История Афонской смуты (6)
Протоиерей Константин Борщ.
ИМЯСЛАВИЕ. Том 3. Часть I
© Copyright: Протоиерей Константин Борщ, 2014
Свидетельство о публикации №214071000150
проза.ру
История Афонской смуты
Составил афонский изгнанник иеромонах Паисий в 1958 - 1964 гг.
(продолжение)
Глава 18
Праздники на Святой горе. Бегство игумена Иеронима на метоху
Все великие праздники Господни, Богородичные, а также великих святых во св. горе Афонской праздновались очень торжественно. В России этого не знают. Кроме вышеуказанных праздников каждая обитель Афонская имеет ещё так называемые обительские праздники. Один праздник - во имя кого создана обитель, а другой - в честь явленного Богом в обители какого-нибудь небесного знамения. Обительский праздник обычно празднуется два дня. Первый - самый день праздника, а второй - ктиторский, - в этот день совершается особый молитвенный помин о жертвователях, благодетелях и ктиторах обители. По древнему обычаю, установленному отцами, во имя братолюбия и ради большего торжества обительские праздники празднуются с участием какого-нибудь соседнего монастыря, из которого, ещё за день до кануна праздника, торжественно прибывают старейшие из братий, во главе со своим игуменом настоятелем, которому, как гостю, предоставляется право первенства при соборном богослужении. А игумен, хозяин обители, в день этого праздника, служит в каком-нибудь параклисе, т. е. маленьком храме обители. Кроме гостей из соседнего монастыря прибывают на праздник монашествующие из других обителей. Всякому усердствующему предоставляется честь гостеприимства, чем и отличались всегда обители св. Горы Афонской. Особенно на обительские праздники во множестве стекаются пустынножители и сиромахи св. Горы Афонской, которым после всенощной трапезы раздаётся щедрая праздничная милостыня. Сиромахи - нищие монахи, скитальцы, не имеющие приюта. О порядке и взаимоотношении участников праздничных угощений соседних монастырей в обительские праздники скажем следующее. В Болгарском монастыре Зографе, например, обительский праздник бывает 23 апреля в честь св. Великомученика Георгия. В день этого обительского торжества участвует старейшая братия во главе со своим игуменом из монастыря св. Великомученика Пантелеимона. В Пантелеимоновском монастыре обительских праздников два: 27 июля - Св. Великомуч. Пантелеимона, в праздновании которого принимает участие старейшая братия со своим игуменом из Болгарского монастыря Зографа; 1 октября - в честь Покрова Пресвятой Богородицы, в этом обительском празднике Пантелеимоновского монастыря принимает участие старейшая братия скита св. Апостола Андрея Первозванного. В этом скиту тоже два обительских праздника: 19 ноября - в честь чудотворной иконы Божией Матери: “В скорбях и печалях Утешение”, в этом обительском празднике принимает участие старейшая братия из монастыря св. Великомуч. Пантелеимона; 30 ноября - в честь св. Апостола Андрея Первозванного, в этом празднике принимает участие старейшая братия со своим игуменом из Греческого монастыря Ватопеда. Всех обителей во св. Горе Афонской, вместе со скитами, тридцать две: греческие, русские, болгарские, сербские, молдавские и грузинские. Все монастыри св. Горы Афонской издавна пребывали в братолюбном взаимоотношении друг с другом. Поэтому во всём Афоне господствовали любовь, мир и тишина. Сказание о праздниках и взаимном братолюбии Афонитов мы привели для того, чтобы остатку верующих, живущих для неба, сильнее восчувствовать, как имяборческая ересь разрушила до основания ангелоподобную жизнь иноческую во св. Горе Афонской, и как на месте святом образовалась мерзость запустения и воссела царица погибели.
