Аза Тахо-Годи и «Греческая мифология»
Чем глубже мы знакомимся с античной мифологией, тем чётче понимаем, что она неисчерпаема, сказала преподавательница философии на первой паре и была права. Я, первокурсница, ещё тогда не понимала, как она была права! А неисчерпаемый предмет требует заботливых путеводителей и разъяснителей. Даже формально несложный мифологический пастиш вроде «Ариадны» Дженнифер Сейнт досадно лишён комментариев. Лезешь в энциклопедию, чтобы выяснить, откуда такое известно о Дионисе, выясняешь первым долгом, что Дионисов было как минимум пять и плетёшься в библиотеку за каким-нибудь руководством для начинающих. Мне выдали «Древнегреческую религию» Ф.Ф. Зелинского. Не сказать, чтоб полегчало. Я вернулась за руководством для совсем-совсем начинающих, позволяющим понять Зелинского. И тогда только получила на руки эту удивительную книгу.
Аза Алибековна Тахо-Годи родилась в 1922 году в Махачкале.Её отец, Алибек Алибекович Тахо-Годи был очень незаурядным человеком. Молодой юрист, даргинец по национальности, он с энтузиазмом принял революцию, встал на сторону большевиков, вёл активную партийную работу и при этом успевал заниматься наукой. Он выпустил несколько работ по истории и филологии, создал антологию «Поэзия горцев Кавказа, читал лекции об истории Кавказа. Советник Ленина по дагестанскому вопросу, Тахо-Годи немало сделал для своей родины. Например, основал в Махачкале первый театр.
Вокруг отца всегда было людно. К нему шли за помощью, приезжали из дагестанских дальних аулов обиженные, ищущие справедливости и правды, старики и молодые. Тогда мама делала хинкали, чтобы угостить гостя-земляка… Способных ребят папа буквально вывозил из аулов, устраивал в школы, интернаты, следил за их учебой, а потом помогал устроиться дальше в высшей школе... - вспоминала Аза Тахо-Годи. Её мама Нина Петровна была русской и православной. Для того чтобы вступить в брак с А.А. Тахо-Годи, была вынуждена перейти в протестантизм. Семья жениха не желала этого брака, но, видя взаимное чувство молодых, смирилась.
В 1929 году семья Тахо-Годи с четырьмя детьми переехала в Москву. Алибек Алибекович работал в Наркомпросе, читал в МГУ курс кавказоведения. В 1937 году его арестовали по обвинению в подготовке вооружённого восстания и после нескольких месяцев допросов с жестокими пытками, о которых нельзя читать без содрогания, расстреляли. Через несколько месяцев пришли и за Ниной Петровной. Имущество конфисковали. Средних детей, Махача и Азу, она успела отправить к родственникам в Махачкалу. Старший, Хаджи-Мурат, женился и остался в Москве, каким-то чудом репрессии его миновали. В сорок первом он ушёл в армию, впоследствии работал слесарем, затем получил, как отец юридическое образование и прославился как криминалист. Младшую девочку, Муминат (Миночку), впоследствии специалистку по французской филологии, тайно вывозили в Орджоникидзе к дяде, чтобы её не забрали в детский дом.
Так распалась наша семья, казалось, такая прочная и благополучная. Так исчезали тысячи подобных нам семей. И еще удивительно, что трое из нас выжили, выросли и начали самостоятельную жизнь, дождавшись 1956 года, реабилитации отца и матери, рассказывает Аза Алибековна в мемуарах. Махач вернулся в Москву, был забран как несовершеннолетний в детский дом и там сгорел от туберкулёза в 1941 году. Мама его так и не увидела на свободе.
Аза росла у дяди, почтенного лермонтоведа Леонида Семёнова. Мечтала стать балериной, но обстановка дома сделала своё дело, привела на филфак. Не на тот филфак, на который по знаниям она могла бы претендовать - дочь репрессированного-то, а в индустриально-педагогический институт. Сейчас его не существует, после войны объединили, как тогда говорили, слили с МГПИ. После пяти лет лагерей Нина Петровна нашла дочь Азу на Алтае, где был в эвакуации их факультет. Дочка маму едва узнала в дистрофичной, измученной полустарухе...
