Джером. Трое на четырёх колёсах
Перевод М. Жаринцовой.
<20.> Джей: «...человек не может вполне оценить своё счастье, пока оно ничем не омрачено» (с. 170, Глава I). Аналог русской поговорки: «Счастье, как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь».
<21.> Про пьяного шкипера: «Шкипера на месте не было. Вернулся он через час изрядно навеселе, во всяком случае он был куда веселее нас: если бы я не слыхал от него лично, что он пьёт ежедневно только один стакан грогу перед сном, то принял бы его за пьяного» (с. 176, Глава I).
<22.> Гаррис вспоминает случай из прошлого, когда потерял жену, катаясь с ней на тандеме. Гаррис сидел впереди. «Молчание его не поразило: ветер свистел в ушах, велосипед тоже производил порядочный лязг, и Гаррис не ожидал услышать ответа на свои слова. Но на него вдруг нашло ощущение пустоты. Он протянул назад руку и встретил пустое пространство». Дело было в Голландии. «Гаррис знал по-голландски недостаточно, чтобы описать дамский туалет, и описал жену самым общим образом, как красавицу среднего роста. Это их не удовлетворило - приметы был недостаточны; эдак всякий мужчина может предъявить права на красивую женщину и потребовать себе чужую жену! Они желали знать, как она была одета, но этого Гаррис не мог припомнить ни за какие коврижки. Я вообще сомневаюсь, может ли мужчина вспомнить, как была одета женщина, если прошло больше десяти минут со времени их разлуки. Гаррис, впрочем, сообразил, что на его жене была голубая юбка и потом что-то такое от талии до шеи, на чём эта юбка держалась...» (с. 186, 187, Глава II)
<23.> Друзья решили протестировать английский разговорник на лондонском сапожнике: им стало интересно, что будет с немецким туристом, который обратится к английскому сапожнику с помощью разговорника. Дело в том, что все эти разговорники составлены с единственной целью: ввести «в заблуждение порядочных людей». Для того, чтобы обезопасить себя в путешествии по Германии, общаясь с аборигенами с помощью немецкого разговорника, они решили провести опыт у себя на родине. Тестировать будет Джородж, в качестве бодигарда рядом будет стоять Гаррис. Гаррис скептически отнёсся к своим физическим данным: «Если ты начнёшь разговаривать с сапожниками по этой книжке, то от меня проку не будет - всё равно ты угодишь прямиком в больницу» (с. 199, Глава III).
На приветствие Джорджа сапожник, который «с молотком в руке открывал ящик свежего товара», нечленораздельно промычал. Далее Джордж произнёс стандартную фразу из разговорника о том, что ему говорили, сапожник держит сапоги для продажи. «Нельзя сказать, чтобы это было удачно: среди сапог, окружавших нас со всех сторон, оно звучало даже дико. Человек положил молоток и впервые удостоил нас своего взгляда.
А вы думали, я их для чего держу? Чтобы нюхать? - сказал он глухим, хриплым голосом. Это был один из тех людей, которых трудно раскачать, но если уж они разойдутся, то хоть святых выноси.
А вы думали, я что делаю? - продолжал он. - Собираю их для коллекции?.. <...>
Надо отдать справедливое Джорджу, он выбрал самое подходящее для ответа.
Я приду в другой раз, когда у вас будет большой выбор. А до тех пор - до свидания!» (с. 209, 210, Глава IV)
<24.> О шотландском парне и шотландской осторожности. Известно, что женихи преувеличивают свои достоинства, вводят в заблуждение будущих жён, и, выйдя замуж, женщины узнают истинную сущность своих мужей. Один честный шотландский парень решил избавить любимую девушку от таких сюрпризов в будущем: «...я добрый тогда, когда делается по-моему. Я не терплю, чтобы мне перечили. У меня дьявольский характер, это тебе и мать моя скажет: я весь в отца, а он и к старости не исправился» (с. 212, Глава V).
Полезные советы для женихов. Чтобы в будущем не возникло осложнений в отношениях с женой, необходимо заранее предупредить свою невесту о том, что:
а) «нет ни денег, ни земли»;
б) «бегаю за каждой юбкой»;
в) «у меня дьявольский характер»;
г) «не могу оторваться от бутылки»;
д) «не люблю работать».
