Неда Габорович: о, какими были б мы счастливыми...
Юность Неды Габорович [Nada Gaborovič] достойна стать сюжетом исторического романа. Словенка по национальности, она родилась в городе Мариборе в 1924 году, закончила начальную школу, затем училась в гимназии. А в 1941 году королевство Югославию оккупировали итальянские фашисты. Старший брат будущей писательницы Альберт попал в плен. Многие школы были закрыты. Чтобы закончить шестой класс гимназии, Неде и её сестре пришлось уехать аж в Любляну, а после получения свидетельства -- срочно возвращаться, чтобы не потерять связь с семьёй: из словенских городов потянулись эшелоны с депортируемыми жителями славянского происхождения. Квартиры-то надо было освобождать для арийских хозяев жизни! Уже в июле семью Габорович депортировали в Сербию, в город Гуча. В суматохе забыли взять с собой восьмисотстраничную «Белую сирень», первый роман, написанный Недой (подозреваю, отчасти в подражание Мир-Ям). А дневник, который она прилежно вела с детства, взяли. Правда, его пришлось прервать из соображений конспирации: в Гуче молодая девушка не только писала художественную прозу, но и включилась в национально-освободительное движение. Она была партизанской связной, с будущим мужем познакомилась в отряде. Партизанские браки считались скоропалительными и краткосрочными, но Неда Габорович прожила с любимым своей юности долгую жизнь, вырастила двоих сыновей, Свитана и Зорана.
После освобождения Марибора будущая писательница приехала домой, чтобы закончить экстерном последние два класса и всё-таки получить аттестат зрелости. Была радостная встреча: из Дахау воротился крайне истощённый, но, слава Богу, живой брат. В 1946 году Неда поступила в Люблянский университет на отделение славистики, которое через четыре года благополучно и закончила. Более четверти века Габорович преподавала словесность в школе, вела литературный кружок, К перу она вернулась только в 1958 году, но, к сожалению, её первую книгу «Люди из Крчевины» не выпустили в свет. В старейшем словенском издательстве «Мохорьева дружба» по политическим причинам сменилось руководство, и набор рассыпали. Неудача не обескуражила Габорович, и через три года она представила взыскательной критике почти автобиографическую «Осень без лета» [Jesen brez poletja], первый роман, посвящённый словенским переселенцам. Тогда эта тема была негласно табуирована, и история первой любви, военной разлуки и горькой последней встречи гимназистки Насмеяны и юноши, имени которого читатели так и не узнают, вызвала колоссальный читательский интерес. Народно-освободительная борьба
На русский язык переведены только две повести: «Антигона с севера» [Antigona s severa] (1984) и «Звёздная пыль» [Zvezdni prah] (1973). «Пыль» на первый взгляд выглядит странным сплавом жанров: партизанские мемуары Был горный отряд. Была в отряде Даница, добрая, приветливая и храбрая девочка, да погибла от шальной пули в самом-самом конце войны. Каждый год боевые товарищи собираются в импровизированный поход памяти подруги, каждый год пытаются доискаться, кто же всё-таки стрелял, и каждый год мучительно переживают цепь роковых событий, на которые тогда повлиять не сумели, а теперь не могут. Однажды убийство Даницы раскрывается по воле слепого случая или беспощадного фатума. Но станет ли кому-то из бывших партизан от этого легче? Героев Габорович, очень разных по характеру, по отношению к жизни, объединяет одно: все они к послевоенной Югославии, по большому счёту, так и не адаптировались. Все могли бы про себя сказать словами советского комсомольского поэта Александра Межирова, который в старости писал уже совсем не комсомольское и не бравурное:
Шли, сопровождаемые взрывами,
По всеобщей и ничьей вине.
О, какими были б мы счастливыми,
Если б нас убили на войне.
«Антигона с севера» ещё лаконичнее и суровее. Сюжет её можно описать в нескольких фразах. Родителей Антонки, молодой крестьянки из горного села, партизаны заподозрили в пособничестве оккупантам. Не расстреляли, доказательств-то никаких, но так вымотали душу допросами, что оба сами наложили на себя руки. Старший брат Антонки решил отомстить и действительно переметнулся к нацистам. Погиб. Сестра схоронила его рядом с родителями, но односельчане, до того момента пассивно наблюдавшие за семейной трагедией, ей этого не простили. Возле погоста произошла средневековая по сути казнь словенской Антигоны. Её побили камнями. Теперь рядом схоронены пятеро: отец, мать, старший брат-предатель, Антунка и младший брат, боец партизанского отряда... А село живёт своей жизнью. Виноватых уже не сыщешь, а и сыщешь -- что с ними сделаешь? Срок давности. И они ведь были на правильной стороне истории, против фашистов и их прихлебателей! Они же были праведные, чистые, принципиальные! Как можно ставить глас народа на одну доску с тираном Креоном?
