаловаться, если он своей шкурой поплатится за эту бессмысленную дерзость». «Каждый обязан платить свои долги и отвечать за свои грехи. Странно, однако, что такой ловкий и проворный малый попался в западню, как глупая крыса... я был лучшего мнения об его уме... Надо быть снисходительным к невежеству новичка...» - отвечал Марч (с. 198).
На четвёртый день ковчег, на борту которого были старик Гуттер, Генрих Марч, Чингачгук и Вахта, возвратился к зАмку, который они покинули накануне, когда Гуттер и Марч были освобождены. За это время охота за скальпами закончилась ничем, так как гуроны перенесли стан в другое место - к мысу южного берега у истока реки Сосквеганны, а также Марчем была убита выстрелом из ружья молодая индеянка, подруга часового-индейца. Приближаясь к зАмку Вахта заметила выброшенный гуроном старый мокасин (накануне, в зАмок забралась группа гуронов с целью засады), но Гуттер и Марч не захотели слушать Вахту, а когда Чингачгук не отпустил Вахту на разведку, Марч нахамил Чингачгуку: «...Впрочем, ступай, если хочешь, удерживать не стану: окажи нам эту собачью услугу» (с. 203). Не послушав предупреждения Вахты, старик Гуттер поплатился волосами, а Марч чуть не попал в плен: «Окровавленное, дрожащее, красное мясо, обнажённые мускулы и вены явились несомненным доказательством, что Гуттер был оскальпирован, но ещё жив» (с. 217). Гуттер, кроме того, был ранен ножом и, если бы не это ранение, он мог бы ещё выжить, но какими были бы эти муки! Перед смертью старик Гуттер, который в молодости был морским разбойником и товарищем пирата Кидда, даёт «ценный» совет Марчу: «Нет, Гэрри, сперва убей, а потом скальпируй» (с. 222).
Четвертого дня после заката Зверобой под честное слово был отпущен гуронами в «отпуск», чтобы исполнить роль посла и попрощаться с друзьями. Зверобой передал друзьям требования гуронов, которые заключались в том, чтобы Вахта вернулась в становище гуронов, а Чингачгук - в делаварские деревни, Марч, побывавший уже в плену, перестал охотиться за волосами, а осиротевшие сёстры Гуттер перешли под опеку гуронов. Никто, кроме Марча, не согласился исполнить требования гуронов. Зверобой, зная характер Марча, даже приготовил для него ответ, достойный мужчины, но Марч, до этого момента сделавший предложение Юдифи и получивший отказ, оказался эгоистом и не захотел выручать Зверобоя из плена: «Скажи этим дикарям, что они отлично понимают Генриха Марча... Марч такой же человек, как все, и был бы глупец или сумасшедший, если бы отважился один на борьбу с целым племенем. Когда женщины его оставляют по собственным побуждениям и расчётам, что мудрёного, если и сам он оставляет таких женщин, хотя их кожа белее самого снега? Если Юдифь переменит свои мысли, рад её взять с сестрою в собственную хижину. В противном случае мне нет никакой необходимости становиться мишенью для неприятельских пуль» (с. 242).
Замечательны в своем роде некоторые отдельные выражения Марча: «Мой желудок - превосходный и самый верный хронометр, которого не отыскать во всей колонии. Его стрелка указывает на полдень; стало быть, нам надо развязать котомку и завести часовой механизм ещё часов на шесть» (с. 6); «По моему мнению, старый Том, сейчас и твоей жизни и всем твоим владениям угрожает величайшая опасность... Всё твое имение не стОит сегодня и половины того, что стоило вчера» (с. 49).
