Мари Дарьесек и Паула Беккер
Прочитав у Клементины Бове про продвинутый, хоть, к сожалению, и вымышленный лицей Мари Дарьесек [Marie Darrieussecq], я стала искать, что из её многочисленных произведений переведено на русский язык. Во первых, есть дебютная повесть «Трюизмы» [Truismes, 1996], вышедшая в 1999 году в издательстве «Захаров» под заглавием «Хрюизмы». Хулиганский перевод основан на сюжете: молодая женщина внезапно начинает превращаться... в свинью. Щетина, жир, пятачок, соски на животе - куда там Кафке! К сожалению, пока я этой повести не нашла ни в сети, ни у букиниста, зато разыскала новинку. «Быть здесь - уже чудо» [No Kidding Press, 2020] - слегка беллетризованная биография немецкой художницы Паулы Модерзон-Беккер [Paula Modersohn-Becker], прославившейся посмертно женскими и детскими портретами, а также тем, что, по утверждению биографов, впервые в мире написала автопортрет в полный рост ню. Во всяком случае, одной из первых. Автопортрет я не вспомнила, но, увидев обложку, сказала:
- Ага!
У женщин нет фамилий - только имена. Они будто бы берут фамилии в долг, для них это непостоянный, эфемерный признак. Они находят опору в чём-то другом. И то, как они утверджают себя в этом мире, их пребывание здесь, их творчество, их подпись - всё носит эту печать. В мужской мир они проникают со взломом.
И действительно, как правильно её называть: Модерзон по девичьей фамилии или Беккер по фамилии брачной? Беккер-Модерзон, как подписывают её картины в Бременской галерее? Укоренился вариант Модерзон-Беккер. А так она была Паулой:и для мамы, которой акушерка, приняв крошку Минну-Паулу, пролила на постель горящий спирт, и пришлось тушить пожар, и для доброго, но сурового отца, рекомендовавшего ей пойти в гувернантки, и для подруг, и для кузины Майдли (вторая кузина, Кора, утонула в песке, когда девочки играли в песчаном карьере - Паулу и Майдли спасли, а Кора задохнулась), и для мужа... Муж, Отто Модерзон, принадлежал к плеяде художников Ворспведе, деревни на Чёртовом болоте (кроме шуток), где нашли скромный и в то же время необычный северный пленэр немецкие живописцы и скульпторы. Ваятельница Клара Вестхофф, хорошая подруга Беккер, именно в Ворспведе познакомилась с поэтом Райнером Мария Рильке, энтузиастом и пропагандистом любого женского творчества, как литературного, так и словесного. И вышла за него замуж.
Отныне у Клары есть муж. Мне нужно к этому привыкнуть. Я тоскую, потому что мне с ней было хорошо.
Характерно, что в записках о Ворспведе Рильке не упоминает Паулу.
Девочка с кошкой в берёзовом лесу.
Отто Модерзон обручился с Паулой Беккер всего через несколько месяцев после смерти своей первой жены, тридцатидвухлетней Хелены Шрёдер, умершей от туберкулёза. Осталась четырёхлетняя дочь Эльсбет, которой Паула не пыталась заменить мать, но всегда поддерживала и оберегала.
Вообще печально было наблюдать довольно богемную по натуре женщину, вынужденную вписываться в бюргерские представления о достойной супруге. Художница даже кулинарные курсы посещала. Такое условие поставили её родители, и пришлось оставить краски и кисти и ехать в Берлин учиться готовить.
В первый год своего замужества я много плакала, рыдала как ребёнок... Опыт показал мне, что брак не приносит счастья. Он избавил меня от веры в родственные души, владевшей мною раньше. В браке чувство непонимания только удваивается. Ведь вся моя жизнь до брака сводилась к поиску того места, где меня поймут. Не лучше ли в таком случае жить без этой иллюзии, лицом к лицу с огромной истиной одиночества? Я пишу это в своей книге расходов, в пасхальное воскресенье 1902 года, сидя на кухне, и готовлю жаркое из телёнка.