Если девушка не испугается такой исповеди, считай повезло: она будет примерной женой.
<25.> География с историей. Дрезден. Август Сильный, «греховодник»: «Он оставил после себя тысячу детей и запирал излишне требовательных, по его мнению, избранниц в тюрьмы и замки, где до сих пор показывают комнаты, в которых они страдали и умирали. Много таких замков рассыпано вокруг Дрездена - как костей на поле битвы...» (с. 236, Глава VII)
<26.> О том, как Джордж хотел для любимой тётушки купить подушку у трёх фрейлин, только слова перепутал: «Ну так тебе нечего жаловаться. Ты немножко спутал: «Kuss» значит поцелуй, а не подушка, а подушка по-немецки - «ein Kissen». Ты требовал поцелуя за двадцать марок и - судя по твоему описанию третьей барышни - можно сказать, что ты не переплатил. Но всё же мне кажется, что лучше не рассказывать об этом Гаррису: мне помнится, что у него тоже есть тётка...» (с. 241, Глава VII)
<27.> «Когда мы были в Дрездене, нам советовали не говорить в Праге по-немецки; расовая вражда чехов к немцам так сильна во всей Богемии, что лучше не высказывать своей приверженности к народу, влияние которого среди чехов уже не то, что было прежде» (с. 245, Глава VIII). Почему «расовая» вражда, а не национальная?
<28.> По пути из Нюрнберга в Шварцвальд Джей и Гаррис оставили Джорджа «на произвол судьбы, с несколькими мелкими монетами в кошельке», уехав на поезде в Баден. Джордж «махнул рукой на все законы и решил идти напролом, по пути позора и бесчестья» (с. 255, Глава IX). В Германии надо покупать три билета на один и тот же поезд: первый «билет с обозначением места, откуда и куда едете»; второй билет - «на право проезда в скором поезде»; третий билет - плацкарту. У Джорджа хватил денег только на первый билет. Не стоит перечислять весь перечень «преступлений» Джорджа, достаточно указать два, наиболее смешных: «Сиденье на нумерованном месте». (Ненумерованных мест не было вовсе). «Хождение по коридору». (Трудно сообразить, что ему оставалось делать, когда они не позволяли сидеть даром)» (с. 255, 256, Глава IX).
<29.> Кайзеровская Германия - зарегулированная страна, и «со своим уставом» в эту страну лучше не приезжать. Есть в этой педантичной стране такое нарушение закона, как «хождение скопом»: «Я как-то спросил знакомого немецкого офицера, который собирался в театр со своей женой, тёщей, пятью детьми, двумя племянницами и сестрой с её женихом, - не рискует ли он нарушить закон «о хождении скопом». Знакомый ответил Джею, что все эти люди принадлежат его семье, на что Джей резонно заметил, что в Законе ни слова не сказано о «семейных скопах», и жена офицера, «не желая рисковать и испортить вечер в самом начале, настояла, чтобы общество разделилось на две партии и сошлось только в вестибюле театра» (с. 259, 260, Глава IX).
<30.> Друзья договариваются встать в пять утра, слегка позавтракать и в шесть уже отправиться в путь, но «выходит как всегда»: «...компания собирается в половине шестого. Все трое в молчаливом настроении, с наклонностью ворчать друг на друга, на пищу - вообще на что-нибудь, лишь бы дать выход затаённому раздражению» (с. 266, Глава Х). С кем не бывает.
<31.> Эти друзья - большие ворчуны, они вечно чем-то недовольны. Вот и сейчас они едут на велосипедах в горку, и Джордж, который едет на одиночном велосипеде (велосипеде Гарриса), нашёл повод поворчать. Он видел рекламу такого велосипеда и в ней не упоминалось о том, что педали надо крутить самому: «...на нём ехал человек со знаменем в руке; он не работал, а просто ехал, наслаждаясь воздухом; велосипед катился сам собой, и дело человека заключалось только в том, чтобы сидеть и наслаждаться. Это было изображено совершенно ясно; а между тем твой велосипед совершенно ничего не делает! Он предоставляет всю работу мне; я должен стараться изо всех сил, чтобы он продвигался вперёд. На твоём месте я заявил бы фирме своё неудовольствие» (с. 268, Глава Х).
