Кристине Нёстлингер: младшие улетают, старшие бегут
Первая книга моей любимой австрийской писательницы Кристине Нёстлингер была написана в далёком шестьдесят восьмом году, а вышла в семидесятом. А до российской аудитории дошла только через полвека, в замечательном переводе Дарьи Вильке [Росмэн, 2020]. И лучше поздно, чем никогда: заглавная героиня - рыжеволосая Фредерика [Die feuerrote Friederike], её старая тётушка Анна и кот по имени Кот отыщут дорогу к детским сердцам, как отыскали путь в небе... Но не будем забегать вперёд.
В небольшой, занимательно иллюстрированной сказке для младшего школьного возраста, как в капле воды, отразились едва ли не все темы, которые австрийская сказочница развивала впоследствии. Это и школьная травля, и взаимоотношения со старшим поколением (тётя Анна племяннице в бабушки годится), и, как ни неожиданно это звучит для детской прозы, бумажная волокита и бюрократизм, и товарищество. Огненные волосы, проклятие Фредерики, её клеймо, её трагедия, оказываются спасительными не хуже волшебной палочки. Ведь они могут гореть, отпугивая врагов, но не причиняя хозяйке вреда, а ещё они могут становиться крыльями. Самое главное, что девочке и её семье есть куда лететь.
Там совсем никому не нужно работать, - читала Фридерика, - и никто не хочет стать богаче других. Сапожники делают сапоги просто так, потому что это им нравится. А если кому-то нужны новые сапоги, он просто приходит к сапожнику, и тот даёт ему сапоги. Бесплатно. Если сапожнику вдруг захочется хлеба или салата, понадобятся новые брюки или книги, он идёт к тем, кто выпекает хлеб, выращивает салат, печатает книги или шьёт брюки, и берёт у них всё, что нужно. Бесплатно... Бывает, конечно, работа, которая совсем никому не нравится, но для неё придумали машины.
Дочь трезво сказала, что наверное, в том райском краю скучновато. Коммунистическая мечта моего детства или страна Шлараффия из старинных сказок? Это как посмотреть. Пусть грёза, ради которой девочка, женщина и кот-брюзга оторвались от земли, кажется наивной, удивительно отрезвляет финал, будто бы не из детской он книжки.
Всё это видел из своего окна бургомистр.
- Не должны люди на такое смотреть! - Они могут всё неправильно понять!
Он кинулся к телефону и позвонил директору цирка.
На церковную площадь, где, онемев от восторга, стояли зеваки, взъехал цирковой фургон, и артисты дали концерт.
Люди расходились по домам и говорили:
- Первоклассное представление! А самым лучшим был номер с рыжеволосой семейкой!
Бургомистр довольно потёр руки...
Несколько насторожила красной нитью проходящая в сказке тема похудания... Сюжетно это оправдано: Фредерика и Анна очень полные, не говоря о Коте, стремящемся к совершенной форме шара, а для полёта надо весить поменьше. И всё-таки не хотелось бы, чтоб единственным рецептом полёта для неискушённой детской аудитории стало бы «почти ничего не есть»... Обратите внимание: На современных иллюстрациях художницы Стефани Райх [Stephanie Reich] Фредерика гораздо стройнее, большеглазее и изящнее, чем на изначальных, принадлежавших кисти самой Нёстлингер. А тётя Анна так даже и моложе.
Старая иллюстрация:
Новая иллюстрация:
У «Фредерики» есть нечто общее с более поздней и гораздо более популярной на территории бывшего СССР детективной повестью «Ильза Янда, лет - четырнадцать». Не фабульное сходство, а настроенческое. Деловитая и поддерживающая бабка Ильзы и Эрики отчасти напоминает тётю Анну. А бегство Ильзы в солнечную Флоренцию - не стремление ли в сказочную страну? Она очень привлекательная белокурая девочка, эта Ильза, но её рывок на волю чем-то похож на полёт Фридерики...
Впрочем, «Ильза Янда» написана на шесть лет позже, и дух идеала изрядно повыветрился. Очаровательный и тревожный портрет эпохи с лёгкими нравами, потрясающим равнодушием к судьбе подростков и какой-то общей бесприютностью, неприкаянностью, бессемейностью... Семья, конечно, у беглянки есть. Есть и скандальная мама в непреходящем нервном истощении, и отгороженный отец, и несчастный отчим, который и пытается что-то сделать, да постоянно чего-то не хватает, бабы-истерички мешают (это всегда бабы-истерички виноваты, а не собственное желание на ёлку влезть и рыбку съесть), и опереточный соблазнитель на красивой машине, и даже... трагическая героиня. Я говорю об Эрике.
Я поглядела на Ильзу и поняла, только теперь поняла до конца, что все это значит. Я хочу сказать, что это значит для меня. Вот что это значит: проснёшься, а Ильзы нет, засыпаешь, а Ильзы нет. Есть без Ильзы, делать уроки без Ильзы. Все без Ильзы.
Я хотела сказать, что ей нельзя уезжать, потому что я не могу без неё, потому что я останусь тогда совсем одна, ведь она единственный человек, которого я по-настоящему люблю, ведь мы должны быть вместе и не разлучаться. Потому что я не знаю, как я буду без неё жить.
Я не сказала ей этого. Не её вина, что я люблю её гораздо больше, чем она меня.
