Рагнарёк уже идёт четвёртый день (с)
Женевьева Горничек - американская писательница из Огайо. С детства она увлекалась эпохой викингов, зачитывалась северными мифами и исландскими сагами, в университете выбрала своей специализацией скандинавистику. Поэтому не приходится удивляться, что её литературный дебют посвящён скандинавской мифологии. Но не подательницу жизни Сиф Горничек выбрала своей главной героиней, не Фриггу, ведающую судьбы, не прекрасную богиню любви Фрейю. Писательнице вообще было не до красоты, потому что со страниц её первого романа вещает грубым и сорванным голосом великанша Ангрбода, произведшая от Локи чудовищную богиню смерти Хель, волка Фенрира и змея Ёрмунганда.
Выбор, впрочем, не такой уж и необычный. Широко известна старинная картина Эмиля Доплера "Потомство Локи", где юная Хель сидит среди своих зверобратьев, а заботливая Ангрбода с прялкой чинно за ними наблюдает из пещеры, осенённой стильным завитком Ёрмунганда:
Впрочем, к повести Женевьевы Горничек лучше бы подошла более экспрессивная иллюстрация художницы Хелланим, выполненная скорее в кельтском духе:
Локи сын Лаувейи в объятиях любимого сына. Благо хоть, первого, а не второго... Рядом -- ещё один образ Ангрбоды, в исполнении Рози Олдридж из оперы молодого британского композитора Гэвина Хиггинса "Чудовищное дитя" [The Monstrous Child].
Сравнение с «Цирцеей» не идёт «Сердцу ведьмы» на пользу. Начинающей писательнице далеко до Мадлен Миллер и тем более до признанных корифеек мифопоэтического жанра: Пат Баркер, Кристы Вольф. Возможностями стилизации Горничек не пользуется, ей нет необходимости обращаться к лексикону вис и саг. Кто это разговаривает, два мифологических персонажа или влюблённые в романтической комедии средней руки?
- Я устал от контроля. Но и одному мне быть не хочется.
- Понимаю.
- И ты никогда не пыталась меня контролировать.
- Не пыталась.
- И ты заботишься обо мне.
- Да, хоть это и противоречит здравому смыслу.
- И тебе всё равно, чем я занимаюсь, лишь бы в конце концов возвращался...
- Я бы так не сказала...
- Так ты станешь моей женой?
И это нарочитое низведение дел божественных, касающихся самых основ мироздания к любовной болтовне, к материнской возне, к дружеским подколкам придаёт «Сердцу ведьмы» особый шарм. В Железном лесу нет места величию. Могучий Тор и отважный Фрейр выглядят здесь тем, кем и являются - разбойниками, разорителями. А дети выглядят детьми, в каком бы обличье они ни явились на свет.
Такие знакомые глаза… и не только потому, что они были у него отцовские, но и потому, что Ангербода уже видела их прежде. Такие знакомые глаза… и не только потому, что они были у него отцовские, но и потому, что Ангербода уже видела их прежде.
В её видении о конце всего сущего. Огромный змей, поднимающийся из волн…
Она посмотрела на крошечное существо у себя на коленях, взирающее на неё с детской невинностью. Нет. Такого не может быть. Просто не может…
Бедолага Локи трогательно ёрничает, что дрожащая клякса с глазками когда-нибудь окружит собою все девять миров. Будущий грозный волк Рагнарёка в ожидании своего жребия догладывает козий окорок. А малютке Хель мама мажет омертвевающие ножки на ночь зелёной мазью... Идиллия, да и только. И, как мы с вами понимаем, долго эта идиллия продлиться не может.