В отличие от красивой наружности Генриха Марча, как его рисует Купер, Зверобой обладал заурядной внешностью. Сам Бампо философски относился к своей внешности. Так, на упрек Гэрри Зверобой отвечал следующее: «Я не желаю быть ни лучше, ни хуже того, каким меня создала природа. Может быть, мое лицо действительно не отличается красивыми чертами, как представляют себе тщеславные и легкомысленные люди; но всё же я не урод, и, надеюсь, найдутся люди, которые отдадут должное и мне» (с. 29). Или: «...есть на свете тысячи людей, гораздо несчастнее меня. Ведь я мог родиться хромым, слепым, глухим...» (с. 30) Таким образом, говоря об обыкновенной наружности Натаниэля Бампо, Купер хотел подчеркнуть необыкновенные достоинства его внутреннего мира.
Отдельно говорится о красивой душе Бампо, влюблённого в окружающую природу: «Натаниэль, сам того не зная, был душою поэт» (с. 26). Если Бампо не испытывал нежных чувств к Юдифи, то окружающие его горы, леса, реки и озера были его «девушкой»: «Он находил мощное наслаждение в изучении великой книги красот и многообразных форм, скрытых в непроницаемой глубине лесов... Его душа наполнялась тем поэтическим восторгом, которое может родить лишь безграничное спокойствие природы» (с. 26).
Зверобой, несмотря на молодость, очень мудр и красноречив. На третий день пребывания на озере трое «островитян», жителей зАмка: Зверобой, Юдифь и Чингачгук (Чингачгука друзья встретили на закате второго дня у истоков Сосквеганны, а Гэтти сбежала в стан гуронов к пленникам - старику Гуттеру и Марчу) размышляли о том, как выручить друзей из плена. Юдифь, зная, что индейцы неравнодушны к подаркам, предложила выкупить друзей с помощью своих нарядов, которые имели бы большую ценность для ирокезских женщин. На что Зверобой отвечал: «Я знал людей очень храбрых, но только до наступления опасности; знал и таких, которые, выслушав рассказ о бедном семействе, готовы были отдать с себя всё до последней рубашки, но потом, как только приходилось претворять в дело великодушные мысли, им становилось жаль самой незначительной безделицы» (с. 122).
Потом друзья открыли сундук старика Гуттера в поисках более изысканных подарков, чем простые наряды очаровательной Юдифи. Старик Гуттер тщательно скрывал от старшей дочери тайны своей молодости и потому содержание сундука не было известно даже младшей дочери, которой он доверял больше, так как Гэтти страдала слабоумием. В сундуке оказались богатые мужские и женские платья. Так, щегольской малиновый кафтан вызвал неподдельный восторг такого хладнокровного индейца как Чингачгук. Зверобою даже не пришлось уговаривать друга примерить кафтан: Чингачгук «раз двадцать смотрел на себя в маленькое зеркало... и жалел от души, что Вахта не могла видеть его в эту минуту» (с. 128). Но когда Юдифь попросила Зверобоя примерить кафтан, он отказался: «Мне надеть щегольской кафтан знатного вельможи! С чего вы это взяли, Юдифь? Я ещё, кажется, не сошел с ума. Простой охотник американских лесов, я очень хорошо понимаю, что идёт ко мне или не идёт» (с. 129). После кафтана появилось прекрасное парчовое платье, которое вызвало восторг Юдифи. Юдифь немедленно надела это богатое платье и произвела на Зверобоя и Чингачгука изумление: «Ступайте к мингам так, как вы есть... назовитесь королевой, бросьте на них величественный взор, и старик Гуттер немедленно получит свободу вместе со своим товарищем по плену» (с. 129). Впоследствии Юдифь так и сделала, когда пошла освобождать из плена самого Зверобоя, но хитрого ирокеза Райвенука не удалось обмануть. Эти наряды пробудили в Юдифи алчные чувства и она не захотела дарить гуронам изысканные платья, на что Зверобой отвечал: «...ваша красота, без сомнения, гораздо больше украшает наряд, чем наряд содействует украшению вас самой. Но одежда, как и другие вещи, имеет своё назначение. Простой воин, например, делает, по моему мнению, очень дурно, когда он, собираясь на войну, расписывает своё тело, как опытный предводитель, уже не раз доказавший свою храбрость. То же нужно сказать и об одежде. Вы не больше, не меньше, как дочь Томаса Гуттера, а это платье, очевидно, сделано для знатной дамы, может быть для губернаторской жены или дочери. По-моему, Юдифь, скромная молодая девушка всего прелестнее тогда, когда одевается сообразно своему состоянию» (с. 131).
