Джанет Уинтерсон как зеркало. Как просто зеркало
"Хорош" и "похож" идут рука об руку. Похожесть хороша, что бы там ни толковали о противоположностях.
Однако некоторые люди отличаются, и всё тут.
Lighthousekeeping, "Хозяйство света" была первая книга, прочитанная мною у Уинтерсон. Публиковалась в "Эксмо" такая серия Bella Donna, с намёком одновременно и на образ Прекрасной Дамы, и на известное ядовитое растение. В основном серию составляли произведения женского авторства, и благодаря ей я впервые познакомилась и с Джоанн Харрис, и с К. Дж. Фаулер, и с Дженсен, и со Скарлетт Томас. Кстати, "Рассказ Служанки" Этвуд впервые вышел в серии Bella Donna... Lighthousekeeping тоже поначалу казался дистопией: странный скрюченный домишко, построенный на обрыве под таким углом, что есть можно было только кушанья, прилипающие к тарелке, потом -- домашнее хозяйство [housekeeping], которое главная героиня вела на маяке [lighthouse] у одинокого старика. Диалоги пугающе сочетали обиходное и психоделическое:
- Никогда не сомневайся в тех, кого любишь.
- Но тебе могут говорить неправду.
- Это неважно. Ты им правду говори.
- Ты о чём?
- Ты не можешь быть честной за другого, но можешь быть честной за себя.
И Сильвер всё равно сомневалась, и ей говорили правду и говорили неправду, и она была честной за себя - но была и нечестной, с ней бывали нечестны - но и честны, и всё едино, это ничего не спасало, и жизнь шла своим чередом, одно заканчивалось, другое начиналось. Сейчас, задним числом, я понимаю, что "Хозяйство света" - довольно грустная история... грустная и согласованная внутри себя. Гармоническая, так, кажется, это называется.
И каково же было моё изумление, когда я ощутила тот же отсвет гармонии в первом романе Уинтерсон, очень противоречивом, нервном, дерзком, почти публицистическом по тематике. "Апельсины не единственные фрукты" [Oranges Are Not the Only Fruit] - это мемуары девочки-приёмыша о взрослении в семье пятидесятников, "церкви Елима", по названию оазиса, где остановились израильтяне после перехода через Чермное море. Не путать с Елимой волхвом, Елима волхв сам по себе, а оазис сам по себе. Церковь Елима ведёт широкую миссионерскую деятельность.
Наша миссионерская карта была очень подробной. На лицевой стороне изображались разными цветами страны, а на обороте имелся пронумерованный список, в котором перечислялись народы и их особенности. Моим любимым был номер 16, карпатские гуцулы. Они верили, что если мышь найдёт твои остриженные волосы и совьёт из них гнездо, у тебя случится головная боль. А если гнездо будет большое, сойдёшь с ума. Насколько мне известно, пока у них не побывал ни один миссионер.
В 1978 году в Родезии, ныне Зимбабве, погибли от рук повстанцев восемь миссионеров и миссионерок Елима, а также четверо их малолетних детей. Спустя семь лет приёмные родители посвятили Дженет Богу, предназначив ей миссионерскую стезю... Да-да, героиню зовут Дженет. И пусть сама писательница неоднократно указывала: роман не полностью автобиографический, присутствует художественная условность, трудно отделаться от мысли, что написано по мотивам реальных событий.
Я ожидала, что будет сложно. Ожидала, что будет жутко. Но чтоб настолько смешно!
Я пошла в гостиную в поисках, чем бы заняться. На кухне мама включила радио.
- А сейчас, - произнёс голос диктора, - программа о семейной жизни слизней.
Мама взвизгнула.
- Ты это слышала? - спросила она и просунула голову из дверей на кухню. - Семейная жизнь слизней! Это богомерзко! Как если бы они сказали, что мы происходим от обезьян.
Я задумалась. Сырым промозглым вечером мистер и миссис Слизень возвращаются домой. Мистер Слизень тихонько дремлет, миссис Слизень читает книгу про воспитание трудных детей. "Я так беспокоюсь, доктор. Он такой тихий, забился в свою скорлупу..."