- Люди, имейте разум, призывал я. - За что преследовать умершего человека, люди!
Четверо мужчин приблизились к воротам и наблюдали за мной через решетку изгороди.
- Он здесь родился. Жил. А умирать отправился в чужие края с оружием, которое против нас оборотил, - произнес седовласый могильщик. - В этой священной земле спит мой сын и такие же, как он. Они пали от немецкой пули. Ты партизан, тебе должно быть ясно, не всё можно прощать. Могила моего сына ещё совсем свежая.
- Она сестра ему. Из-за чьей-то ненависти лишилась родителей. - Я старался подбирать слова как можно более убедительные.
Он презрительно засмеялся.
- У неё еще один брат остался. Пусть его и любит. Зло и добро нельзя примирить, - добавил незнакомый парень на местном диалекте.
Я покачал головой.
- А если будешь вмешиваться, тебя ни форма, ни автомат твой не спасут, - пригрозил кто-то.
Могильщик поддержал:
- Не стыдно тебе, ты что, забыл тех, кто по его вине погиб? Я бы никогда не поверил, что смогу возненавидеть человека, которого в детстве на руках носил, у которого родителей похоронил. Я был уверен, что зло сыграло с ними злую шутку. Но чего только в наше время не бывает. Не могу я его простить. Потому не могу, что он ушёл к немцам по своей воле.
- Но теперь он мёртв, - сказал я, повышая голос.
- Несите его, куда хотите, только подальше отсюда. Больше мне вам нечего сказать, - резко остановил меня парень из местных. Тут вмешалась Антонка:
- Как вы не понимаете, что любить продолжаешь и после того, как… если он часть тебя, твоя кровь, твой брат!
Помимо прозы и мемуаров, Габорович известна тем, что занимала редакторский пост в журнале «Диалоги» (и уволилась вместе со всей редколлегией в 1980 году в знак протеста). На недолгий срок Габорович стала директрисой городской библиотеки, а потом до пенсии была консультанткой по словенскому языку в пединституте. До сегодняшнего дня активно читают её автобиографическую сагу «Малаорна» [Malahorna] и роман-фельетон «Добрый вечер, радость» [Dober večer, veselje], начинавшийся как коллективная пародия на «Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган, а продолжившийся как некий вселенский капустник об условно капиталистической роскошной жизни, как её воспринимали в социалистической Югославии.
Умерла писательница сравнительно недавно, в 2006 году, в родном Мариборе. Прочесть «Антигону с севера» и «Звёздную пыль» можно по ссылке: https://libcat.ru/knigi/proza/sovremennaya-proza/36634-103-nada-gaborovich-golosuyu-za-lyubov.html#text
После освобождения Марибора будущая писательница приехала домой, чтобы закончить экстерном последние два класса и всё-таки получить аттестат зрелости. Была радостная встреча: из Дахау воротился крайне истощённый, но, слава Богу, живой брат. В 1946 году Неда поступила в Люблянский университет на отделение славистики, которое через четыре года благополучно и закончила. Более четверти века Габорович преподавала словесность в школе, вела литературный кружок, К перу она вернулась только в 1958 году, но, к сожалению, её первую книгу «Люди из Крчевины» не выпустили в свет. В старейшем словенском издательстве «Мохорьева дружба» по политическим причинам сменилось руководство, и набор рассыпали. Неудача не обескуражила Габорович, и через три года она представила взыскательной критике почти автобиографическую «Осень без лета» [Jesen brez poletja], первый роман, посвящённый словенским переселенцам. Тогда эта тема была негласно табуирована, и история первой любви, военной разлуки и горькой последней встречи гимназистки Насмеяны и юноши, имени которого читатели так и не узнают, вызвала колоссальный читательский интерес. Народно-освободительная борьба
На русский язык переведены только две повести: «Антигона с севера» [Antigona s severa] (1984) и «Звёздная пыль» [Zvezdni prah] (1973). «Пыль» на первый взгляд выглядит странным сплавом жанров: партизанские мемуары Был горный отряд. Была в отряде Даница, добрая, приветливая и храбрая девочка, да погибла от шальной пули в самом-самом конце войны. Каждый год боевые товарищи собираются в импровизированный поход памяти подруги, каждый год пытаются доискаться, кто же всё-таки стрелял, и каждый год мучительно переживают цепь роковых событий, на которые тогда повлиять не сумели, а теперь не могут. Однажды убийство Даницы раскрывается по воле слепого случая или беспощадного фатума. Но станет ли кому-то из бывших партизан от этого легче? Героев Габорович, очень разных по характеру, по отношению к жизни, объединяет одно: все они к послевоенной Югославии, по большому счёту, так и не адаптировались. Все могли бы про себя сказать словами советского комсомольского поэта Александра Межирова, который в старости писал уже совсем не комсомольское и не бравурное:
Шли, сопровождаемые взрывами,
По всеобщей и ничьей вине.