Далее из сундука были извлечены два пистолета в серебряной оправе, секстант и шахматные фигурки из слоновой кости. Чингачгук испытал слабость к шахматным фигуркам, даже «в восторге совершенно забыл своё индейское достоинство. Он исследовал каждую пешку с неутомимым вниманием... при каждом осмотре он громко выражал своё громадное удовольствие» (с. 136). Фигурки слонов особенно привлекли внимание Чингачгука: «Ирокезам его!.. Слоном можно купить целое племя» (с. 137). И когда на сделку в зАмок приплыли два индейца, один из которых был вождь ирокезов Райвенук, они испытали подобную слабость. Хитрый Райвенук начал торговаться, едва Зверобой сказал, что за одну фигурку можно выкупить полсотни скальпов: «Но ведь один из моих пленников храбрый воин: он - огромный, как сосна, силён как лось, проворен, как олень, свиреп, как барс. Он будет со временем великим вождём и будет командовать армией короля Георга» (с. 151). На что Зверобой уничижительно охарактеризовал будущего вождя и командира: «Знаем мы Скорого Гэрри с ног до головы; не выйдет из него ничего, кроме разве простого капрала, да и то едва ли. Велик он, это правда, да что в этом толку? Огромный верзила, он только цепляется головою за сучья и ветви, когда бегает по лесам. Он силён, но крепкие суставы без крепкой головы ни к чёрту не годятся... И проворен он, если хочешь; но ведь пуля карабина ещё проворнее его. Ну, а свирепость ещё не большая похвала для хорошего солдата. Бывает и то, что иной человек свиреп лишь на словах, а на деле смирнее всякой овечки. Нет, минг, волосы с безмозглой головы - небольшая находка для тебя» (с. 152). Выкупив таким образом пленников, Зверобой не мог удержаться от иронии, на которую он имел право после всех грубостей Марча: «Я рад, что ирокезский цирюльник оставил в покое твои густые волосы во время твоего последнего посещения лагеря краснокожих» (с. 157). Марч поинтересовался у Зверобоя, как ему удалось выручить пленников, не лаской ли, не хитростью ли: «Я просто заплатил выкуп за вас обоих, и цена эта так высока, что впредь не советую вам попадаться в ловушку, иначе капитал наш истощится» (с. 160).
Зверобой был пленён в конце третьего дня пребывания на озере, когда помог Чингачгуку освободить невесту. Вырвав Вахту из цепких рук Медведицы, старой индеанки, Зверобой хладнокровно и с достоинством перенёс её негодование: «Старуха неистово махала кулаками перед самым лицом пленника, который, однако, был совершенно равнодушен к этим энергичным усилиям вывести его из себя и не обращал на них внимания, подобно тому, как человек благовоспитанный не обращает внимания на непристойную ругань» (с. 181). Хитрый и вероломный Райвенук хотел уговорить Зверобоя на предательство своих друзей, но Зверобой был твёрд и непоколебим в своей честности: «Хитрости могут быть позволительны и законны во время войны; но коварство, измена и обман - пороки, которых гнушаются даже краснокожие люди, кроме разве мингов, которые на всё способны» (с. 183).
Несмотря на то, что Райвенук принадлежал к племени ирокезов, которые славились жестокостью и предательством, старый вождь обладал необыкновенным умом, красноречием и мудростью. Когда Гэтти сбежала с ковчега, чтобы вызволить из плена старика Гуттера и Марча, слабоумная девушка читала гуронам отрывки из библии. Мудрый Райвенук резонно заметил противоречия набожных белых людей между словом и делом: например, если «порох и пули оскорбляют Великого Духа», то «зачем же бледнолицые употребляют пули и порох? Закон повелевает им давать вдвое против того, что у них просят, а они берут вдвое у бедных индейцев, которые не просят ничего. Вместе с лучами солнца встают они со своею книгою в руках и читают её краснокожим, а сами что делают? Они забывают всё, чему учит эта книга. Когда индеец даёт, белый человек никогда не доволен и требует втрое. Теперь белые люди обещают золото за скальпы наших жён и детей, а нас, когда мы берём скальп человека, убитого в открытой войне, они называют дикими зверями» (с. 116). «Бледнолицые об одном и том же предмете говорят, как им вздумается: иногда он у них бел, как снег; иногда чёрен, как смола» (с. 117).