Итак, семья объединилась. Л. П. Семёнов советовал племяннице заняться в аспирантуре античностью. Она согласилась (выбирала между античностью и средневековьем). Древнегреческую литературу ей преподавала Мария Евгеньевна Грабарь-Пассек, а латинскую - Алексей Фёдорович Лосев. Со своим научным руководителем и его женой Валентиной Михайловной Аза Тахо-Годи по-настоящему подружилась. Даже изгнанная из МГПИ как дочь врага народа, она смогла защитить кандидатскую в областном педагогическом институте, где впоследствии и работала. Преданно ухаживала за Валентиной Михайловной Лосевой, когда та заболела онкологическим заболеванием. В 1954 году стояла у её гроба. А затем вышла замуж за её вдовца.
Со стороны это может быть воспринято как расхожая и низменная история: вторая супруга аспирантка, на тридцать лет моложе... Но семья Лосевых отличалась от других советских семей очень сильно. И муж, и жена приняли тайно монашество ещё в двадцатых годах. Алексей Фёдорович сделался братом Андроником, Валентина Михайловна - сестрой Афанасией. С той поры их брак был фиктивным. И таким же фиктивным стал брак Алексея Фёдоровича Лосева и Азы Алибековны Тахо-Годи, поэтому её не называют вдовой великого учёного, а называют спутницей жизни. В те времена так делали люди. Семья Лосевых была не одна такая.
С конца пятидесятых Аза Алибековна Тахо-Годи читала лекции по античной литературе в Литинституте, работала на кафедре античной филологии филфака МГУ, где и защитила докторскую диссертацию, а с 1962 по 1996 год этой кафедрой заведовала. На её счету более трёхсот научных работ, из них четыре монографии. И вот первую из них, «Греческую мифологию» (1989), мне и вручили. Впечатление от чтения, как от раскрывшегося неба. В сжатой, информативной и одновременно изящной форме (отчего-то в голове крутится фраза сейчас так уже не пишут) А.А. Тахо-Годи рассказывает историю мифов Древней Эллады с самого начала. Здесь ввернуть бы с учётом новообретённых познаний: от яиц Леды, но на самом деле раньше, гораздо раньше.
Почему миф называется мифом? Как он возникает? Чем отличается от сказки? От индивидуального художественного творчества? Принято разделять эллинскую мифологию на три периода: доклассический с кровавыми убийствами, растерзаниями и змееногими хтоническими кошмарами, классический с олимпийским двенадцатибожием, как бы незыблемым патриархатом под руководством Зевса, и героическим периодом, расшатывающим и раскалывающим прежние основы. Насколько верно это разделение. Монография написана на излёте СССР. В ней исправно появляются ссылки на Маркса, Энгельса и Ленина. И всё равно возникает ощущение, что боги и богини, титаны и титаниды, гиганты и гигантши, герои и героини для учёной так же существуют, если не явственнее, чем Маркс и Энгельс. Она о них пишет как о настоящих, с любовью и неиссякаемым юмором.
Богиня Афродита неизменно именуется «золотой», «фиалковенчанной», «прекрасновенчанной» и «улыбколюбивой». Хотя она не уступает другим богам в коварстве, зато превосходит их всех очарованием.
Вечно устраивая любовные дела богов и людей, она владеет пестроузорным поясом, в котором заключены любовь, желания и обольстительные речи (там же XIV 215-220). Богиня сохраняет милый нрав даже в самые неприятные минуты, например, когда она застигнута мужем и другими богами на любовном свидании с Аресом. Кокетство не покидает Афродиту и тогда, когда, раненная Диомедом, она плачет, уткнувшись в колени своей милой матери Дионы. Поистине, как говорит Гера, богиня Афродита покоряет богов и людей силой любви и влекущей прелестью.