Пусть нежданный благодетель по прозвищу Али-Баба не перестаёт втолковывать Эрике: Кто разрешает себе запрещать, тот сам в этом и виноват!, она, в конечном итоге больше всех сделавшая для возвращения сестры, по результатам сильнее всех и пострадала. Дляродителей она теперь лживая-гадина-вся-в-старшенькую, для Ильзы -- всё та же малявка, которой можно лапшу на уши вешать, а уж когда выведут на чистую воду в школе, проблем не оберёшься. Эрике ни лететь, ни бежать некуда. У неё и так дел полно.
В небольшой, занимательно иллюстрированной сказке для младшего школьного возраста, как в капле воды, отразились едва ли не все темы, которые австрийская сказочница развивала впоследствии. Это и школьная травля, и взаимоотношения со старшим поколением (тётя Анна племяннице в бабушки годится), и, как ни неожиданно это звучит для детской прозы, бумажная волокита и бюрократизм, и товарищество. Огненные волосы, проклятие Фредерики, её клеймо, её трагедия, оказываются спасительными не хуже волшебной палочки. Ведь они могут гореть, отпугивая врагов, но не причиняя хозяйке вреда, а ещё они могут становиться крыльями. Самое главное, что девочке и её семье есть куда лететь.
Там совсем никому не нужно работать, - читала Фридерика, - и никто не хочет стать богаче других. Сапожники делают сапоги просто так, потому что это им нравится. А если кому-то нужны новые сапоги, он просто приходит к сапожнику, и тот даёт ему сапоги. Бесплатно. Если сапожнику вдруг захочется хлеба или салата, понадобятся новые брюки или книги, он идёт к тем, кто выпекает хлеб, выращивает салат, печатает книги или шьёт брюки, и берёт у них всё, что нужно. Бесплатно... Бывает, конечно, работа, которая совсем никому не нравится, но для неё придумали машины.
Дочь трезво сказала, что наверное, в том райском краю скучновато. Коммунистическая мечта моего детства или страна Шлараффия из старинных сказок? Это как посмотреть. Пусть грёза, ради которой девочка, женщина и кот-брюзга оторвались от земли, кажется наивной, удивительно отрезвляет финал, будто бы не из детской он книжки.
Всё это видел из своего окна бургомистр.
- Не должны люди на такое смотреть! - Они могут всё неправильно понять!
Он кинулся к телефону и позвонил директору цирка.
На церковную площадь, где, онемев от восторга, стояли зеваки, взъехал цирковой фургон, и артисты дали концерт.
Люди расходились по домам и говорили:
- Первоклассное представление! А самым лучшим был номер с рыжеволосой семейкой!
Бургомистр довольно потёр руки...
Несколько насторожила красной нитью проходящая в сказке тема похудания... Сюжетно это оправдано: Фредерика и Анна очень полные, не говоря о Коте, стремящемся к совершенной форме шара, а для полёта надо весить поменьше. И всё-таки не хотелось бы, чтоб единственным рецептом полёта для неискушённой детской аудитории стало бы «почти ничего не есть»... Обратите внимание: На современных иллюстрациях художницы Стефани Райх [Stephanie Reich] Фредерика гораздо стройнее, большеглазее и изящнее, чем на изначальных, принадлежавших кисти самой Нёстлингер. А тётя Анна так даже и моложе.
Старая иллюстрация:
Новая иллюстрация:
У «Фредерики» есть нечто общее с более поздней и гораздо более популярной на территории бывшего СССР детективной повестью «Ильза Янда, лет - четырнадцать». Не фабульное сходство, а настроенческое. Деловитая и поддерживающая бабка Ильзы и Эрики отчасти напоминает тётю Анну. А бегство Ильзы в солнечную Флоренцию - не стремление ли в сказочную страну? Она очень привлекательная белокурая девочка, эта Ильза, но её рывок на волю чем-то похож на полёт Фридерики...
Впрочем, «Ильза Янда» написана на шесть лет позже, и дух идеала изрядно повыветрился. Очаровательный и тревожный портрет эпохи с лёгкими нравами, потрясающим равнодушием к судьбе подростков и какой-то общей бесприютностью, неприкаянностью, бессемейностью... Семья, конечно, у беглянки есть. Есть и скандальная мама в непреходящем нервном истощении, и отгороженный отец, и несчастный отчим, который и пытается что-то сделать, да постоянно чего-то не хватает, бабы-истерички мешают (это всегда бабы-истерички виноваты, а не собственное желание на ёлку влезть и рыбку съесть), и опереточный соблазнитель на красивой машине, и даже... трагическая героиня. Я говорю об Эрике.
Я поглядела на Ильзу и поняла, только теперь поняла до конца, что все это значит. Я хочу сказать, что это значит для меня. Вот что это значит: проснёшься, а Ильзы нет, засыпаешь, а Ильзы нет. Есть без Ильзы, делать уроки без Ильзы. Все без Ильзы.
Я хотела сказать, что ей нельзя уезжать, потому что я не могу без неё, потому что я останусь тогда совсем одна, ведь она единственный человек, которого я по-настоящему люблю, ведь мы должны быть вместе и не разлучаться. Потому что я не знаю, как я буду без неё жить.
Я не сказала ей этого. Не её вина, что я люблю её гораздо больше, чем она меня.
Пусть нежданный благодетель по прозвищу Али-Баба не перестаёт втолковывать Эрике: Кто разрешает себе запрещать, тот сам в этом и виноват!, она, в конечном итоге больше всех сделавшая для возвращения сестры, по результатам сильнее всех и пострадала. Дляродителей она теперь лживая-гадина-вся-в-старшенькую, для Ильзы -- всё та же малявка, которой можно лапшу на уши вешать, а уж когда выведут на чистую воду в школе, проблем не оберёшься. Эрике ни лететь, ни бежать некуда. У неё и так дел полно.