Несмотря на то, что Зверобой видит Генриха Марча насквозь благодаря своей проницательности, заметить перемены в Юдифи Зверобой не мог до последнего момента. Когда Гэтти пришла в стан гуронов по требованию Юдифи, чтобы узнать о судьбе друга, Зверобой удивляется, почему Юдифь беспокоится о нём: «Впрочем, догадаться немудрено: ваша сестрица боится как бы Генрих Марч, проснувшись (в это время Марч и старик Гуттер после неудавшейся охоты за волосами легли спать в ковчеге) не вздумал выручать меня из лагеря ирокезов, где может угрожать опасность его собственной жизни» (с. 185). Думая, что Юдифь влюбленна в Марча, Зверобой спокоен, так как «Торопыга делает иной раз большие промахи, но из-за друга не полезет на очевидную опасность» (с. 185).
Разбирая сундук старика Гуттера и найдя в нем два пистолета, Зверобой пробует один из них в деле, но пистолет взрывается в его руке. Никто не был ранен, но Юдифь вскрикнула и потеряла сознание, так как испугалась за жизнь Зверобоя (с. 135). Так начинала рождаться привязанность Юдифи к Зверобою.
Узнав о судьбе Зверобоя, о том, что его ждут пытки и смерть, Гэтти вернулась в лодку, где её ждала сестра, и, обсуждая Марча и Зверобоя, Юдифь обнажила перед сестрой большую симпатию к охотнику: «Миллионы этих Гэрри не стоят одного Зверобоя, и он бесконечно выше всех молодых людей, приезжавших на эти берега! Зверобой правдив как истина, и сердце его не создано для лжи» (с. 192). «Зверобой вовсе не безобразен! Скажи лучше: у него обыкновенные черты лица, но они выражают честность, которая лучше всякой красоты. В моих глазах Зверобой гораздо красивее Генриха Марча» (с. 193).
Когда гуроны под честное слово отпустили Зверобоя попрощаться с друзьями (в конце четвертого дня пребывания на озере), Зверобой «выпросил» у Юдифи себе в подарок карабин старика Гуттера (впоследствии гуроны наградят Зверобоя благодаря этому оружию прозвищем «Длинный Карабин»): «...этот карабин достоин владыки, и я уверен, что опытный стрелок был бы с ним властелином лесов» (с. 238). Этот карабин рассчитывал получить Генрих Марч, но у Юдифи появился прекрасный повод подарить карабин Зверобою. Простодушный и наивный Зверобой говорил тогда Марчу: «...ты, Генрих Марч, не должен огорчаться. Юдифь - девушка молодая и видит вещи издалека: она поняла, что отцовский карабин вернее прославится в моих руках, чем в твоих... Во всяком другом отношении Юдифь, само собою разумеется, отдает тебе полное предпочтение передо мной» (с. 239).
Ночью четвёртого дня пребывания на озере, накануне того дня, когда Зверобой должен был подвергнуться пыткам и смерти, он и Юдифь сидели за сундуком старика Гуттера, разбирали старые письма родителей, из которых Юдифь узнала, что Томас Гуттер не был её родным отцом. Установить своего настоящего отца и девичью фамилию матери Юдифи не удалось. Чтобы восполнить пробел в своём имени, Юдифь сказала Зверобою: «Гэтти и я с величайшей охотой согласились бы променять свою фамилию на фамилию Бампо»; «Если кому-нибудь из нас суждено носить вашу фамилию, так, вероятно, мне»; «такая женщина, как я, может ли осчастливить мужчину, подобного вам?» Простодушный, недогадливый Зверобой говорил только: «Но в таком случае вам или Гэтти пришлось бы унизиться до замужества со мною» (с. 257).