Зато золотокудрый Арес, которого она соблазнила, имеет, по словам Зевса, дух своей матери Геры - необузданный и строптивый. Раненный героем Диомедом, он дико ревёт, так, как кричат девять или десять тысяч воинов (там же V 859-860). Раненный богиней Афиной, он простерся, упав на землю, на семь плетров. Плетр равен 0,095 гектара, или 950 кв. м. Таким образом, Арес покрыл собой поверхность в 6650 кв. м (там же XXI 407).
К читательскому пониманию много прибавляет то, что Аза Алибековна рассказывает не только что́ происходило, но и зачем. Во избежание раскола культ богов-олимпийцев просто был обязан включать в себя, втягивать в орбиту своей мифологии осколки прежних верований, старых богов с богинями (например, Фетиду, почитайте, безумно интересно про Фетиду, как она, сама отщепенка, защищает и бережёт других отщепенцев и изгоев в своём прекрасном гроте. Борется в меру своих сил с патриархатом, шелтер у неё там), а также новые культы с сильной миссионерской закваской. Вот например, культ Диониса. Люди на этом фоне поначалу выглядят мизерными как муравьи, но постепенно становятся способны поспорить уж и с богами. Герои живут жизнью почти божественной, наслаждаясь всеми благами мира:
В этом мире всё, что сделано с уменьем, - прекрасно и хорошо, так же как и вся действительность, созданная богами, прекрасная, хорошая и священная. В героическом бытии разрисовывается каждая вещь - будь то ожерелье Пенелопы с золотом и янтарем, сияющее, как солнце, медный ключ с ручкой из слоновой кости, великолепная перевязь Геракла, излучающая блеск, или ложе, украшенное Одиссеем золотом, серебром и слоновой костью.
Герои живут в прекрасных покоях. Роскошный дворец Менелая сияет медью, золотом, серебром, электром и слоновой костью, как бы освещенный солнцем или луной (там же IV 71-73). Великолепен дворец Алкиноя, сиянием подобный солнцу или луне, где стены из меди с темно-синим карнизом, золотые двери, косяки и притолока из серебра, медный порог и золотое дверное кольцо. Там золотые и серебряные собаки, изваянные Гефестом, мягкие кресла, золотые юноши, держащие в руках яркие факелы. Сад при дворце полон груш, гранатов, яблонь, смоковниц, олив, винограда, грядок с овощами. И все это изобилие плодоносит летом и зимой без конца, овеваемое теплым Зефиром (там же VII 81-132).
Во дворце Менелая сидит вечно прекрасная Елена. В руках у нее золотое веретено, под ногами - резная скамеечка, пурпурная шерсть брошена в серебряный ларец на колесиках. Две серебряные ванны хранятся в доме Менелая. В серебряном платье, подпоясанном золотым поясом, с золотым челноком в руках, пышноволосая нимфа Калипсо обходит ткацкий станок среди виноградных лоз и фиалок. Нежнейшую луковую пленку напоминает блестящий как солнце хитон Одиссея. Сверкает белизной чисто выстиранное белье, разложенное на прибрежной гальке под ослепительным солнцем.
Прекрасные вещи, которыми окружает себя герой, обязательно светятся и сияют золотом, серебром, слоновой костью, медью.
Но, в отличие от непреходящего блаженства богов, наслаждения смертных конечны. Вся эта радость завершается в царстве мрачного Аида, и уж тут-то неминуем конфликт. Герой потому и герой, что бросает вызов всемогуществу олимпийцев, и ничем хорошим это не заканчивается. Некоторые, впрочем, достигают Олимпа и божественного статуса. А бессмертный кентавр Хирон добровольно отказывается от вечной жизни, не желая без конца страдать от тяжёлого ранения. Опять стабильность под угрозой! Ведь если от изначальных установлений Ойкумены можно отречься, не так-то они и важны для Ойкумены, эти установления... Сегодня от бессмертия отказываются, завтра, чего доброго, и на трон Громовержца замахнутся... Дар бессмертия достался Прометею, так что возможно всё.
