Кто родится в Вифлееме?
...но теперь я знаю,
Каким кошмарным скрипом колыбели
Разбужен мёртвый сон тысячелетий,
И что за чудище, дождавшись часа,
Ползёт, чтоб вновь родиться в Вифлееме.
Страшное стихотворение Йейтса «Второе пришествие» Джоан Дидион [Joan Didion] поставила эпиграфом к сборнику своих эссе «Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме». Я, было время, Йейтсом зачитывалась и, как следствие, к книге Дидион оказалась несколько предвзята: предполагала, что в нём будет звучать тот же мистический ужас перед распавшейся связью времён, что и в туманных метафорах «Второго пришествия». А оказалось, что при всей своей тревожности американская писательница и журналистка к пришествию вполне готова. Во всяком случае, вместо того, чтобы нагнетать обстановку на сломе эпох, она подмечает, исследует, анализирует. Особенно этот энциклопедический дух ощущается в первой части книги, «Как живут в золотом краю». В золотом краю, то бишь в Калифорнии, живут очень по-разному.
В этом уголке Калифорнии можно за всю жизнь ни разу не попробовать артишок, ни разу не встретить ни католика, ни иудея. Здесь проще набрать специальный номер, чтобы прослушать молитву, чем купить книгу. Здесь когда-то верили в буквальное толкование Книги Бытия, а теперь - в буквальное толкование сюжета «Двойной страховки», и никто не заметил, как произошла подмена. Это край начесов на головах, брюк капри и девушек, чьи жизненные перспективы сводятся к белому платью в пол, рождению дочери по имени Кимберли, Шерри или Дебби и стремительному разводу в Тихуане, за которым следует возвращение в парикмахерский колледж. «По молодости ума-то не было», - говорят они без сожаления и с надеждой смотрят в будущее. А будущее в золотом краю всегда безоблачно, потому что прошлого здесь никто не помнит.
Начнёт Дидион с судебного очерка про циничное мужеубийство, совершённое (совершённое ли?) безукоризненной домохозяйкой, адвентисткой седьмого дня, председательницей местного благотворительного общества. «О некоторых мечтателях золотой мечты» называется этот очерк, достойный встать рядом с знаменитым «Хладнокровным убийством» Трумана Капоте, но, в отличие от этой хрестоматийной хроники преступления, не стремящийся ни разоблачать преступницу, ни вызывать к ней сочувствие, ни пугать аудиторию. «Джон Уэйн: песня о любви», напротив, настоящая песня о любви к популярному актёру, уже совсем пожилому, согнувшемуся под тяжестью не лавров, но неизлечимой болезни - и всё-таки сохранившему потребность трудиться.
- Я только раз одного парня ударил, - поделился Уэйн. - В смысле, случайно. Майка Мазурки.
- Интересный ты парень. Слышите, Герцог только одного человека в жизни ударил. Майка Мазурки [голливудский актёр украинского происхождения, профессиональный борец, человек исключительной физической силы].
- Интересный выбор.
- Это был не выбор, я случайно.
Вестерны Уэйна отвечают за славное прошлое, а что же у нас в настоящем и в будущем? Кто ползёт рождаться в Вифлееме? Здесь и тонкая, мыслящая певица Джоан Баэз, которую соседи-филистеры усердно пытаются выселить:
Спустя некоторое время Джоан Баэз поднялась со своего места и подождала, пока в зале воцарится молчание. Ее противники сидели в напряжении, готовясь вскочить и яростно отбить любую ее попытку защитить свою позицию, Институт, бородатых мужчин, демонстрации «как в Беркли» и беспорядки в целом.
«Вы все переживаете из-за того, что ваши дома за сорок и пятьдесят тысяч долларов упадут в цене, - наконец медленно проговорила она ясным и тихим голосом, невозмутимо глядя на совет. - Скажу вам одно. Я вложила в Кармел-Вэлли больше ста тысяч долларов и тоже беспокоюсь о своей собственности». Собственница натянуто улыбнулась доктору и миссис Петкасс, после чего в полной тишине снова опустилась на место.