О, какими были б мы счастливыми,
Если б нас убили на войне.
«Антигона с севера» ещё лаконичнее и суровее. Сюжет её можно описать в нескольких фразах. Родителей Антонки, молодой крестьянки из горного села, партизаны заподозрили в пособничестве оккупантам. Не расстреляли, доказательств-то никаких, но так вымотали душу допросами, что оба сами наложили на себя руки. Старший брат Антонки решил отомстить и действительно переметнулся к нацистам. Погиб. Сестра схоронила его рядом с родителями, но односельчане, до того момента пассивно наблюдавшие за семейной трагедией, ей этого не простили. Возле погоста произошла средневековая по сути казнь словенской Антигоны. Её побили камнями. Теперь рядом схоронены пятеро: отец, мать, старший брат-предатель, Антунка и младший брат, боец партизанского отряда... А село живёт своей жизнью. Виноватых уже не сыщешь, а и сыщешь -- что с ними сделаешь? Срок давности. И они ведь были на правильной стороне истории, против фашистов и их прихлебателей! Они же были праведные, чистые, принципиальные! Как можно ставить глас народа на одну доску с тираном Креоном?
- Люди, имейте разум, призывал я. - За что преследовать умершего человека, люди!
Четверо мужчин приблизились к воротам и наблюдали за мной через решетку изгороди.
- Он здесь родился. Жил. А умирать отправился в чужие края с оружием, которое против нас оборотил, - произнес седовласый могильщик. - В этой священной земле спит мой сын и такие же, как он. Они пали от немецкой пули. Ты партизан, тебе должно быть ясно, не всё можно прощать. Могила моего сына ещё совсем свежая.
- Она сестра ему. Из-за чьей-то ненависти лишилась родителей. - Я старался подбирать слова как можно более убедительные.
Он презрительно засмеялся.
- У неё еще один брат остался. Пусть его и любит. Зло и добро нельзя примирить, - добавил незнакомый парень на местном диалекте.
Я покачал головой.
- А если будешь вмешиваться, тебя ни форма, ни автомат твой не спасут, - пригрозил кто-то.
Могильщик поддержал:
- Не стыдно тебе, ты что, забыл тех, кто по его вине погиб? Я бы никогда не поверил, что смогу возненавидеть человека, которого в детстве на руках носил, у которого родителей похоронил. Я был уверен, что зло сыграло с ними злую шутку. Но чего только в наше время не бывает. Не могу я его простить. Потому не могу, что он ушёл к немцам по своей воле.
- Но теперь он мёртв, - сказал я, повышая голос.
- Несите его, куда хотите, только подальше отсюда. Больше мне вам нечего сказать, - резко остановил меня парень из местных. Тут вмешалась Антонка:
- Как вы не понимаете, что любить продолжаешь и после того, как… если он часть тебя, твоя кровь, твой брат!
Помимо прозы и мемуаров, Габорович известна тем, что занимала редакторский пост в журнале «Диалоги» (и уволилась вместе со всей редколлегией в 1980 году в знак протеста). На недолгий срок Габорович стала директрисой городской библиотеки, а потом до пенсии была консультанткой по словенскому языку в пединституте. До сегодняшнего дня активно читают её автобиографическую сагу «Малаорна» [Malahorna] и роман-фельетон «Добрый вечер, радость» [Dober večer, veselje], начинавшийся как коллективная пародия на «Здравствуй, грусть» Франсуазы Саган, а продолжившийся как некий вселенский капустник об условно капиталистической роскошной жизни, как её воспринимали в социалистической Югославии.
Умерла писательница сравнительно недавно, в 2006 году, в родном Мариборе. Прочесть «Антигону с севера» и «Звёздную пыль» можно по ссылке: https://libcat.ru/knigi/proza/sovremennaya-proza/36634-103-nada-gaborovich-golosuyu-za-lyubov.html#text