Недавно Азе Алибековне Тахо-Годи исполнилось сто лет. Когда пишешь в интернете, никогда нельзя исключать, что слова дойдут до адресата. И мне бы хотелось, чтобы А.А. Тахо-Годи услышала бы мою глубокую благодарность и самые добрые пожелания.
Книгу можно прочесть здесь: http://mifolog.ru/books/item/f00/s00/z0000039/index.shtml
Аза Алибековна Тахо-Годи родилась в 1922 году в Махачкале.Её отец, Алибек Алибекович Тахо-Годи был очень незаурядным человеком. Молодой юрист, даргинец по национальности, он с энтузиазмом принял революцию, встал на сторону большевиков, вёл активную партийную работу и при этом успевал заниматься наукой. Он выпустил несколько работ по истории и филологии, создал антологию «Поэзия горцев Кавказа, читал лекции об истории Кавказа. Советник Ленина по дагестанскому вопросу, Тахо-Годи немало сделал для своей родины. Например, основал в Махачкале первый театр.
Вокруг отца всегда было людно. К нему шли за помощью, приезжали из дагестанских дальних аулов обиженные, ищущие справедливости и правды, старики и молодые. Тогда мама делала хинкали, чтобы угостить гостя-земляка… Способных ребят папа буквально вывозил из аулов, устраивал в школы, интернаты, следил за их учебой, а потом помогал устроиться дальше в высшей школе... - вспоминала Аза Тахо-Годи. Её мама Нина Петровна была русской и православной. Для того чтобы вступить в брак с А.А. Тахо-Годи, была вынуждена перейти в протестантизм. Семья жениха не желала этого брака, но, видя взаимное чувство молодых, смирилась.
В 1929 году семья Тахо-Годи с четырьмя детьми переехала в Москву. Алибек Алибекович работал в Наркомпросе, читал в МГУ курс кавказоведения. В 1937 году его арестовали по обвинению в подготовке вооружённого восстания и после нескольких месяцев допросов с жестокими пытками, о которых нельзя читать без содрогания, расстреляли. Через несколько месяцев пришли и за Ниной Петровной. Имущество конфисковали. Средних детей, Махача и Азу, она успела отправить к родственникам в Махачкалу. Старший, Хаджи-Мурат, женился и остался в Москве, каким-то чудом репрессии его миновали. В сорок первом он ушёл в армию, впоследствии работал слесарем, затем получил, как отец юридическое образование и прославился как криминалист. Младшую девочку, Муминат (Миночку), впоследствии специалистку по французской филологии, тайно вывозили в Орджоникидзе к дяде, чтобы её не забрали в детский дом.
Так распалась наша семья, казалось, такая прочная и благополучная. Так исчезали тысячи подобных нам семей. И еще удивительно, что трое из нас выжили, выросли и начали самостоятельную жизнь, дождавшись 1956 года, реабилитации отца и матери, рассказывает Аза Алибековна в мемуарах. Махач вернулся в Москву, был забран как несовершеннолетний в детский дом и там сгорел от туберкулёза в 1941 году. Мама его так и не увидела на свободе.
Аза росла у дяди, почтенного лермонтоведа Леонида Семёнова. Мечтала стать балериной, но обстановка дома сделала своё дело, привела на филфак. Не на тот филфак, на который по знаниям она могла бы претендовать - дочь репрессированного-то, а в индустриально-педагогический институт. Сейчас его не существует, после войны объединили, как тогда говорили, слили с МГПИ. После пяти лет лагерей Нина Петровна нашла дочь Азу на Алтае, где был в эвакуации их факультет. Дочка маму едва узнала в дистрофичной, измученной полустарухе...