<32.> Трое друзей поднимаются на вершину горы и критикуют «низменные инстинкты» немцев, у которых на каждую квадратную милю приходится одни ресторан-трактир. И вот сейчас они ожидали встретить такой трактир, который, по их мнению, мешает созерцать природу. А когда такой «пошлой» закусочной не оказалось, вдруг разом признались, что они были бы рады перекусить в трактире. Поменять свою точку зрения им помогла гроза, которая в горах Шварцвальда случается неожиданно. Первый о ресторане заговорил Гаррис. Джордж практически поддержал его, объявив, что идёт вниз, так как, «промокнув, считаю излишним ещё и голодать в придачу». Ну а Джей извинительно заметил, что пейзажи без трактиров хороши только в хорошую погоду. Тут Джей сказал, что далеко уже не молод для таких экстремальных прогулок. И в самом деле, Джей уже говорил в первой повести, что всю тяжёлую работу поручает более молодым («Было время, когда я рвался к тяжёлой работе, теперь я предпочитаю уступать место молодёжи» (с. 132, Глава XV) (с. 288, Глава XII).
Вот один пример английского юмора. Есть аналогичные юмористические «парадоксы» про паровые баркасы.
<33.> Размышления о трудной жизни простых людей в средневековье: «Когда начинаешь думать обо всех условиях жизни в средние века, то становится странным: что за охота была жить всем этим людям - кроме королей и собирателей подати?»
Далее о красоте Вогез: «...здесь нет нарушающей поэзию зажиточности шварцвальдского крестьянина: разрушение и бедность повсюду удивительные. Развалины замков, начатых римлянами и достроенных в эпоху трубадуров, расположены на таких высотах, где, казалось бы, могли гнездиться только орлы; но стоящие до сих пор остатки стены представляют целые лабиринты, в которых можно бродить часами» (с. 292, 293, Глава XII).
<34.> Друзья рвут яблоки в чужом саду. Вдруг видят: к ним идёт человек, видимо, хозяин сада, а на плече у него не палка, а ружьё. Друзья в панике. Гаррис задает уместный, правда запоздалый и потому уже риторический вопрос: «Неужели это частный сад?» Джей рассказал печальный случай, произошедший во Франции, когда одного солдата лишили жизни за две сорванные вишенки: «...местная община должна была тогда уплатить большое вознаграждение родственникам убитого солдата; вполне справедливо, конечно» (с. 294, Глава XII). Конечно, перспектива вознаграждения родственникам нисколько не утешает друзей и потому они ретируются под различными приличными предлогами: Джордж сослался на позднее время, а также на то обстоятельство, что ему надоело стоять на одном месте; Гаррис выразил опасение за Джорджа, как бы он в спешке не упал и не ушибся; Джей сделал вид, что давно не сбегал с крутой горы и не прочь было бы пробежаться, что очень полезно для здоровья.
История убийства солдата и вознаграждение родственникам напомнила мне одну историю, рассказанную Антониной Николаевной Пирожковой, женой Бабеля, в книге «Я пытаюсь восстановить черты: о Бабеле и не только о нём».
<35.> О «мензуре», немецкой дуэли, во время которой дуэлянты с умыслом калечат друг друга, и чем безобразнее будет лицо, тем выше шансы, что тебя полюбит хорошенькая фрейлина: «...Мы гордимся нашей гуманностью и цивилизацией, но, отбросив в сторону лицемерие, всё-таки должны признать, что под крахмальными манишками в каждом из нас сидит дикарь с нетронутыми дикими инстинктами, он никогда не исчезнет; иногда он нужен нам - и тогда является по первому требованию; но подкармливать его - лишнее» (с. 303, Глава XIII).
<36.> Я до сих пор слепо верил, что самый пьющий народ - русские, а самый умеренный в этом деле - немцы. У Бондарчука в «Судьбе человека» главный герой, русский пленный, выпивает подряд три стакана водки, «закусив» только после третьего стакана, и при этом у немецких офицеров такой удивлённый и восхищённый вид, как будто они видят такое чудо впервые. Неправда! Самый пьющий народ - немцы. И примеры тому не субъективный фильм советского режиссёра (не субъективный взгляд Шолохова), а такие авторитеты, как Ремарк («Три товарища») и Джером.
