"Три девушки в ярости" Изабель Пандазопулос
Изабель Пандазопулос [Isabelle Pandazopoulos] родилась в семье гречанки и немца, живёт в Париже, преподаёт словесность подросткам с ограниченными физическими возможностями. По собственному признанию, способна водить экскурсии по книжным и букинистическим лавкам родного города, зная их превеликое множество. С 2007 года сотрудничает с издательством Gallimard Jeunesse. Из-под пера Пандазопулос вышли пересказы классических мифов Индии и Греции, три романа для подростков и один - для взрослых. В 2017 году вышла её последняя на сегодняшний день книга "Три девушки в ярости" [Trois filles en colère], посвящённая студенческим выступлениям 1968 года.
В аннотации к русскому изданию [Самокат, 2019, перевод Дмитрия Савосина] масса правильных слов: противостоять лицемерному взрослому миру, уважение к личности, символ настоящей свободы... А единственная женщина, которой по сюжету удалось освободиться - это верная нянюшка, бретонка, наконец-таки уехавшая на каникулы к морю, вместо того чтобы всё лето нянчить хозяйских отпрысков. Эх, не встретит ли её после отпуска увольнение?
Идейная феминистка тоже одна, загадочная Дебора. К ней противоречивые чувства:[Здесь есть спойлеры!]с одной стороны, подкупает прямолинейность, особенно на фоне недомолвок и многозначительных умолчаний, захлестнувших "поколение родителей", а с другой стороны... всё-таки она Железная кнопка. С каким самодовольством, с каким неподдельным гневом идейная студентка бичует сокурсницу, которая - horribile dictu! - устроилась манекенщицей:
...она обвинила меня, что я прислуживаю богатеям, продала душу дьяволу, наплевала на принципы и не подумала о том, что больно унизила всех женщин, выставив себя напоказ и став рабыней. В общем, я их всех предала, всех тех женщин, что борются с реакционерами и женоненавистниками.
Впрочем, случай небезнадёжный, хватило ума извиниться. Но вообще поражает воображение, какими невыносимыми доктринёрами получились у Пандазопулос бунтари и бунтарки: Дебора, пронырливый красавчик Марсель, для которого студенческое движение - не более чем конвейер для бесперебойной поставки свеженьких любовниц, да и Сюзанна, выбравшая для конфронтации с буржуазкой-матерью самое время - когда буржуазка восстанавливается после тяжёлой постнатальной депрессии. Магда - та поумнее, свои фамильные тайны несёт в семейный психоанализ.
Остаётся Клеомена. Писательница откровенно любуется своей героиней, идеализирует её: и красавица-то, и интеллектуалка, и смелости ей не занимать. Сюзанна с Магдой по сравнению с этой античной богиней - дюжинные представительницы среднего класса. Их бунт надуман, их порывы мелки и наивны, их чаяния можно выразить одной строкой:
Не хочу быть хранительницей очага, заботливой матерью и ревностной католичкой!
А кем "хочу" быть, чего вообще жажду? На этот вопрос ответит разве что Дебора. А Клео и вовсе его себе не задаёт. У неё за спиной отец в могиле, мама в тюрьме, брат в концлагере, ей не до метания кирпичей и разрисовывания стен остроумными лозунгами. В то время как сверстницы борются с диктатурой в собственных головах, Клеомена обречена бросить вызов натуральной фашистской диктатуре, "чёрным полковникам". Учитель бросит в прощальной записке:
Не обольщайтесь, мадемуазель, никакой революции не будет. Все эти юные бунтовщики завтра вернутся к дорогостоящим учебным занятиям, сохранив, быть может, лишь смутное воспоминание о том, что вы когда-то вместе с ними учились.
И как в воду глядит! Сюзанна и Магда получат прекрасное образование и проживут долгие плодотворные жизни. А путь Клео - в темноту, в царство мрачного Аида. Возможно, её имя ещё всплывёт на мгновение, прежде чем над ним окончательно сомкнутся воды Леты... Не обольщайтесь, мадемуазель, никакой революции не будет. Концовка сближает "Трёх девушек" с набоковским "Подвигом". По-моему, это важно.
В аннотации к русскому изданию [Самокат, 2019, перевод Дмитрия Савосина] масса правильных слов: противостоять лицемерному взрослому миру, уважение к личности, символ настоящей свободы... А единственная женщина, которой по сюжету удалось освободиться - это верная нянюшка, бретонка, наконец-таки уехавшая на каникулы к морю, вместо того чтобы всё лето нянчить хозяйских отпрысков. Эх, не встретит ли её после отпуска увольнение?
Идейная феминистка тоже одна, загадочная Дебора. К ней противоречивые чувства:[Здесь есть спойлеры!]с одной стороны, подкупает прямолинейность, особенно на фоне недомолвок и многозначительных умолчаний, захлестнувших "поколение родителей", а с другой стороны... всё-таки она Железная кнопка. С каким самодовольством, с каким неподдельным гневом идейная студентка бичует сокурсницу, которая - horribile dictu! - устроилась манекенщицей:
...она обвинила меня, что я прислуживаю богатеям, продала душу дьяволу, наплевала на принципы и не подумала о том, что больно унизила всех женщин, выставив себя напоказ и став рабыней. В общем, я их всех предала, всех тех женщин, что борются с реакционерами и женоненавистниками.
Впрочем, случай небезнадёжный, хватило ума извиниться. Но вообще поражает воображение, какими невыносимыми доктринёрами получились у Пандазопулос бунтари и бунтарки: Дебора, пронырливый красавчик Марсель, для которого студенческое движение - не более чем конвейер для бесперебойной поставки свеженьких любовниц, да и Сюзанна, выбравшая для конфронтации с буржуазкой-матерью самое время - когда буржуазка восстанавливается после тяжёлой постнатальной депрессии. Магда - та поумнее, свои фамильные тайны несёт в семейный психоанализ.
Остаётся Клеомена. Писательница откровенно любуется своей героиней, идеализирует её: и красавица-то, и интеллектуалка, и смелости ей не занимать. Сюзанна с Магдой по сравнению с этой античной богиней - дюжинные представительницы среднего класса. Их бунт надуман, их порывы мелки и наивны, их чаяния можно выразить одной строкой:
Не хочу быть хранительницей очага, заботливой матерью и ревностной католичкой!
А кем "хочу" быть, чего вообще жажду? На этот вопрос ответит разве что Дебора. А Клео и вовсе его себе не задаёт. У неё за спиной отец в могиле, мама в тюрьме, брат в концлагере, ей не до метания кирпичей и разрисовывания стен остроумными лозунгами. В то время как сверстницы борются с диктатурой в собственных головах, Клеомена обречена бросить вызов натуральной фашистской диктатуре, "чёрным полковникам". Учитель бросит в прощальной записке:
Не обольщайтесь, мадемуазель, никакой революции не будет. Все эти юные бунтовщики завтра вернутся к дорогостоящим учебным занятиям, сохранив, быть может, лишь смутное воспоминание о том, что вы когда-то вместе с ними учились.
И как в воду глядит! Сюзанна и Магда получат прекрасное образование и проживут долгие плодотворные жизни. А путь Клео - в темноту, в царство мрачного Аида. Возможно, её имя ещё всплывёт на мгновение, прежде чем над ним окончательно сомкнутся воды Леты... Не обольщайтесь, мадемуазель, никакой революции не будет. Концовка сближает "Трёх девушек" с набоковским "Подвигом". По-моему, это важно.