На пятый день Юдифь явилась в лагерь ирокезов освобождать друга из плена в богатом парчовом платье, представляясь знатной дамой, приближённой к английской королеве. Юдифь сказала Райвенуку о Зверобое: «...но этот великий охотник пойдёт со мною. Нужен он мне для того, чтобы дворец мой не оставался без дичи» (с. 318).
Шестой день, накануне которого произошла резня гуронов английскими солдатами, был спасён от гибели Зверобой и смертельно ранена Гэтти, прошёл в печальных заботах о раненых и убитых. Юдифь похоронила останки бедной Гэтти рядом с останками матери и брата в озере, «фамильном склепе»: «Юдифь и Вахта горько плакали, как и Зверобой, употреблявший напрасные усилия, чтобы скрыть свои слёзы. Чингачгук смотрел на всё с видом глубокомысленного философа» (с. 335).
Ранним утром седьмого дня солдаты и офицеры выступили в сторону берегов Могаука. Между Зверобоем и Юдифью происходит объяснение. Юдифь впервые прямо признаётся Зверобою в своих чувствах. За это короткое время пребывания Зверобоя на озере привычки Юдифи изменились противоположно: если вечером третьего дня Юдифь жаловалась Зверобою на дикую жизнь: «...я была бы счастливее в тысячу раз, если бы могла жить среди образованного общества, там, где спокойно стоят фермы и дома. Жилище в соседстве с колониальными крепостями в тысячу раз предпочтительнее этих безотрадных мест, в которых мы обитаем» (с. 167), то утром седьмого дня Юдифь просит Зверобоя остаться вдвоём на озере: «Зачем же оставлять это место?.. нет на свете жертвы, которой я не принесла бы для вас, Зверобой. Что же? Воротимся в этот зАмок с тем, чтобы не оставлять его никогда более, до конца жизни...» (с. 338).
Утром пятого дня обитатели зАмка проснулись с рассветом. Первыми на ногах были Чингачгук и Вахта. Они стояли на платформе и дышали чистым воздухом. Вахта надеялась, что гуроны проявят милосердие и помилуют Зверобоя: «Они не забудут, что их собственные дети попадут когда-нибудь к делаварам». Мудрый Чингачгук отвечал ей: «Волк всегда воет, и свинья обжирается беспрестанно». Вахта также говорила Чингачгуку, что она с ним одних мыслей, что смерть друга одинаково их опечалит, и Чингачгук соглашался с ней: «Правда! Муж и жена должны чувствовать одним сердцем, смотреть одними глазами и жить одною душою. Правда» (с. 263).
Вскоре к ним присоединился Зверобой. Влюблённый в природу, он любовался восходом солнца: «Такие вот дела! Ляжешь поздно - увидишь солнечный закат; встанешь рано - увидишь опять, как солнце в дивном своём величии появляется на восточном небе. Я уверен, Вахта, что и ты ложишься поздно, и встаёшь рано. Дурно делает та девушка, которая слишком долго не отрывает лица от своей подушки» (с. 264). Вахта и Чингачгук признались Зверобою, что они не покинут его: либо последуют за ним в страну духов, либо встретят завтра новый восход. Зверобой не хотел, чтобы его друзья жертвовали собой ради него, но Чингачгук был твёрд: «Бледнолицый брат... забывает, что ведёт беседу с человеком, который заседал на совете могикан. Разговаривая между собою, мужчины не должны говорить таких вещей, которые входят в одно ухо и в другое выходят» (с. 265). Зверобой переживает, что если его друзья попадут в плен, он не сможет перенести пытки как мужчина: «...беда, если в то же время ты и Вахта попадётесь к мингам. Моя пытка будет невыносима, и я, пожалуй, раскричусь, как ребёнок» (с. 266).
