Роман Ассии Джебар "Жажда"
Настоящее имя писательницы - Фатима-Зохра Ималайен. Её отец работал преподавателем французского, а мама, очень религиозная и начитанная, инициировала вдобавок к светскому образованию обучение в религиозной школе, где Фатима-Зохра, ещё одна девочка и сорок мальчиков изучали Коран. Впоследствии она писала:
с детства у меня было четыре языка: от семьи - берберский, от ученья - французский, от Корана - арабский и от танца - язык тела.
В высшем учебном заведении Фатима-Зохра была единственной мусульманкой на курсе. Ей исполнилось двадцать, когда был опубликован её первый роман - "Жажда". Девушка боялась, что отец книгу раскритикует и возмутится неприличием. Выход был один - придумать псевдоним. Имя Ассия означает "утешающая". Фамилия Джебар означает "непреклонность". Эти два противоположных понятия породили новое литературное имя. И дебют Ассии Джебар ближе к фамилии, чем к имени.
Вкратце завязка, дабы не разводить спойлеры: молодая Надия, эмансипированная, европеизированная, встречает бывшую подругу по школе. Та год назад вышла замуж. Супруг - золотая голова, образованный, порядочный, да вот случилось в семье несчастье: при родах погиб первенец. Врачи сулят Джедле бесплодие. Её мучает совесть, не хочется завязывать мужу судьбу, обрекать на бездетный брак. Но и ожидание неизбежного развода мучает едва ли не больше, чем мучил бы собственный развод.
И тогда Джедле приходит в голову гениальный план: пусть её мужа соблазнит Надия! Она девушка видная, весьма свободного поведения, вон без вуали ходит, не мыло - не смылится. И Джедле за ненаглядного будет спокойно, не с проституткой, не в подворотне, и Надия отхватит положительного супружника. А то кому нужна, без вуали и в короткой юбке? И чем дальше заводили меня перипетии "Жажды", тем чётче в голове стучалась мысль: о сестра, зачем тебе всё это? Это же как должно быть скучно и тошно жить, чтобы на такое покупаться?
На этом рубеже между двух цивилизаций вы просто не знаете, что вам делать! Вы несчастный продукт совместного производства! Всё толчетесь на одном месте и не можете набраться храбрости, чтобы найти хоть какой-то выход! Да вы и не знаете, куда вам идти! Какой выход для вас приемлем!
А никакой не приемлем. Направо пойдёшь - Родину потеряешь, налево пойдёшь - обнаружишь себя запертой на ключ и в парандже. В финале, когда "всё уже само сложилось, и, как обычно, сложилось плохо" (А. Камю), Надия понимает ошибку Джедлы. Она любила своего Али как человека, как личность, и ждала от него ответа, как от личности. А надо было относиться как к работе. Удовлетворять, ублажать, с самоотдачей выполнять свои обязанности. А настоящая жизнь всё равно будет не с ним. В книгах, в детях, в религии - не с мужчиной. В надёжном покое.
Отчего же осаждают меня призраки прошлого? Ведь я поверила уже, что влилась наконец в эту отару удовлетворенных и не скрывающих своего довольства и счастья женщин. Я думала, что научилась добродетели, то есть постигла премудрость надежного покоя. Мне было уже так легко и радостно встречать каждый вечер Хассейна, разыгрывать перед ним те роли, которые пленяли его: то превращаться в невинную кокетку, то становиться упрямой ревнивицей, то изображать глубину и серьезность чувств, то, как вот только что сейчас, терять голову в немом опьянении от его ласк. Но отчего теперь, когда он спит, я одиноко сижу с открытыми глазами и смотрю в темноту?
с детства у меня было четыре языка: от семьи - берберский, от ученья - французский, от Корана - арабский и от танца - язык тела.
В высшем учебном заведении Фатима-Зохра была единственной мусульманкой на курсе. Ей исполнилось двадцать, когда был опубликован её первый роман - "Жажда". Девушка боялась, что отец книгу раскритикует и возмутится неприличием. Выход был один - придумать псевдоним. Имя Ассия означает "утешающая". Фамилия Джебар означает "непреклонность". Эти два противоположных понятия породили новое литературное имя. И дебют Ассии Джебар ближе к фамилии, чем к имени.
Вкратце завязка, дабы не разводить спойлеры: молодая Надия, эмансипированная, европеизированная, встречает бывшую подругу по школе. Та год назад вышла замуж. Супруг - золотая голова, образованный, порядочный, да вот случилось в семье несчастье: при родах погиб первенец. Врачи сулят Джедле бесплодие. Её мучает совесть, не хочется завязывать мужу судьбу, обрекать на бездетный брак. Но и ожидание неизбежного развода мучает едва ли не больше, чем мучил бы собственный развод.
И тогда Джедле приходит в голову гениальный план: пусть её мужа соблазнит Надия! Она девушка видная, весьма свободного поведения, вон без вуали ходит, не мыло - не смылится. И Джедле за ненаглядного будет спокойно, не с проституткой, не в подворотне, и Надия отхватит положительного супружника. А то кому нужна, без вуали и в короткой юбке? И чем дальше заводили меня перипетии "Жажды", тем чётче в голове стучалась мысль: о сестра, зачем тебе всё это? Это же как должно быть скучно и тошно жить, чтобы на такое покупаться?
На этом рубеже между двух цивилизаций вы просто не знаете, что вам делать! Вы несчастный продукт совместного производства! Всё толчетесь на одном месте и не можете набраться храбрости, чтобы найти хоть какой-то выход! Да вы и не знаете, куда вам идти! Какой выход для вас приемлем!
А никакой не приемлем. Направо пойдёшь - Родину потеряешь, налево пойдёшь - обнаружишь себя запертой на ключ и в парандже. В финале, когда "всё уже само сложилось, и, как обычно, сложилось плохо" (А. Камю), Надия понимает ошибку Джедлы. Она любила своего Али как человека, как личность, и ждала от него ответа, как от личности. А надо было относиться как к работе. Удовлетворять, ублажать, с самоотдачей выполнять свои обязанности. А настоящая жизнь всё равно будет не с ним. В книгах, в детях, в религии - не с мужчиной. В надёжном покое.
Отчего же осаждают меня призраки прошлого? Ведь я поверила уже, что влилась наконец в эту отару удовлетворенных и не скрывающих своего довольства и счастья женщин. Я думала, что научилась добродетели, то есть постигла премудрость надежного покоя. Мне было уже так легко и радостно встречать каждый вечер Хассейна, разыгрывать перед ним те роли, которые пленяли его: то превращаться в невинную кокетку, то становиться упрямой ревнивицей, то изображать глубину и серьезность чувств, то, как вот только что сейчас, терять голову в немом опьянении от его ласк. Но отчего теперь, когда он спит, я одиноко сижу с открытыми глазами и смотрю в темноту?