Свары асов и ванов, их вековечная вражда с йотунами не могут не отзываться на очарованном мирке Железного Леса. Другое дело, что Ангрбода сама выбрала до поры до времени жить так, как будто ничего, кроме этого леса, не существует, забыв и прошлые существования, и страшную кару, которой подвергли её асы, и своё возрождение. За что и поплатилась. Локи совершает свои безобразия не по злобе, а из какой-то нервной непоседливости, подозрительно напоминающей СДВГ. На всё у него одна отговорка, как у малолетнего хулигана в детской комнате милиции. Скучно было, вот я и... Связал себя узами побратимства с Одином - так это от скуки, женился на другой женщине по приколу, остриг Сиф наголо - Лаувейярсон, чудило ты присноблаженное, зачем ты оболванил матерь богов, как репку? Зачем, ради всего святого? - ну, я думал, будет весело. И все к нему относятся как к подростку с прибабахом. Скади, лучшая подруга великанши, прощает трикстеру даже гибель своего отца:
- Это он? - возмутилась Скади, игнорируя девочку. Она с яростью посмотрела на Ангербоду, тыча в мужчину пальцем. - Ты замужем за этим? Этот кошмарный тип - твой муж, отец твоих детей, любовь всей твоей жизни и так далее, и тому подобное?
- Жизнь - это довольно расплывчатый термин, если ты трижды возрождалась из пламени, - проговорила колдунья, отвлекаясь от своего зелья. - «Любовь моего нынешнего существования», вероятно, было бы точнее.
А потом приходит внешний мир и берёт своё. Таков рок всех идиллий. До того, как вселенная пала в огне Рагнарёка, разрушилась в который раз и маленькая вселенная Ангрбоды. Никто за неё не вступился, так что битву богов можно назвать в определённой мере расплатой за недалёкость и бессердечие.
Существует определённая историческая справедливость в том, что Локи и его ужасное семейство снова оказываются в центре внимания. Не знаю, как отнесутся к «Сердцу ведьмы» специалистки по скандинавской мифологии и убеждённые рёккатру, наверняка критики будет немало и справа, и слева. Мне она показалась настоящим гимном во славу нестандартной семьи, нестандартного родительства, вообще всей и всяческой нестандартности и неэталонности. Ангрбода... Ангрбода показала себя достойно. Книга её страшной судьбы получилась удивительно доброй книгой.
Фенрир оказался в сто раз больше, чем в последний раз, когда она видела его, его мех стал темнее, морда вытянулась, а уж клыки… Когда ведьма подошла к краю утёса, голова Ёрмунганда придвинулась к ней, сократив расстояние до нескольких футов, и их глаза оказались почти на одном уровне. Детский голосок произнёс в голове Ангербоды:
- Братик.
Выбор, впрочем, не такой уж и необычный. Широко известна старинная картина Эмиля Доплера "Потомство Локи", где юная Хель сидит среди своих зверобратьев, а заботливая Ангрбода с прялкой чинно за ними наблюдает из пещеры, осенённой стильным завитком Ёрмунганда:
Впрочем, к повести Женевьевы Горничек лучше бы подошла более экспрессивная иллюстрация художницы Хелланим, выполненная скорее в кельтском духе:
Локи сын Лаувейи в объятиях любимого сына. Благо хоть, первого, а не второго... Рядом -- ещё один образ Ангрбоды, в исполнении Рози Олдридж из оперы молодого британского композитора Гэвина Хиггинса "Чудовищное дитя" [The Monstrous Child].
Сравнение с «Цирцеей» не идёт «Сердцу ведьмы» на пользу. Начинающей писательнице далеко до Мадлен Миллер и тем более до признанных корифеек мифопоэтического жанра: Пат Баркер, Кристы Вольф. Возможностями стилизации Горничек не пользуется, ей нет необходимости обращаться к лексикону вис и саг. Кто это разговаривает, два мифологических персонажа или влюблённые в романтической комедии средней руки?
- Я устал от контроля. Но и одному мне быть не хочется.
- Понимаю.
- И ты никогда не пыталась меня контролировать.
- Не пыталась.
- И ты заботишься обо мне.
- Да, хоть это и противоречит здравому смыслу.
- И тебе всё равно, чем я занимаюсь, лишь бы в конце концов возвращался...
- Я бы так не сказала...
- Так ты станешь моей женой?