Семья и материнство на подруг повлияли глубоко. Когда кто-то говорит «плод любви», я представляю какое-то авокадо, которое разрезали, и половинки глядят беспомощно, как глаза, - пишет Дарьесек. Рильке, стоило ему обвенчаться с Вестхоф, потерял право на студенческую стипендию, которую ему выплачивали по завещанию. Кроме того, он не выносил младенческих криков, маленькую Рут отправили к бабушке с дедушкой. Вернувшись оттуда, девочка не узнала родителей. Марта Шредер, вторая подруга-художница, прожила с мужем, Генрихом Фогелером двадцать лет. Произвели на свет трёх дочек, расстались, когда Генрих переделал фамильную ферму в коммуну. Генрих был упорный коммунист. Марта ударилась в национал-социализм, выполняла художественные работы для Рейха и была исключена из партии в 1943 году по следующей причине: не вела себя как национал-социалистка.
Паула со своим Отто жила неровно, порывалась развестись, её отговаривали, стыдили. Материнство её убило. Тридцать один год, эмболия. Роды были очень тяжёлые, с наложением щипцов, после восемнадцати дней постельного режима она встала, вся убранная розами, и дом был весь в розах, встала и упала замертво. Последнее слово художницы было: Жаль.
Последний автопортрет Паулы Модерзон-Беккер
Мари Дарьесек сравнивает работы Беккер со всем известным полотном Мунка «Созревание». Как разнится настрой! У Мунка отроковица, почти дитя, позирует, сжавшись от ужаса и сгорая от стыда. Мрачные тени на заднем плане как бы намекают, что нет в этом созревании ничего хорошего. Не то у Модерзон-Беккер. Её девочки, девушки, беременные женщины, кормящие матери и древние старухи никогда не позируют, пребывая во власти мужского оценивающего взгляда. Они... они живут.
Рильке посвятил памяти Паулы «По одной подруге реквием». Модерзон женился в третий раз, опять-таки на художнице, имел от неё двоих сыновей. Старший погиб под Сталинградом, младший был тяжко ранен, но выздоровел, вернулся и стал художником. Наци, кстати, признали полотна Модерзон-Беккер дегенеративными и некоторые уничтожили. Эльсбет и Матильда обе работали сиделками в больнице, в старости жили под одной крышей. Эльсбет дожила до восьмилесяти шести лет, Матильда восемьдесят девять.
Короче говоря, даже при том, что лицей Мари Дарьесек пока ещё не открыли, я в нём узнала о немецком экспрессионизме больше, чем за всю предыдущую жизнь. В биографическое повествование вплетены размышления самой писательницы о специфике женского творчества и о том, почему работы Паулы так никогда и не выставили во Франции. Очень понравился перевод.
Главы из книги: https://artguide.com/posts/1988
https://esquire.ru/letters/179613-zhenshchina-mechtavshaya-tvorit-fragment-knigi-mari-daresek-o-zvezde-nemeckoy-zhivopisi-paule-moderzon-bekker/
- Ага!
У женщин нет фамилий - только имена. Они будто бы берут фамилии в долг, для них это непостоянный, эфемерный признак. Они находят опору в чём-то другом. И то, как они утверджают себя в этом мире, их пребывание здесь, их творчество, их подпись - всё носит эту печать. В мужской мир они проникают со взломом.
И действительно, как правильно её называть: Модерзон по девичьей фамилии или Беккер по фамилии брачной? Беккер-Модерзон, как подписывают её картины в Бременской галерее? Укоренился вариант Модерзон-Беккер. А так она была Паулой:и для мамы, которой акушерка, приняв крошку Минну-Паулу, пролила на постель горящий спирт, и пришлось тушить пожар, и для доброго, но сурового отца, рекомендовавшего ей пойти в гувернантки, и для подруг, и для кузины Майдли (вторая кузина, Кора, утонула в песке, когда девочки играли в песчаном карьере - Паулу и Майдли спасли, а Кора задохнулась), и для мужа... Муж, Отто Модерзон, принадлежал к плеяде художников Ворспведе, деревни на Чёртовом болоте (кроме шуток), где нашли скромный и в то же время необычный северный пленэр немецкие живописцы и скульпторы. Ваятельница Клара Вестхофф, хорошая подруга Беккер, именно в Ворспведе познакомилась с поэтом Райнером Мария Рильке, энтузиастом и пропагандистом любого женского творчества, как литературного, так и словесного. И вышла за него замуж.
Отныне у Клары есть муж. Мне нужно к этому привыкнуть. Я тоскую, потому что мне с ней было хорошо.