- и увлечённый марксист Майкл Ласки (ему сейчас восемьдесят лет, подумать только), и антисоциальный миллиардер Говард Хьюз, и сотрудники Центра изучения демократических институтов, и парочки в лас-вегасской часовне, где венчают наскоро и ненадолго, и милые маргиналы-хиппи из Хейт-Эшбери, привольное житьё которых грозит чрезвычайными происшествиями:
Утром, пока все спали, трёхлетний Майкл, сын Сью-Энн, устроил пожар. Дон успел потушить огонь, и почти ничего не пострадало. Мальчик же обжег руку, и, наверное, по этой причине Сью-Энн разволновалась, когда увидела, как он жуёт электрический шнур. «Поджаришься в дым!» - закричала она. Дома были только Дон, один из товарищей Сью-Энн по макробиотике и какой-то случайный знакомый, который был здесь проездом по пути в коммуну у хребта Санта-Лусия, и не заметил, как Сью-Энн кричит на Майкла: все слишком увлеченно искали на кухне завалившийся за прожжённую половицу отменный марокканский гашиш.
Перед лицом такого калейдоскопического разнообразия интересов и ценностей понятна авторская потребность как-то обозначить собственную позицию. Пять эссе о морали, о Голливуде, об уважении к себе, о том, почему важно вести дневник и навещать родные места, поражают воображение не новизной тематики, а той находчивостью, с которой Дидион от сугубо частных случаев а-ля меня не приняли в студенческое сообщество Фи Бета Каппа выруливает к смелым обобщениям. С этими обобщениями благодаря ли обаянию слога, благодаря ли их меткости, хочется и согласиться, и спорить. «О самоуважении» можно прочитать по ссылке: https://no-kidding.ru/didion-on-self-respect
Ну, и «Семь уголков разума» - полуоммаж, полупародия на «Семь столпов мудрости», автобиографию Лоуренса Аравийского. Ещё со времён О.Генри известная творческая проблема: легко воспевать Нью-Йорк или Лос-Анджелес, а что расскажешь о какой-нибудь Пеории? Или о Покателло, штат Айдахо? Перед читательским внутренним оком, как в советском клубе кинопутешественников, проходят города, которые никогда уже не придётся увидеть: Сакраменто, Гонолулу, остров Алькатрас, Ньюпорт, мексиканский Гуаймас... Ну и, конечно, Нью-Йорк и Лос-Анджелес, куда от них денешься?
Отдельная благодарность издательству No Kidding Press за прекрасные обширные примечания к тексту и список литературы для дальнейшего изучения. Ждём новых переводов (хотя где и как я буду их читать?) Джоан Дидион прожила долгую жизнь, а умерла на восемьдесят восьмом году жизни совсем недавно, 23 декабря 2021 года. Так что пост можно приурочить и к годовщине.
Каким кошмарным скрипом колыбели
Разбужен мёртвый сон тысячелетий,
И что за чудище, дождавшись часа,
Ползёт, чтоб вновь родиться в Вифлееме.
Страшное стихотворение Йейтса «Второе пришествие» Джоан Дидион [Joan Didion] поставила эпиграфом к сборнику своих эссе «Ползут, чтоб вновь родиться в Вифлееме». Я, было время, Йейтсом зачитывалась и, как следствие, к книге Дидион оказалась несколько предвзята: предполагала, что в нём будет звучать тот же мистический ужас перед распавшейся связью времён, что и в туманных метафорах «Второго пришествия». А оказалось, что при всей своей тревожности американская писательница и журналистка к пришествию вполне готова. Во всяком случае, вместо того, чтобы нагнетать обстановку на сломе эпох, она подмечает, исследует, анализирует. Особенно этот энциклопедический дух ощущается в первой части книги, «Как живут в золотом краю». В золотом краю, то бишь в Калифорнии, живут очень по-разному.
В этом уголке Калифорнии можно за всю жизнь ни разу не попробовать артишок, ни разу не встретить ни католика, ни иудея. Здесь проще набрать специальный номер, чтобы прослушать молитву, чем купить книгу. Здесь когда-то верили в буквальное толкование Книги Бытия, а теперь - в буквальное толкование сюжета «Двойной страховки», и никто не заметил, как произошла подмена. Это край начесов на головах, брюк капри и девушек, чьи жизненные перспективы сводятся к белому платью в пол, рождению дочери по имени Кимберли, Шерри или Дебби и стремительному разводу в Тихуане, за которым следует возвращение в парикмахерский колледж. «По молодости ума-то не было», - говорят они без сожаления и с надеждой смотрят в будущее. А будущее в золотом краю всегда безоблачно, потому что прошлого здесь никто не помнит.
Начнёт Дидион с судебного очерка про циничное мужеубийство, совершённое (совершённое ли?) безукоризненной домохозяйкой, адвентисткой седьмого дня, председательницей местного благотворительного общества. «О некоторых мечтателях золотой мечты» называется этот очерк, достойный встать рядом с знаменитым «Хладнокровным убийством» Трумана Капоте, но, в отличие от этой хрестоматийной хроники преступления, не стремящийся ни разоблачать преступницу, ни вызывать к ней сочувствие, ни пугать аудиторию. «Джон Уэйн: песня о любви», напротив, настоящая песня о любви к популярному актёру, уже совсем пожилому, согнувшемуся под тяжестью не лавров, но неизлечимой болезни - и всё-таки сохранившему потребность трудиться.