Итак, семья объединилась. Л. П. Семёнов советовал племяннице заняться в аспирантуре античностью. Она согласилась (выбирала между античностью и средневековьем). Древнегреческую литературу ей преподавала Мария Евгеньевна Грабарь-Пассек, а латинскую - Алексей Фёдорович Лосев. Со своим научным руководителем и его женой Валентиной Михайловной Аза Тахо-Годи по-настоящему подружилась. Даже изгнанная из МГПИ как дочь врага народа, она смогла защитить кандидатскую в областном педагогическом институте, где впоследствии и работала. Преданно ухаживала за Валентиной Михайловной Лосевой, когда та заболела онкологическим заболеванием. В 1954 году стояла у её гроба. А затем вышла замуж за её вдовца.
Со стороны это может быть воспринято как расхожая и низменная история: вторая супруга аспирантка, на тридцать лет моложе... Но семья Лосевых отличалась от других советских семей очень сильно. И муж, и жена приняли тайно монашество ещё в двадцатых годах. Алексей Фёдорович сделался братом Андроником, Валентина Михайловна - сестрой Афанасией. С той поры их брак был фиктивным. И таким же фиктивным стал брак Алексея Фёдоровича Лосева и Азы Алибековны Тахо-Годи, поэтому её не называют вдовой великого учёного, а называют спутницей жизни. В те времена так делали люди. Семья Лосевых была не одна такая.
С конца пятидесятых Аза Алибековна Тахо-Годи читала лекции по античной литературе в Литинституте, работала на кафедре античной филологии филфака МГУ, где и защитила докторскую диссертацию, а с 1962 по 1996 год этой кафедрой заведовала. На её счету более трёхсот научных работ, из них четыре монографии. И вот первую из них, «Греческую мифологию» (1989), мне и вручили. Впечатление от чтения, как от раскрывшегося неба. В сжатой, информативной и одновременно изящной форме (отчего-то в голове крутится фраза сейчас так уже не пишут) А.А. Тахо-Годи рассказывает историю мифов Древней Эллады с самого начала. Здесь ввернуть бы с учётом новообретённых познаний: от яиц Леды, но на самом деле раньше, гораздо раньше.
Почему миф называется мифом? Как он возникает? Чем отличается от сказки? От индивидуального художественного творчества? Принято разделять эллинскую мифологию на три периода: доклассический с кровавыми убийствами, растерзаниями и змееногими хтоническими кошмарами, классический с олимпийским двенадцатибожием, как бы незыблемым патриархатом под руководством Зевса, и героическим периодом, расшатывающим и раскалывающим прежние основы. Насколько верно это разделение. Монография написана на излёте СССР. В ней исправно появляются ссылки на Маркса, Энгельса и Ленина. И всё равно возникает ощущение, что боги и богини, титаны и титаниды, гиганты и гигантши, герои и героини для учёной так же существуют, если не явственнее, чем Маркс и Энгельс. Она о них пишет как о настоящих, с любовью и неиссякаемым юмором.
Богиня Афродита неизменно именуется «золотой», «фиалковенчанной», «прекрасновенчанной» и «улыбколюбивой». Хотя она не уступает другим богам в коварстве, зато превосходит их всех очарованием.
Вечно устраивая любовные дела богов и людей, она владеет пестроузорным поясом, в котором заключены любовь, желания и обольстительные речи (там же XIV 215-220). Богиня сохраняет милый нрав даже в самые неприятные минуты, например, когда она застигнута мужем и другими богами на любовном свидании с Аресом. Кокетство не покидает Афродиту и тогда, когда, раненная Диомедом, она плачет, уткнувшись в колени своей милой матери Дионы. Поистине, как говорит Гера, богиня Афродита покоряет богов и людей силой любви и влекущей прелестью.
Зато золотокудрый Арес, которого она соблазнила, имеет, по словам Зевса, дух своей матери Геры - необузданный и строптивый. Раненный героем Диомедом, он дико ревёт, так, как кричат девять или десять тысяч воинов (там же V 859-860). Раненный богиней Афиной, он простерся, упав на землю, на семь плетров. Плетр равен 0,095 гектара, или 950 кв. м. Таким образом, Арес покрыл собой поверхность в 6650 кв. м (там же XXI 407).