В 1912 году праздновались эти обительские праздники по установленному древними святогорскими отцами обычаю в последний раз. Первым надругателем братолюбия и дерзким разрушителем древнего обычая явился игумен Андреевского скита Иероним. 1-го октября Иероним возглавлял старейшую братию Андреевского скита, участвуя в праздновании в Пантелеймоновском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы - обительском празднике, а на другой, ктиторский, день с честью отбыл в свою Андреевскую обитель. Впрочем, самая честь-то болела богомерзкой ересью имяборчества. Так болела, что образовался гнойный нарыв. Какая тут честь и какое тут миролюбие братии, в сердцах которых свил себе гнездо дракон, открытый в видении благоговейному пустыннику в Андреевском скиту, исшедший из Ильинского скита, который приостановившись над андреевским скитом и опустив голову, изверг из зёва гнусное зелье. А затем, взвившись в высь, полетел в Пантелеимоновский монастырь. Об этом видении мы выше уже рассказывали, теперь лишь напоминаем. В Андреевском скиту еретическим зельем отравился игумен Иероним со своими соборными старцами. В монастыре Пантелеимоновском жил этот дракон в сердцах старцев - поклонников Натальиных, во главе с игуменом Мисаилом, и до тысячи монахов их сторонников. Два игумена-еретика и старейшая братия, дышавшие богохульной ересью, осквернили самый праздник и тяжко огорчили Царицу Спасения - Игумению Святой Горы Афонской, но всё-таки отпраздновали, и это в последний раз.
19 ноября настал обительский праздник в скиту св. Апостола Андрея Первозванного в честь чудотворной иконы Божией Матери “В скорбех и печалех Утешение”. За день до кануна, по обычаю, из Пантелеимоновского монастыря прибыли злополучные старцы во главе с игуменом Мисаилом принимать участие в праздновании обительского праздника. По заведённому порядку, не нарушая древнего чина, они были приняты торжественно и с честью всем братством во главе с игуменом при колокольном звоне.
Сам праздник обычно начинается малой вечерней в четыре часа вечера, после которой бывает вечерняя трапеза, а в шесть часов - начало всенощного бдения. В соборном храме первенствовал гость из Пантелеимоновского монастыря игумен архимандрит Мисаил, а хозяин, игумен архимандрит Иероним, также всю ночь служил в храме Параклисе, который посвящён во имя той же чудотворной иконы, в честь которой и совершается это праздничное торжество. После всенощного бдения, в семь часов утра начиналась Божественная литургия, в том же составе служащих, как и при всенощном бдении. После Божественной Литургии учреждается обильная трапеза для гостей в архондаричной трапезной, а братская - в обычной трапезной. Но в такой большой праздник, на который стекаются все пустынножители горы Афонской, прибывают и паломники из России - миряне. Так что посторонних бывает более тысячи. Так как сама трапеза не вмещает такого множества гостей, то в этом случае столы и скамьи расставлялись во дворе обители, и все были довольны праздничным утешением. Всё шло обычным порядком и в 1912 году. Перед началом трапезы бывает торжественный крестный ход из соборного храма в братскую трапезу всем братством во главе с хозяином игуменом. Два иеромонаха несут святую чудотворную икону- Виновницу праздничного торжества, а игумен - хозяин, облачённый в архиерейскую мантию, с настоятельским жезлом в руках идёт за иконой, за ними хор певчих двух клиросов, до шестидесяти человек, поёт тропарь праздника. За хором чинно, по старшинству следует вся братия обители при торжественном трезвоне. Такого великого торжества в России не знали. Вошедший в трапезу игумен-хозяин занимал своё настоятельское место, равно и братия занимала каждый своё место. И всё это чинно, без замешательства, в радостном праздничном настроении духа. Всё братство поёт молитву Господню, по пропетии которой настоятель-игумен громко благословляет трапезу. После этого вся братия и прибывшие на праздник богомольцы приступают к трапезе.
По окончании трапезы совершается так называемый чин “о панагии”, т. е. возношение хлеба в честь Богородицы. Этот чин берёт своё начало со времён святых апостолов, которые установили его. Это тоже чудное торжество. «Чин о панагии» в России не знает ни одна обитель. После этого апостольского чиноположения всё братство во главе с игуменом, в том же торжественном крестном ходе идёт обратно в собор, где после краткого молебна братия приветствует своего отца игумена с праздником, после чего они расходятся. Такой чин и порядок пребывали во всех обителях св. Горы Афонской нерушимо исстари веков. Но в 1912 году неожиданно и к удивлению всех обычай этот был попран игуменом Иеронимом, который опрокинул вверх дном и чин, и порядок.