Характерно, что в записках о Ворспведе Рильке не упоминает Паулу.
Девочка с кошкой в берёзовом лесу.
Отто Модерзон обручился с Паулой Беккер всего через несколько месяцев после смерти своей первой жены, тридцатидвухлетней Хелены Шрёдер, умершей от туберкулёза. Осталась четырёхлетняя дочь Эльсбет, которой Паула не пыталась заменить мать, но всегда поддерживала и оберегала.
Вообще печально было наблюдать довольно богемную по натуре женщину, вынужденную вписываться в бюргерские представления о достойной супруге. Художница даже кулинарные курсы посещала. Такое условие поставили её родители, и пришлось оставить краски и кисти и ехать в Берлин учиться готовить.
В первый год своего замужества я много плакала, рыдала как ребёнок... Опыт показал мне, что брак не приносит счастья. Он избавил меня от веры в родственные души, владевшей мною раньше. В браке чувство непонимания только удваивается. Ведь вся моя жизнь до брака сводилась к поиску того места, где меня поймут. Не лучше ли в таком случае жить без этой иллюзии, лицом к лицу с огромной истиной одиночества? Я пишу это в своей книге расходов, в пасхальное воскресенье 1902 года, сидя на кухне, и готовлю жаркое из телёнка.
Семья и материнство на подруг повлияли глубоко. Когда кто-то говорит «плод любви», я представляю какое-то авокадо, которое разрезали, и половинки глядят беспомощно, как глаза, - пишет Дарьесек. Рильке, стоило ему обвенчаться с Вестхоф, потерял право на студенческую стипендию, которую ему выплачивали по завещанию. Кроме того, он не выносил младенческих криков, маленькую Рут отправили к бабушке с дедушкой. Вернувшись оттуда, девочка не узнала родителей. Марта Шредер, вторая подруга-художница, прожила с мужем, Генрихом Фогелером двадцать лет. Произвели на свет трёх дочек, расстались, когда Генрих переделал фамильную ферму в коммуну. Генрих был упорный коммунист. Марта ударилась в национал-социализм, выполняла художественные работы для Рейха и была исключена из партии в 1943 году по следующей причине: не вела себя как национал-социалистка.
Паула со своим Отто жила неровно, порывалась развестись, её отговаривали, стыдили. Материнство её убило. Тридцать один год, эмболия. Роды были очень тяжёлые, с наложением щипцов, после восемнадцати дней постельного режима она встала, вся убранная розами, и дом был весь в розах, встала и упала замертво. Последнее слово художницы было: Жаль.
Последний автопортрет Паулы Модерзон-Беккер
Мари Дарьесек сравнивает работы Беккер со всем известным полотном Мунка «Созревание». Как разнится настрой! У Мунка отроковица, почти дитя, позирует, сжавшись от ужаса и сгорая от стыда. Мрачные тени на заднем плане как бы намекают, что нет в этом созревании ничего хорошего. Не то у Модерзон-Беккер. Её девочки, девушки, беременные женщины, кормящие матери и древние старухи никогда не позируют, пребывая во власти мужского оценивающего взгляда. Они... они живут.
Рильке посвятил памяти Паулы «По одной подруге реквием». Модерзон женился в третий раз, опять-таки на художнице, имел от неё двоих сыновей. Старший погиб под Сталинградом, младший был тяжко ранен, но выздоровел, вернулся и стал художником. Наци, кстати, признали полотна Модерзон-Беккер дегенеративными и некоторые уничтожили. Эльсбет и Матильда обе работали сиделками в больнице, в старости жили под одной крышей. Эльсбет дожила до восьмилесяти шести лет, Матильда восемьдесят девять.
Короче говоря, даже при том, что лицей Мари Дарьесек пока ещё не открыли, я в нём узнала о немецком экспрессионизме больше, чем за всю предыдущую жизнь. В биографическое повествование вплетены размышления самой писательницы о специфике женского творчества и о том, почему работы Паулы так никогда и не выставили во Франции. Очень понравился перевод.
Главы из книги: https://artguide.com/posts/1988
https://esquire.ru/letters/179613-zhenshchina-mechtavshaya-tvorit-fragment-knigi-mari-daresek-o-zvezde-nemeckoy-zhivopisi-paule-moderzon-bekker/