К читательскому пониманию много прибавляет то, что Аза Алибековна рассказывает не только что́ происходило, но и зачем. Во избежание раскола культ богов-олимпийцев просто был обязан включать в себя, втягивать в орбиту своей мифологии осколки прежних верований, старых богов с богинями (например, Фетиду, почитайте, безумно интересно про Фетиду, как она, сама отщепенка, защищает и бережёт других отщепенцев и изгоев в своём прекрасном гроте. Борется в меру своих сил с патриархатом, шелтер у неё там), а также новые культы с сильной миссионерской закваской. Вот например, культ Диониса. Люди на этом фоне поначалу выглядят мизерными как муравьи, но постепенно становятся способны поспорить уж и с богами. Герои живут жизнью почти божественной, наслаждаясь всеми благами мира:
В этом мире всё, что сделано с уменьем, - прекрасно и хорошо, так же как и вся действительность, созданная богами, прекрасная, хорошая и священная. В героическом бытии разрисовывается каждая вещь - будь то ожерелье Пенелопы с золотом и янтарем, сияющее, как солнце, медный ключ с ручкой из слоновой кости, великолепная перевязь Геракла, излучающая блеск, или ложе, украшенное Одиссеем золотом, серебром и слоновой костью.
Герои живут в прекрасных покоях. Роскошный дворец Менелая сияет медью, золотом, серебром, электром и слоновой костью, как бы освещенный солнцем или луной (там же IV 71-73). Великолепен дворец Алкиноя, сиянием подобный солнцу или луне, где стены из меди с темно-синим карнизом, золотые двери, косяки и притолока из серебра, медный порог и золотое дверное кольцо. Там золотые и серебряные собаки, изваянные Гефестом, мягкие кресла, золотые юноши, держащие в руках яркие факелы. Сад при дворце полон груш, гранатов, яблонь, смоковниц, олив, винограда, грядок с овощами. И все это изобилие плодоносит летом и зимой без конца, овеваемое теплым Зефиром (там же VII 81-132).
Во дворце Менелая сидит вечно прекрасная Елена. В руках у нее золотое веретено, под ногами - резная скамеечка, пурпурная шерсть брошена в серебряный ларец на колесиках. Две серебряные ванны хранятся в доме Менелая. В серебряном платье, подпоясанном золотым поясом, с золотым челноком в руках, пышноволосая нимфа Калипсо обходит ткацкий станок среди виноградных лоз и фиалок. Нежнейшую луковую пленку напоминает блестящий как солнце хитон Одиссея. Сверкает белизной чисто выстиранное белье, разложенное на прибрежной гальке под ослепительным солнцем.
Прекрасные вещи, которыми окружает себя герой, обязательно светятся и сияют золотом, серебром, слоновой костью, медью.
Но, в отличие от непреходящего блаженства богов, наслаждения смертных конечны. Вся эта радость завершается в царстве мрачного Аида, и уж тут-то неминуем конфликт. Герой потому и герой, что бросает вызов всемогуществу олимпийцев, и ничем хорошим это не заканчивается. Некоторые, впрочем, достигают Олимпа и божественного статуса. А бессмертный кентавр Хирон добровольно отказывается от вечной жизни, не желая без конца страдать от тяжёлого ранения. Опять стабильность под угрозой! Ведь если от изначальных установлений Ойкумены можно отречься, не так-то они и важны для Ойкумены, эти установления... Сегодня от бессмертия отказываются, завтра, чего доброго, и на трон Громовержца замахнутся... Дар бессмертия достался Прометею, так что возможно всё.
Недавно Азе Алибековне Тахо-Годи исполнилось сто лет. Когда пишешь в интернете, никогда нельзя исключать, что слова дойдут до адресата. И мне бы хотелось, чтобы А.А. Тахо-Годи услышала бы мою глубокую благодарность и самые добрые пожелания.
Книгу можно прочесть здесь: http://mifolog.ru/books/item/f00/s00/z0000039/index.shtml