После служения в параклисе Божественной литургии Иероним пришёл в свою настоятельскую келию. В соборе его ожидала братия на крестный ход. Но он не пришёл. Время побудило совершить крестный ход без него. Затем братия пришла в трапезу и тщетно ожидала его; благословить трапезу пришлось очередному иеромонаху. Все были в недоумении. После трапезы совершили чин о панагии. В трапезу пришёл келейник игумена и сказал певчим, чтобы сейчас же шли в Покровскую церковь петь напутственный молебен. Так приказал игумен. Покровская церковь находится в настоятельском корпусе “Параклис”. Певчие и служащий иеромонах пришли в церковь. Для кого должен совершаться путешественный молебен они не знают, потому что желающего путешествовать не было. Ждали долго. Наконец пришёл келейник и сказал, чтобы служили. Иеромонах спросил: ”Кого поминать на молебне?” Келейник ответил: “Самого отца игумена Иеронима”. Иеромонах и певчие удивились тому, что в такой торжественный праздник игумен решил путешествовать. Но за послушание они совершили молебен. Желающий путешествовать должен поцеловать крест и окропиться освящённой водой. Но и для этого напутствия игумен не явился, а пришёл келейник и сказал, чтобы иеромонах с крестом и освященной водой пришёл в келью игумена и там он поцелует крест и окропится святой водой. Такой дерзкий поступок игумена ещё больше удивил иеромонаха и певчих, которых было около сорока человек с обоих клиросов. Иеромонах пошёл, а певчие остались ожидать его возвращения. Минут через десять, спускаясь по лестнице со второго этажа и проходя мимо Покровских церковных ворот, возвращается иеромонах, за ним следует и сам игумен. Певчих он очень любил и на этот раз, прощаясь, каждому дал по большой серебряной турецкой монете, которая в полтора раза больше нашего старинного серебряного рубля. Певчие проводили его за ворота обители, где он последний раз благословил каждого, сел верхом на коня и поехал в сопровождении верхового одного из братий, в сторону Ватопеда, (монастырь греческий), где наша Андреевская “арсана”, (пристань морская). Таким своим действием игумен Иероним, честнейшая глава обители, обесчестил и попрал ногами торжество и вековые, праздничные обычаи Афонской Горы, и около тысячи гостей монашествующих, бывших на праздничных богослужениях: на всенощной и Божественной литургии. Все были очень удивлены небывалым поступком игумена. Это случилось в праздник Матери Божией 19 ноября. А 20 ноября ещё должен праздноваться ктиторский день. После Богослужения и общей трапезы - торжественные проводы гостей. Из-за отсутствия главы обительской это не состоялось. Гости из обители св. Великомуч. Пантелеимона переночевали ещё одну ночь, как простые и случайные путешественники по горе Афонской. А ранним утром, тихо, по одиночке со своим игуменом Мисаилом, как оплёванные, ушли в свою обитель. Хотя эта братия, принимавшая участие в праздновании нашего праздника была принята как почётные гости, по вопросу же еретического пожара они были нашими непримиримыми врагами. Но не было и намёка по этому вопросу, никто даже вида не подал, ни с нашей, ни с их стороны на раскол между нами, который неожиданно выявился бегством игумена Иеронима. Крайне удивительным и неожиданным для гостей и братии Андреевского скита было тайное бегство хозяина с праздничного торжества.
Ктиторское поминовение 20 ноября, мы совершили уже по-домашнему, без участия гостей. В этот же день по всей горе афонской в четыре часа вечера начинается всецерковный праздник: Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы торжественным всенощным бдением и Божественной Литургией. А главы братства - игумена, который должен возглавить праздничное торжество, у нас нет. Ожидали его возвращения к всенощной, но его и след простыл. Не прибыл он и 21 ноября.