Папа Слизень, в общем-то, на периферии сюжета, к нему и в семействе, и в общине относятся немного свысока, пороха, мол, не выдумает. А вот мама... Какой образ возникает у нас при слове "сектантка"? Кто-то вроде миссис Бригэм из книговской "Кэрри": грубая, необразованная, деспотичная изуверка с голосом, аки труба иерихонская. Нет, мама в "Апельсинах" не такова. Она не морит дочку непосильной работой, не истязает физически, не держит вдали от школы и ученья... к слову, за это грозит неиллюзорный срок. В принципе, реализовать свои амбиции благодаря одарённому ребёнку - это может быть, предосудительно, однако вполне естественно. Слабость человеческая! А порывы к совершенствованию, к безупречности, к идеалу - неужели это дурно? Мама даже вырвала из любимой книги, из "Джен Эйр", финальные страницы, и в её вселенной Джен остаётся с Сент-Джоном Риверсом и готовится стать миссионеркой.
Но ни из собственной, ни из чужой судьбы страницы не вырвешь. Книга ещё и об этом.
Неуверенность для меня была все равно что для других людей трубкозуб: некая диковина, о которой я понятия не имею, но могу опознать по чужим описаниям.
Небольшая придирка к переводу: кто не увлекается народной музыкой, даже не заметит. А я даже составила подборку "музыка "Апельсинов"": в романе много музыки, причём не только псалмов. В сцене, где Дженет, подозревая, что глохнет, пытается сыграть на блок-флейте знакомые мелодии, "Коричневый кувшинчик" я опознала сразу: это Little Brown Jug, шуточная песенка о пьянице. Со "Стариковской рекой" было труднее. Впрочем, Ol' Man River, "Старик-реку", робсоновский хит о реке Миссисипи, всё время так переводят. А вот что такое "Старый добрый Сайн"? Что значит Сайн? Оказалась классика: Бёрнс, Auld Lang Syne, "Забыть ли старую любовь". Вообще такие книги надо издавать с диском, чтобы иметь правильное музыкальное сопровождение.
Предыдущие посты о Дженет Уинтерсон: https://fem-books.livejournal.com/46763.html
https://fem-books.livejournal.com/1422541.html
Однако некоторые люди отличаются, и всё тут.
Lighthousekeeping, "Хозяйство света" была первая книга, прочитанная мною у Уинтерсон. Публиковалась в "Эксмо" такая серия Bella Donna, с намёком одновременно и на образ Прекрасной Дамы, и на известное ядовитое растение. В основном серию составляли произведения женского авторства, и благодаря ей я впервые познакомилась и с Джоанн Харрис, и с К. Дж. Фаулер, и с Дженсен, и со Скарлетт Томас. Кстати, "Рассказ Служанки" Этвуд впервые вышел в серии Bella Donna... Lighthousekeeping тоже поначалу казался дистопией: странный скрюченный домишко, построенный на обрыве под таким углом, что есть можно было только кушанья, прилипающие к тарелке, потом -- домашнее хозяйство [housekeeping], которое главная героиня вела на маяке [lighthouse] у одинокого старика. Диалоги пугающе сочетали обиходное и психоделическое:
- Никогда не сомневайся в тех, кого любишь.
- Но тебе могут говорить неправду.
- Это неважно. Ты им правду говори.
- Ты о чём?
- Ты не можешь быть честной за другого, но можешь быть честной за себя.
И Сильвер всё равно сомневалась, и ей говорили правду и говорили неправду, и она была честной за себя - но была и нечестной, с ней бывали нечестны - но и честны, и всё едино, это ничего не спасало, и жизнь шла своим чередом, одно заканчивалось, другое начиналось. Сейчас, задним числом, я понимаю, что "Хозяйство света" - довольно грустная история... грустная и согласованная внутри себя. Гармоническая, так, кажется, это называется.
И каково же было моё изумление, когда я ощутила тот же отсвет гармонии в первом романе Уинтерсон, очень противоречивом, нервном, дерзком, почти публицистическом по тематике. "Апельсины не единственные фрукты" [Oranges Are Not the Only Fruit] - это мемуары девочки-приёмыша о взрослении в семье пятидесятников, "церкви Елима", по названию оазиса, где остановились израильтяне после перехода через Чермное море. Не путать с Елимой волхвом, Елима волхв сам по себе, а оазис сам по себе. Церковь Елима ведёт широкую миссионерскую деятельность.