У немцев есть не только «мензура», но и «Kneipe», пирушка. Немцы пьют со студенческой скамьи: «...в каждом университетском городе Германии нередко встречаются юноши моложе двадцати лет с фигурой Фальстафа и цветом лица рубенсовского Бахуса» (с. 303). «Kneipe» «устраивается студентом, который приглашает товарищей - числом от дюжины до сотни - в излюбленный ресторан и затем угощает пивом и дешёвыми сигарами столько, сколько допускает их собственное чувство самосохранения. <...> Иностранцам, которым приходит желание посмотреть «Kneipe», следует в самом начале вечера записывать своё имя и адрес на клочке бумажки и прикалывать его к сюртуку. Немецкие студенты - народ вежливый, и, в каком бы состоянии они ни были сами, но приложат все старания, чтобы развести гостей по домам; тем не менее они не могут и не обязаны помнить адрес каждого гостя. <...> Ранним утром председатель предложил отправить по домам всех, кто больше не в состоянии поднять голову со стола. Среди тех, для кого пирушка уже потеряла интерес, были три англичанина. <...> Немецкое пиво имеет одно достоинство: от него человек не делается ни раздражительным, ни шумливым и ни к кому не пристаёт - что считается естественным для пьяного в Англии; опьянев от пива, хочется только молчать, остаться одному и спать; всё равно где - где попало» (с. 304, 305, 306 Глава XIII).
<37.> Немцы - особенный народ, «переэволюционированный»: «В современном тихом и обстоятельном немце, находящем полное удовлетворение в том, что он платит подати и исполняет приказания тех, кто волею судьбы поставлен властвовать над ним, - действительно трудно различить черты его диких предков...» (с. 310, Глава XIV).
Немецкий городовой для детей - не страж порядка, а «добрый волшебник: он устраивает площадки для игр, с песком, качелями и гигантскими шагами...»
Взрослому немцу незачем о себе заботиться, за него это сделает государство: «...если вы хотите продать дом или купить землю, государство похлопочет для вас. Если вас надули, государство начнет расследование дела. Государство вас страхует, женит и немножко развлекает азартными играми» (с. 311).
Немец не нарушает закон и в русских психологических тестах, где следует отвечать положительно на вопрос «переходите ли вы иногда дорогу на красный свет, если нет машин или вы спешите на работу», всегда отвечал бы отрицательно и это было бы правдой. «Я помню, в каком-то немецком городе мне случилось проходить мимо парка, в котором играла музыка; в него вели двое ворот, у одних продавались билеты, а другие - за четверть мили от первых - стояли широко открытыми; здесь не было ни сторожа, ни городового, и каждый желающий мог бы свободно войти в парк и слушать музыку. Но никто не подумал войти в эти ворота; все под палящим зноем ползли к главному входу, где стоял человек и собирал входную плату».
«Такие факты невольно наводят на сомнения: одной ли породы Тевтоны с грешным родом людским? Может быть, это добрые духи, слетевшие на землю только для того, чтобы выпить стакан пива - которое, как им должно быть известно, можно пить только Германии?» (с. 312)
«Мне кажется, что приговорённому к смертной казни немцу можно было бы просто дать верёвку и печатные правила: он отправился бы домой, прочёл бы их внимательно и повесился бы у себя на заднем дворе, согласно всем пунктам».
«Наверно, в раю их гораздо больше, чем представителей других наций. Я только не могу понять, каким образом они туда попадают: невероятно, чтобы душа каждого отдельного немца самостоятельно влетала на небо; мне кажется, что их собирают партиями и отправляют каждую партию под охраной умершего городового».
«У них один девиз: долг, а понятие о долге сводится, кажется, к следующему: слепое повиновение каждому, кто носит блестящие пуговицы. <...> До сих пор Германии везло относительно правителей, тяжелое время настанет для неё тогда, когда испортится главная машина...» (с. 313)
<38.> “Круг аристократов-землевладельцев держится у них как за неприступной стеной, но вне этого замкнутого царства - положением не гордятся и не смущаются. <...> ...незачем тратить лучшие годы жизни на то, чтобы приготовить себе достойную обстановку для лет старческого слабоумия” (с. 314). Можно ли согласиться с этим?