Новый человек и его судьба: о книге Клэр И. Макколлум «Судьба Нового человека»
Не могу не прорекламировать новый том серии «Гендерные исследования» издательства НЛО. Клэр И. Макколлум преподаёт историю в Великобритании, в Эксетерском университете. Область её научного интереса - послевоенная история СССР, в частности, репрезентация Великой Отечественной войны средствами изобразительного искусства. Звучит сухо, высоконаучно, но заверю всех, читается с великим удовольствием. Знакомые с детства полотна классиков соцреализма: Дейнеки, Коржева, Лактионова, Решетникова, Юрия Пименова, - а наше поколение и сочинения по ним писало! - словно заиграли новыми красками. Остро захотелось пойти в музей и бродить там по советским залам, которыми иногда несправедливо пренебрегают. Но почему же полное название монографии - «Судьба Нового человека. Репрезентация и реконструкция маскулинности в советской визуальной культуре, 1945-1965»?
Конечно, в силу гендерной специфики армии Новый человек в ипостаси воина - это в первую очередь мужчина.Женщины на картинах описываемого периода выступали в ролях вспомогательных и некомбатантских (например, как медсёстры или врачи). Характерным Макколлум называет сюжет картины Д. Обозненко «Соловьиная ночь»: бойцы спят вповалку на лесной поляне, а дозорный, молоденький парнишка, заслушался соловьёв.
Обозненко сам не воевал, он с тридцатого года. Макколлум считает одним из источников «Соловьиной ночи» фотографию знаменитого военного хроникёра Лоскутова. Только там поляна не майская, а сентябрьская, сорок первый год, и покой боевых товарищей охраняет солдат-женщина. Ей не до птичьего пения, не до лирики, она сосредоточенна и сурова... Вообще тенденция к пасторализации войны, идеализации солдатского товарищества была очень заметна. Вспомним, как критиковали Ольгу Берггольц: Я хочу сказать, что Берггольц, как и некоторые другие поэты, заставила звучать в стихах исключительно тему страдания, связанную с бесчисленными бедствиями граждан осаждённого города, витийствовал А. Прокофьев в мае 1945-го, когда, казалось бы, все раны должны быть ещё свежи. Но говорить о трагической реальности военных действий, о ранениях и инвалидности, о смерти, о возвращении на пепелище - постепенно стало можно только годы и годы спустя. Впрочем, это не единственный случай в истории искусства. Когда Леонид Пастернак выставил в 1914 году плакат «На помощь жертвам войны» с фигурой израненного, валящегося с ног от боли солдата, сам царь возмущался: его солдат держит себя бравым, а не так!
К мужественному мужчине предъявлялись определённые претензии. Он не должен был явно страдать, а если уж страдает, то непременно превозмогать. Это не только военных сюжетов касалось. Показательна реакция Хрущёва на «Геологов» Павла Никонова:
Мы собираемся взять с собой в коммунизм эти кляксы, так, что ли?
Если за эту картину заплачены государственные деньги, то у того, кто это разрешил, надо вычесть из зарплаты соответствующую сумму…
Этой картине не место на выставке. Картины должны побуждать нас к великим делам. Они должны вдохновлять человека. А это что за картина? Один ишак на другом…
По просьбе читательницы: «Геологи»
Итак, изображается на военных полотнах чаще всего мужчина. Художники и критики тоже чаще всего мужчины. Из художниц упомянуты скульпторша Тамара Абакелия («Мы отомстим!»), Вера Орлова («В разведке»), Елена Костенко с дипломной работой «Будущие строители. Детсад» и... и, пожалуй, всё. [Upd.: по втором прочтении нашлись «Прощание с товарищем» Ирины Бройдо и два послевоенных плаката Ватолиной]. В заключительной главе, посвящённой интерпретации такого важного аспекта маскулинности, как отцовство, звучат имена Татьяны Коноваловой-Ковригиной («Утро», совершенно трагическое полотно, где молодой муж и отец просыпается в пустой квартире - уехали!) и Валентины Шебашевой («Дома», напротив, идиллический сюжет с полной семьёй и чудесным розовым младенчиком. Никита Сергеевич был бы в экстазе):
Кстати, в главе об отцовстве интересные выводы сделаны: при Хрущёве произошла своего рода десталинизация отцовства, поворот мужчин к маскулинности мирной, чуть не написала: безболезненной, свободной от превозмогания и игры мускулов. Ценности родительства, заботы на какое-то время возобладали, и, увы, не всем это нравилось: Дискуссия о роли мужчины в доме не была ограничена лишь страницами женских журналов - в ходе опроса, проведенного «Комсомольской правдой» в декабре 1961 года под заголовком «Кого раскрепощать - мужчин или женщин?», один из респондентов-мужчин возражал: «Мне кажется, что скоро придётся говорить о „раскрепощении“ мужчин… Ребенка отводит в детский сад и приводит домой супруг, он же ходит в магазин и занимается с ребенком… По-моему, пора кончить кричать о помощи женщинам... Молодая респондентка иронизировала: Самое несчастное зрелище - это скучающий молодой отец, сидящий в парке в воскресенье с ребенком на руках. Ему 22 или 23 года, он хотел бы погулять с геологами по Ангаре с рюкзаком на спине или пойти в библиотеку или на каток, но вместо этого он сидит, в поте лица изображая обязанности образцового отца. Сидит в поте лица - я, право, умилилась.