Наша миссионерская карта была очень подробной. На лицевой стороне изображались разными цветами страны, а на обороте имелся пронумерованный список, в котором перечислялись народы и их особенности. Моим любимым был номер 16, карпатские гуцулы. Они верили, что если мышь найдёт твои остриженные волосы и совьёт из них гнездо, у тебя случится головная боль. А если гнездо будет большое, сойдёшь с ума. Насколько мне известно, пока у них не побывал ни один миссионер.
В 1978 году в Родезии, ныне Зимбабве, погибли от рук повстанцев восемь миссионеров и миссионерок Елима, а также четверо их малолетних детей. Спустя семь лет приёмные родители посвятили Дженет Богу, предназначив ей миссионерскую стезю... Да-да, героиню зовут Дженет. И пусть сама писательница неоднократно указывала: роман не полностью автобиографический, присутствует художественная условность, трудно отделаться от мысли, что написано по мотивам реальных событий.
Я ожидала, что будет сложно. Ожидала, что будет жутко. Но чтоб настолько смешно!
Я пошла в гостиную в поисках, чем бы заняться. На кухне мама включила радио.
- А сейчас, - произнёс голос диктора, - программа о семейной жизни слизней.
Мама взвизгнула.
- Ты это слышала? - спросила она и просунула голову из дверей на кухню. - Семейная жизнь слизней! Это богомерзко! Как если бы они сказали, что мы происходим от обезьян.
Я задумалась. Сырым промозглым вечером мистер и миссис Слизень возвращаются домой. Мистер Слизень тихонько дремлет, миссис Слизень читает книгу про воспитание трудных детей. "Я так беспокоюсь, доктор. Он такой тихий, забился в свою скорлупу..."
Папа Слизень, в общем-то, на периферии сюжета, к нему и в семействе, и в общине относятся немного свысока, пороха, мол, не выдумает. А вот мама... Какой образ возникает у нас при слове "сектантка"? Кто-то вроде миссис Бригэм из книговской "Кэрри": грубая, необразованная, деспотичная изуверка с голосом, аки труба иерихонская. Нет, мама в "Апельсинах" не такова. Она не морит дочку непосильной работой, не истязает физически, не держит вдали от школы и ученья... к слову, за это грозит неиллюзорный срок. В принципе, реализовать свои амбиции благодаря одарённому ребёнку - это может быть, предосудительно, однако вполне естественно. Слабость человеческая! А порывы к совершенствованию, к безупречности, к идеалу - неужели это дурно? Мама даже вырвала из любимой книги, из "Джен Эйр", финальные страницы, и в её вселенной Джен остаётся с Сент-Джоном Риверсом и готовится стать миссионеркой.
Но ни из собственной, ни из чужой судьбы страницы не вырвешь. Книга ещё и об этом.
Неуверенность для меня была все равно что для других людей трубкозуб: некая диковина, о которой я понятия не имею, но могу опознать по чужим описаниям.
Небольшая придирка к переводу: кто не увлекается народной музыкой, даже не заметит. А я даже составила подборку "музыка "Апельсинов"": в романе много музыки, причём не только псалмов. В сцене, где Дженет, подозревая, что глохнет, пытается сыграть на блок-флейте знакомые мелодии, "Коричневый кувшинчик" я опознала сразу: это Little Brown Jug, шуточная песенка о пьянице. Со "Стариковской рекой" было труднее. Впрочем, Ol' Man River, "Старик-реку", робсоновский хит о реке Миссисипи, всё время так переводят. А вот что такое "Старый добрый Сайн"? Что значит Сайн? Оказалась классика: Бёрнс, Auld Lang Syne, "Забыть ли старую любовь". Вообще такие книги надо издавать с диском, чтобы иметь правильное музыкальное сопровождение.
Предыдущие посты о Дженет Уинтерсон: https://fem-books.livejournal.com/46763.html
https://fem-books.livejournal.com/1422541.html