И это нарочитое низведение дел божественных, касающихся самых основ мироздания к любовной болтовне, к материнской возне, к дружеским подколкам придаёт «Сердцу ведьмы» особый шарм. В Железном лесу нет места величию. Могучий Тор и отважный Фрейр выглядят здесь тем, кем и являются - разбойниками, разорителями. А дети выглядят детьми, в каком бы обличье они ни явились на свет.
Такие знакомые глаза… и не только потому, что они были у него отцовские, но и потому, что Ангербода уже видела их прежде. Такие знакомые глаза… и не только потому, что они были у него отцовские, но и потому, что Ангербода уже видела их прежде.
В её видении о конце всего сущего. Огромный змей, поднимающийся из волн…
Она посмотрела на крошечное существо у себя на коленях, взирающее на неё с детской невинностью. Нет. Такого не может быть. Просто не может…
Бедолага Локи трогательно ёрничает, что дрожащая клякса с глазками когда-нибудь окружит собою все девять миров. Будущий грозный волк Рагнарёка в ожидании своего жребия догладывает козий окорок. А малютке Хель мама мажет омертвевающие ножки на ночь зелёной мазью... Идиллия, да и только. И, как мы с вами понимаем, долго эта идиллия продлиться не может.
Свары асов и ванов, их вековечная вражда с йотунами не могут не отзываться на очарованном мирке Железного Леса. Другое дело, что Ангрбода сама выбрала до поры до времени жить так, как будто ничего, кроме этого леса, не существует, забыв и прошлые существования, и страшную кару, которой подвергли её асы, и своё возрождение. За что и поплатилась. Локи совершает свои безобразия не по злобе, а из какой-то нервной непоседливости, подозрительно напоминающей СДВГ. На всё у него одна отговорка, как у малолетнего хулигана в детской комнате милиции. Скучно было, вот я и... Связал себя узами побратимства с Одином - так это от скуки, женился на другой женщине по приколу, остриг Сиф наголо - Лаувейярсон, чудило ты присноблаженное, зачем ты оболванил матерь богов, как репку? Зачем, ради всего святого? - ну, я думал, будет весело. И все к нему относятся как к подростку с прибабахом. Скади, лучшая подруга великанши, прощает трикстеру даже гибель своего отца:
- Это он? - возмутилась Скади, игнорируя девочку. Она с яростью посмотрела на Ангербоду, тыча в мужчину пальцем. - Ты замужем за этим? Этот кошмарный тип - твой муж, отец твоих детей, любовь всей твоей жизни и так далее, и тому подобное?
- Жизнь - это довольно расплывчатый термин, если ты трижды возрождалась из пламени, - проговорила колдунья, отвлекаясь от своего зелья. - «Любовь моего нынешнего существования», вероятно, было бы точнее.
А потом приходит внешний мир и берёт своё. Таков рок всех идиллий. До того, как вселенная пала в огне Рагнарёка, разрушилась в который раз и маленькая вселенная Ангрбоды. Никто за неё не вступился, так что битву богов можно назвать в определённой мере расплатой за недалёкость и бессердечие.
Существует определённая историческая справедливость в том, что Локи и его ужасное семейство снова оказываются в центре внимания. Не знаю, как отнесутся к «Сердцу ведьмы» специалистки по скандинавской мифологии и убеждённые рёккатру, наверняка критики будет немало и справа, и слева. Мне она показалась настоящим гимном во славу нестандартной семьи, нестандартного родительства, вообще всей и всяческой нестандартности и неэталонности. Ангрбода... Ангрбода показала себя достойно. Книга её страшной судьбы получилась удивительно доброй книгой.
Фенрир оказался в сто раз больше, чем в последний раз, когда она видела его, его мех стал темнее, морда вытянулась, а уж клыки… Когда ведьма подошла к краю утёса, голова Ёрмунганда придвинулась к ней, сократив расстояние до нескольких футов, и их глаза оказались почти на одном уровне. Детский голосок произнёс в голове Ангербоды:
- Братик.