Единственный минус замечательной книги - отсутствие иллюстраций. Хоть бы чёрно-белые, если с цветными вклейками не получается! Причём в интернете, как ни обидно, тоже не все картины выложены, и приходится довольствоваться словесным описанием.
Отрывок из книги: https://artguide.com/posts/2285
Конечно, в силу гендерной специфики армии Новый человек в ипостаси воина - это в первую очередь мужчина.Женщины на картинах описываемого периода выступали в ролях вспомогательных и некомбатантских (например, как медсёстры или врачи). Характерным Макколлум называет сюжет картины Д. Обозненко «Соловьиная ночь»: бойцы спят вповалку на лесной поляне, а дозорный, молоденький парнишка, заслушался соловьёв.
Обозненко сам не воевал, он с тридцатого года. Макколлум считает одним из источников «Соловьиной ночи» фотографию знаменитого военного хроникёра Лоскутова. Только там поляна не майская, а сентябрьская, сорок первый год, и покой боевых товарищей охраняет солдат-женщина. Ей не до птичьего пения, не до лирики, она сосредоточенна и сурова... Вообще тенденция к пасторализации войны, идеализации солдатского товарищества была очень заметна. Вспомним, как критиковали Ольгу Берггольц: Я хочу сказать, что Берггольц, как и некоторые другие поэты, заставила звучать в стихах исключительно тему страдания, связанную с бесчисленными бедствиями граждан осаждённого города, витийствовал А. Прокофьев в мае 1945-го, когда, казалось бы, все раны должны быть ещё свежи. Но говорить о трагической реальности военных действий, о ранениях и инвалидности, о смерти, о возвращении на пепелище - постепенно стало можно только годы и годы спустя. Впрочем, это не единственный случай в истории искусства. Когда Леонид Пастернак выставил в 1914 году плакат «На помощь жертвам войны» с фигурой израненного, валящегося с ног от боли солдата, сам царь возмущался: его солдат держит себя бравым, а не так!
К мужественному мужчине предъявлялись определённые претензии. Он не должен был явно страдать, а если уж страдает, то непременно превозмогать. Это не только военных сюжетов касалось. Показательна реакция Хрущёва на «Геологов» Павла Никонова:
Мы собираемся взять с собой в коммунизм эти кляксы, так, что ли?
Если за эту картину заплачены государственные деньги, то у того, кто это разрешил, надо вычесть из зарплаты соответствующую сумму…
Этой картине не место на выставке. Картины должны побуждать нас к великим делам. Они должны вдохновлять человека. А это что за картина? Один ишак на другом…
По просьбе читательницы: «Геологи»
Итак, изображается на военных полотнах чаще всего мужчина. Художники и критики тоже чаще всего мужчины. Из художниц упомянуты скульпторша Тамара Абакелия («Мы отомстим!»), Вера Орлова («В разведке»), Елена Костенко с дипломной работой «Будущие строители. Детсад» и... и, пожалуй, всё. [Upd.: по втором прочтении нашлись «Прощание с товарищем» Ирины Бройдо и два послевоенных плаката Ватолиной]. В заключительной главе, посвящённой интерпретации такого важного аспекта маскулинности, как отцовство, звучат имена Татьяны Коноваловой-Ковригиной («Утро», совершенно трагическое полотно, где молодой муж и отец просыпается в пустой квартире - уехали!) и Валентины Шебашевой («Дома», напротив, идиллический сюжет с полной семьёй и чудесным розовым младенчиком. Никита Сергеевич был бы в экстазе):
Кстати, в главе об отцовстве интересные выводы сделаны: при Хрущёве произошла своего рода десталинизация отцовства, поворот мужчин к маскулинности мирной, чуть не написала: безболезненной, свободной от превозмогания и игры мускулов. Ценности родительства, заботы на какое-то время возобладали, и, увы, не всем это нравилось: Дискуссия о роли мужчины в доме не была ограничена лишь страницами женских журналов - в ходе опроса, проведенного «Комсомольской правдой» в декабре 1961 года под заголовком «Кого раскрепощать - мужчин или женщин?», один из респондентов-мужчин возражал: «Мне кажется, что скоро придётся говорить о „раскрепощении“ мужчин… Ребенка отводит в детский сад и приводит домой супруг, он же ходит в магазин и занимается с ребенком… По-моему, пора кончить кричать о помощи женщинам... Молодая респондентка иронизировала: Самое несчастное зрелище - это скучающий молодой отец, сидящий в парке в воскресенье с ребенком на руках. Ему 22 или 23 года, он хотел бы погулять с геологами по Ангаре с рюкзаком на спине или пойти в библиотеку или на каток, но вместо этого он сидит, в поте лица изображая обязанности образцового отца. Сидит в поте лица - я, право, умилилась.
Единственный минус замечательной книги - отсутствие иллюстраций. Хоть бы чёрно-белые, если с цветными вклейками не получается! Причём в интернете, как ни обидно, тоже не все картины выложены, и приходится довольствоваться словесным описанием.
Отрывок из книги: https://artguide.com/posts/2285