- Я только раз одного парня ударил, - поделился Уэйн. - В смысле, случайно. Майка Мазурки.
- Интересный ты парень. Слышите, Герцог только одного человека в жизни ударил. Майка Мазурки [голливудский актёр украинского происхождения, профессиональный борец, человек исключительной физической силы].
- Интересный выбор.
- Это был не выбор, я случайно.
Вестерны Уэйна отвечают за славное прошлое, а что же у нас в настоящем и в будущем? Кто ползёт рождаться в Вифлееме? Здесь и тонкая, мыслящая певица Джоан Баэз, которую соседи-филистеры усердно пытаются выселить:
Спустя некоторое время Джоан Баэз поднялась со своего места и подождала, пока в зале воцарится молчание. Ее противники сидели в напряжении, готовясь вскочить и яростно отбить любую ее попытку защитить свою позицию, Институт, бородатых мужчин, демонстрации «как в Беркли» и беспорядки в целом.
«Вы все переживаете из-за того, что ваши дома за сорок и пятьдесят тысяч долларов упадут в цене, - наконец медленно проговорила она ясным и тихим голосом, невозмутимо глядя на совет. - Скажу вам одно. Я вложила в Кармел-Вэлли больше ста тысяч долларов и тоже беспокоюсь о своей собственности». Собственница натянуто улыбнулась доктору и миссис Петкасс, после чего в полной тишине снова опустилась на место.
- и увлечённый марксист Майкл Ласки (ему сейчас восемьдесят лет, подумать только), и антисоциальный миллиардер Говард Хьюз, и сотрудники Центра изучения демократических институтов, и парочки в лас-вегасской часовне, где венчают наскоро и ненадолго, и милые маргиналы-хиппи из Хейт-Эшбери, привольное житьё которых грозит чрезвычайными происшествиями:
Утром, пока все спали, трёхлетний Майкл, сын Сью-Энн, устроил пожар. Дон успел потушить огонь, и почти ничего не пострадало. Мальчик же обжег руку, и, наверное, по этой причине Сью-Энн разволновалась, когда увидела, как он жуёт электрический шнур. «Поджаришься в дым!» - закричала она. Дома были только Дон, один из товарищей Сью-Энн по макробиотике и какой-то случайный знакомый, который был здесь проездом по пути в коммуну у хребта Санта-Лусия, и не заметил, как Сью-Энн кричит на Майкла: все слишком увлеченно искали на кухне завалившийся за прожжённую половицу отменный марокканский гашиш.
Перед лицом такого калейдоскопического разнообразия интересов и ценностей понятна авторская потребность как-то обозначить собственную позицию. Пять эссе о морали, о Голливуде, об уважении к себе, о том, почему важно вести дневник и навещать родные места, поражают воображение не новизной тематики, а той находчивостью, с которой Дидион от сугубо частных случаев а-ля меня не приняли в студенческое сообщество Фи Бета Каппа выруливает к смелым обобщениям. С этими обобщениями благодаря ли обаянию слога, благодаря ли их меткости, хочется и согласиться, и спорить. «О самоуважении» можно прочитать по ссылке: https://no-kidding.ru/didion-on-self-respect
Ну, и «Семь уголков разума» - полуоммаж, полупародия на «Семь столпов мудрости», автобиографию Лоуренса Аравийского. Ещё со времён О.Генри известная творческая проблема: легко воспевать Нью-Йорк или Лос-Анджелес, а что расскажешь о какой-нибудь Пеории? Или о Покателло, штат Айдахо? Перед читательским внутренним оком, как в советском клубе кинопутешественников, проходят города, которые никогда уже не придётся увидеть: Сакраменто, Гонолулу, остров Алькатрас, Ньюпорт, мексиканский Гуаймас... Ну и, конечно, Нью-Йорк и Лос-Анджелес, куда от них денешься?
Отдельная благодарность издательству No Kidding Press за прекрасные обширные примечания к тексту и список литературы для дальнейшего изучения. Ждём новых переводов (хотя где и как я буду их читать?) Джоан Дидион прожила долгую жизнь, а умерла на восемьдесят восьмом году жизни совсем недавно, 23 декабря 2021 года. Так что пост можно приурочить и к годовщине.