Вот какая Африка
...быть человеком можно по-разному...
Не каждый день у нас в стране издаётся африканская проза. Тем более зимбабвийская. Её и в советские-то времена с трудом можно было найти: Чарльз Мунгоши, Катийо Уилсон... да вот и всё, пожалуй. Постепенно в череде мужских имён появляются и женские: НоВайолет Булавайо, Петина Гаппа, и, конечно, Цици Дангарембга, чей роман «Безутешная плоть» [This Mournable Body] в 2020 году вошёл в шорт-лист Букеровской премии. Позволю себе предположить, что именно благодаря номинации так оперативно и перевели.
В результате третья, заключительная часть трилогии, появилась на русском языке первой, а первые две, «Нервные состояния» [ Nervous Conditions] и «Книга Нет» [The Book of Not], пока ждут своего часа. Для читательницы это создаёт известные затруднения: представьте себе, «Войну и мир» начинать не сначала, а с третьего тома. Хотя, возможно, «Войне и миру» это бы пошло и на пользу...
Центральная героиня, Тамбудзай -- молодая, полнокровная женщина, у которой, по большому счёту, всё в прошлом. Там, где в предыдущих книгах решались вопросы жизни и смерти, гремели бои, вершилась революция, теперь девушке приходится сражатья с бытом, искать работы и налаживать отношения с соседями на съёмном жилье. Да, на страницах романа мы сталкиваемся с воспоминаниями, с флэшбэками. Мы понимаем, что совсем недавно отгремела война и даже можем найти её название и основные вехи в Википедии, чем я, собственно, и занималась время от времени. Мы, наконец, имеем представления, что «Безутешная плоть» автобиографична в той же степени, что и две предыдущих части трилогии. Но трудно отделаться от мысли, что фрагментарность, обрывочность эпизодов, которая в отдельном произведении затрудняет восприятие, внутри эпопеи обрела бы свой законный смысл, и каждый осколок мозаики обрёл бы своё место. Если читать отдельно, этого не происходят. Осколки последовательно и добросовестно впиваются в сознание, и после этого приходится ещё выкладывать их, пытаясь догадаться, какова же последовательность узора. Очень ощущается кинематографическое прощлое и настоящее Дангарембги, которая профессионально занимается режиссурой.
Девушка разряжена, на высоченных каблуках, несмотря на булыжники и трещины мостовой. Она выпячивает каждый кусочек своего тела, который может выставить на всеобщее обозрение: губы, бедра, груди, ягодицы; очень эффектно. Ее пальцы заканчиваются заостренными черно-золотыми ногтями. В руках у нее несколько пакетов с кричащими названиями - «НЕОН» и других бутиков, выведенными огромными зазубренными буквами. Она неторопливо покачивает пакетами, как и телом.
Ты смотришь на неё, как и все остальные, смутно узнавая. Молодая женщина направляется к автобусу. Она идет фаша-фаша [(яз. шона) - раскачиваясь как в танце], все части ее тела двигаются с уверенностью женщины, которая знает, что она красива. Толпа сдвигается и перестраивается. Мужчины в автобусе и на улице резко выдыхают. Женщины тускнеют. Ты тоже мнешься. Когда ты наконец узнаешь подошедшую девушку, дыхание останавливается у тебя в горле. Это твоя соседка по хостелу, Гертруда.
Она хватается за железный каркас автобусного сиденья, чтобы протолкнуться в салон. Имея за плечами немалый опыт, она во избежание нежелательных взглядов заводит пакеты за спину. У нее соскальзывает рука, и она хватается за дешевый материал, обтягивающий сиденье автобуса. Обивка лопается, выплюнув фонтан губчатой резины. Гертруду отбрасывает назад.
- Колени! - ревёт ей хриплый голос. - Сведи колени!
Толпа взрывается хохотом.
- Вот ведь рыбка. Показывает свой ротик, будто вынырнула из воды! - кричит мужчина.
Гертруда пытается незаметно одернуть платье и вдруг оказывается на земле. Из-за пакетов она шлёпается изо всей силы. В другой её руке, словно петля поручня, зажат клочок набивки сиденья. Толпа зыбится, колышется, гудит, жужжит от удовольствия.
Циничная, хулиганская выходка пассажиров на автобусной остановке будто задаёт тон всему повествованию. В мирное, в общем-то время, у себя на родине Тамбудзай ощущает себя, как на фронте. Не дай Бог кому-то что-то не то сказать или уж тем более сделать неверный шаг. Одна ошибка, и ты ошиблась, как сейчас говорят. Может быть, и здесь мемуарные мотивы. В июле 2020 года, пока авторитетное жюри Букера взвешивало и оценивало прочитанные книги, Цици Дангарембга сидела под арестом. В столице происходили протесты против коррупции, и её на митинге замели. Ещё отрывок из интервью:
Напечатать «Нервные состояния» удалось только после того, как я превратила книгу в фильм-посредник. Кроме того, проницательное наблюдение Вирджинии Вульф, что женщине необходимы для писательства пятьсот фунтов дохода и своя комната, не лишено правдивости. Надеюсь, что когда-нибудь снова у меня появится своя комната, а, что касается пункта о пятистах фунтах, попытаюсь его проигнорировать.