Соборные Иеронимовы старцы распространили слух, что игумен спешно отбыл на “метоху” (это небольшое монастырское хозяйство на противоположном Афону, мирском македонском берегу) по неотложному хозяйственному делу, которое требует его присутствия. Но этот вымышленный слух настолько нелеп, что и детям стыдно рассказывать, чтобы суетное дело предпочесть великим праздникам, торжественно совершаемым небом и землёй. Даже мирские христиане ради 4-й заповеди Божией в праздничные дни оставляют все житейские дела, а у нас во св. Горе Афонской священноархимандрит, настоятель знаменитой Андреевской обители, глава пятисотенного братства, в самый день великого обительского праздника, поправ его святость, поспешил на хозяйственные работы. Кто не посмеётся такому безрассудному действию игумена Иеронима? Лишились рассудка и соборные старцы, указавшие на причину его спешного отбытия.
Конечно, всё это - постыдная ложь, которою соборные старцы тщетно пытались прикрыть позорное бегство игумена из обители. Через неделю после Богородичных праздников, именно 30 ноября, предстоит ещё великий обительский праздник св. Андрея Первозванного, в котором принимает участие старейшая братия греческого Ватопедского моностыря, во главе со своим игуменом.
Андреевский скит подвластен греческому монастырю, потому что основан на его участке и во многом был зависим от него. Ватопед весьма ценил наш скит за его быстрый расцвет и благолепие. Андреевский скит числом братии в два раза превосходил самый Ватопед, братия которого являлась как-бы хозяевами, были самыми почётными гостями и весьма любили скит. Игумен Иероним говорил на греческом языке, как природный грек, что ещё больше роднило эти обители.
Уж на этот-то великий обительский праздник игумен Иероним не мог не прибыть. Братство скита готовилось к торжествам, ожидая его возвращения. Вот уже встретили гостей, по обычаю торжественно и всем братством скита. А игумена, к не малому удивлению греческих гостей, всё нет.
Настали обительские торжества, а настоятель обители, священноархимандрит, работает на метохе. Его поведение озадачило братию и всех гостей, которых, как и на Богородичный праздник 19 ноября, со всей Горы Афонской, кроме Ватопедских, прибыло до тысячи человек. В озадаченном настроении духа всего братства совершались все обительские торжества: богослужения, крестный ход, и всеобщая праздничная трапеза. Праздник кончился, гости отбыли.
Если в такой великий, торжественный обительский праздник гости были озадачены небывалым отсутствием настоятеля, то братству стало вполне очевидно, что удаление его из обители произошло непосредственным судом Божиим.
До праздника иконы Божией Матери “В скорбех и печалех утешение” (19 ноября) в братстве Андреевского скита царили безмятежие, мир и тишина. По вопросу об Имени Божием не было никаких волнений, которые происходили в Пантелеимоновском монастыре, а волнение, поднявшееся в Ильинском скиту, быстро придавилось лапой дракона. Андреевский скит, чтобы создать в нём несокрушимую крепость защиты славы Имени Своего, Господь хранил особым Своим промыслом. Выше мы сказали, что летом игумен Иероним со своими соборными старцами составил коварный план, чтобы во время вечерней братской трапезы искусственно устроить бунт, во время которого имяславцев хотели выбросить за ворота обители. Но это злодейское намерение Бог обратил на его же голову.
Для ясности краткая заметка: “Всему христианскому миру известно, что св. Гора Афонская есть земной жребий Царицы Небесной Пресвятой Богородицы, на которой она изволила устроить жительство иноческому лику мужского пола. Все большие и малые обители афонские, пустынножители, отшельники и бескровные скиталицы - сиромахи, подвижники и вообще всё иноческое население Афонской Горы управляются непосредственно Самой Богоматерью. Ещё древними афонскими отцами Она на Афоне именуется “Царицей Спасения”. Она - Верховная Игумения святой Горы Афонской, руководит судьбой иночествующих в ней, попечительствует о спасении каждого инока земного жребия Своего, и обителями управляет, и о земных нуждах промышляет. Таким образом, все иночествующие афониты находятся под Её державным смотрением, которое живо ощущается духовно живущими; хранит, назидает, исправляет, вразумляет, а дерзких - наказует. На Афоне бесчисленное множество знамений Её домостроительства, и каждый инок лично на себе имеет свидетельство Её державной руки”.