Ровно в полдень Зверобой вернулся в стан гуронов, тем самым сдержав обещание честного человека: «Вот я, минги, а вот и солнце. Небесное светило верно своим законам; я, как видите, верен своему слову» (с. 280). Больше никаких клятв не сдерживало Зверобоя и он мог с чистой совестью совершить побег, если бы предоставилась такая возможность. Хитрый Райвенук не хотел смерти Зверобою, так как оценил его честность и храбрость, и неоднократно уговаривал жениться на Сумахе, вдове Волка, индейца, который погиб от руки Зверобоя. Но Зверобой отказался от женитьбы на гуронке: это было противно его природе как белому человеку, так и человеку, воспитанному в племени делаваров. Молодой ирокез Красный Ворон, прозванный так французами за болтливость, обрушил на Зверобоя непристойную ругань, но Зверобой был хладнокровен и красноречив: «...от твоих слов не будет мне ни лучше, ни хуже. Неразумная болтовня рассердит, конечно, слабую женщину, но не раздует горящего костра, так же как и не наострит притупленных ножей» (с. 300).
Зверобой хладнокровно претерпел все пытки, которые были применены не для того, чтобы причинить физические страдания, а только лишь сломить его твёрдую волю: метание томагавков и ножей, стрельба из ружей. Зверобой, несмотря на неопытность молодых индейцев, не позволил себе, будучи привязанным к дереву, моргнуть глазами или пригнуть голову, что вызвал у гуронов всеобщее восхищение: ни один пленник до него не проявлял такого мужества.
Зверобой много говорит Юдифи о любопытстве, как о недостойной черте характера для белого мужчины: «любопытство - характерный недостаток женщины, а не мужчины» (с. 124); «любопытство - характерный недостаток краснокожих» (с. 132). При этом Зверобой забывает, что и сам довольно любопытен: «Натаниэль поспешил войти в дом и смотрел на все предметы с любопытством, не свойственным человеку, который так давно освоился со всеми привычками индейцев» (с. 22) - Зверобой побывал даже в комнатах Юдифи и Гэтти, смотрел на различные принадлежности женского туалета Юдифи: башмаки с пряжками, разноцветные веера, шляпка, кокетливо убранная лентами (одну из таких лент Зверобой найдет в ящике на заброшенном ковчеге через пятнадцать лет: «сердце Зверобоя сильно забилось, когда он нашёл в одном ящике ленту, принадлежавшую Юдифи» (с. 344)), женские длинные перчатки; «взобравшись на ковчег медленно и осторожно, он принялся с напряжённым любопытством осматривать его внешность и все подробности» (с. 36) - заглянул даже в комнату, где сидела Гэтти.
Юдифь при этом менее категорична, чем Зверобой, и приписывает любопытство всем людям: «Любопытство естественно во всех людях. Всякий раз, как я бывала в фортах, я имела случай убедиться, что все без исключения - любители чужих секретов» (с. 132).
В последний момент, когда участь Зверобоя была решена, а помощь Юдифи оказалась неудачной, в лагерь гуронов пришли Вахта с Чингачгуком и английские солдаты, которые проявили к гуронам неоправданную жестокость, но спасли Зверобоя. Английские солдаты не сделали ни одного выстрела, кроме одного волонтёра и проводника в их роте - Генриха Марча (ему не терпелось отомстить гуронам), да самого Зверобоя, который убил двух ирокезов одним выстрелом из «оленебоя». Выстрел нетерпеливого Марча, вероятнее всего, послужил причиной гибели Гэтти: «Никто не мог сказать, как она получила эту рану, и, конечно, один только случай был причиною несчастья слабоумной девушки» (с. 331).
Английские солдаты лишь закололи штыками своих жертв: «...послышались отчаянные вопли и стоны, которые, обыкновенно, сопровождают употребление штыков. Последовала ожесточённая резня, в которой не было пощады ни женщинам, ни детям» (с. 327); «Сумаха, все старухи и несколько молодых девушек погибли в общей свалке от солдатских штыков» (с. 331).
март 2014