Не каждый день у нас в стране издаётся африканская проза. Тем более зимбабвийская. Её и в советские-то времена с трудом можно было найти: Чарльз Мунгоши, Катийо Уилсон... да вот и всё, пожалуй. Постепенно в череде мужских имён появляются и женские: НоВайолет Булавайо, Петина Гаппа, и, конечно, Цици Дангарембга, чей роман «Безутешная плоть» [This Mournable Body] в 2020 году вошёл в шорт-лист Букеровской премии. Позволю себе предположить, что именно благодаря номинации так оперативно и перевели.
В результате третья, заключительная часть трилогии, появилась на русском языке первой, а первые две, «Нервные состояния» [ Nervous Conditions] и «Книга Нет» [The Book of Not], пока ждут своего часа. Для читательницы это создаёт известные затруднения: представьте себе, «Войну и мир» начинать не сначала, а с третьего тома. Хотя, возможно, «Войне и миру» это бы пошло и на пользу...
Центральная героиня, Тамбудзай -- молодая, полнокровная женщина, у которой, по большому счёту, всё в прошлом. Там, где в предыдущих книгах решались вопросы жизни и смерти, гремели бои, вершилась революция, теперь девушке приходится сражатья с бытом, искать работы и налаживать отношения с соседями на съёмном жилье. Да, на страницах романа мы сталкиваемся с воспоминаниями, с флэшбэками. Мы понимаем, что совсем недавно отгремела война и даже можем найти её название и основные вехи в Википедии, чем я, собственно, и занималась время от времени. Мы, наконец, имеем представления, что «Безутешная плоть» автобиографична в той же степени, что и две предыдущих части трилогии. Но трудно отделаться от мысли, что фрагментарность, обрывочность эпизодов, которая в отдельном произведении затрудняет восприятие, внутри эпопеи обрела бы свой законный смысл, и каждый осколок мозаики обрёл бы своё место. Если читать отдельно, этого не происходят. Осколки последовательно и добросовестно впиваются в сознание, и после этого приходится ещё выкладывать их, пытаясь догадаться, какова же последовательность узора. Очень ощущается кинематографическое прощлое и настоящее Дангарембги, которая профессионально занимается режиссурой.
Девушка разряжена, на высоченных каблуках, несмотря на булыжники и трещины мостовой. Она выпячивает каждый кусочек своего тела, который может выставить на всеобщее обозрение: губы, бедра, груди, ягодицы; очень эффектно. Ее пальцы заканчиваются заостренными черно-золотыми ногтями. В руках у нее несколько пакетов с кричащими названиями - «НЕОН» и других бутиков, выведенными огромными зазубренными буквами. Она неторопливо покачивает пакетами, как и телом.
Ты смотришь на неё, как и все остальные, смутно узнавая. Молодая женщина направляется к автобусу. Она идет фаша-фаша [(яз. шона) - раскачиваясь как в танце], все части ее тела двигаются с уверенностью женщины, которая знает, что она красива. Толпа сдвигается и перестраивается. Мужчины в автобусе и на улице резко выдыхают. Женщины тускнеют. Ты тоже мнешься. Когда ты наконец узнаешь подошедшую девушку, дыхание останавливается у тебя в горле. Это твоя соседка по хостелу, Гертруда.
Она хватается за железный каркас автобусного сиденья, чтобы протолкнуться в салон. Имея за плечами немалый опыт, она во избежание нежелательных взглядов заводит пакеты за спину. У нее соскальзывает рука, и она хватается за дешевый материал, обтягивающий сиденье автобуса. Обивка лопается, выплюнув фонтан губчатой резины. Гертруду отбрасывает назад.
- Колени! - ревёт ей хриплый голос. - Сведи колени!
Толпа взрывается хохотом.
- Вот ведь рыбка. Показывает свой ротик, будто вынырнула из воды! - кричит мужчина.
Гертруда пытается незаметно одернуть платье и вдруг оказывается на земле. Из-за пакетов она шлёпается изо всей силы. В другой её руке, словно петля поручня, зажат клочок набивки сиденья. Толпа зыбится, колышется, гудит, жужжит от удовольствия.
Циничная, хулиганская выходка пассажиров на автобусной остановке будто задаёт тон всему повествованию. В мирное, в общем-то время, у себя на родине Тамбудзай ощущает себя, как на фронте. Не дай Бог кому-то что-то не то сказать или уж тем более сделать неверный шаг. Одна ошибка, и ты ошиблась, как сейчас говорят. Может быть, и здесь мемуарные мотивы. В июле 2020 года, пока авторитетное жюри Букера взвешивало и оценивало прочитанные книги, Цици Дангарембга сидела под арестом. В столице происходили протесты против коррупции, и её на митинге замели. Ещё отрывок из интервью:
Напечатать «Нервные состояния» удалось только после того, как я превратила книгу в фильм-посредник. Кроме того, проницательное наблюдение Вирджинии Вульф, что женщине необходимы для писательства пятьсот фунтов дохода и своя комната, не лишено правдивости. Надеюсь, что когда-нибудь снова у меня появится своя комната, а, что касается пункта о пятистах фунтах, попытаюсь его проигнорировать.