Эту заметку мы приводим во свидетельство того, что поднявшаяся богохульная еретическая буря очень преогорчила Царицу Спасения, Верховную Игумению св. Горы Афонской. Имяборческая ересь имеет своё начало в поклонении пантелеймоновских старцев дьяволу, приседящему жене Наталье, в святотатственном образе Божией Матери. И таким образом, сии несчастные старцы честь и славу Божией Матери перенесли на диавола. Всё это было сказано нами ещё в начале этого повествования. Повторяем же для того, чтобы всем было известно, что защита истины в брани со вратами ада, состоит непосредственно под покровом и руководством Матери Божией Игумении св. Горы Афонской. Теперь всякому ясно, что Невидимая Строительница Спасения и Блюстительница судеб Афонского иночества в обительский праздник в честь Её иконы, в самый торжественный день, посвящённый Её имени, Сама невидимо изгнала еретика игумена Иеронима из обители, как препятствие к созданию защиты славы Имени Божия. Попущением Божиим имяборческая ересь возгорелась в Её земном Жребии, поэтому Она имеет попечение и должное бранное ополчение из иноческого воинства, превосходящего не числом и не оружием в плоти и крови, но духовной крепостью несокрушимого мужества, в терпении противостоять неуступчивостью силам врат ада. Это и проявила Она удалением игумена Иеронима из обители в свой праздник 19 ноября, не допустив его руководить в праздничных торжествах. При игумене Иерониме, братия обители говорила между собой об Имени Божием только шёпотом, а в его отсутствие братство стало свободно от угрожающей стороны, изгнанной из обители невидимой властью Суда Божьего. Таким образом, защитники Имени Божия призывались свободным словом противостать еретическому дракону, вселившемуся в Пантелеймоновской и Ильинской обителях.
В Киево-Печерской Лавре подвизался в затворе известный в России даром прозорливости глубокий старец иеросхим. о. Алексей, (кажется, Щур. - Сост.). От него на Афоне был получен листок с сильным словом под заглавием: “Истина об Истине, Голос из кельи старца”. Киево-Печерский подвижник строго обличал богохульное еретическое восстание на Имя Божие. Этим словом и было положено начало открытой защиты славы Имени Божия во время братской трапезы, в первое воскресенье после обительского праздника св. ап. Андрея Первозванного.
Один из числа соборных старцев - тайный имяславец иером. о. Сергий, о котором выше уже было сказано, горел ревностью неотложно начать исповедническую проповедь в защиту славы Имени Божия. Он первый открыто и невозбранно произнёс слово во славу Имени Божия и в обличение имяборческой ереси.
Братская трапезная нашего скита - это большая зала, в которой шесть столов такой длинны, что за ними могут расположиться до трёх сот иноков. Зала крестообразна, на юг и север - меньшие залы, в них также столы, так что и своему братству, и для гостей мест достаточно. Центральная зала высокая, окна в два яруса, высотой выше роста человека. В верхнем ярусе в юго-восточном углу крайнее окно снаружи заделано наглухо и представляет нишу. К этой нише во внутрь трапезы устроено крылечко, по-афонски, “портарейка”. На этом крылечке на подставке большой резной орёл. Устройство этой ниши предназначено для чтения Слова Божьего в праздничные дни; на орла кладётся книга. С такой высоты слово проповедника разливается, доходит до слуха всего многосотенного братства. По благословении трапезы чтец оглашает заголовок предложенного чтения, просит у игумена благословения. За отсутствующего игумена трапезу, и чтение благословляет иеромонах, занимающий служение седмицы.
В воскресенье, о котором сейчас речь, по обычаю воскресного дня предполагалось читать толкование Евангелия, прочитанного за Божественной Литургией. Был назначен чтец, который готовился взойти наверх в нишу. Но о. Сергий остановил его и сказал: «читать буду я», и взошёл наверх. По пропетии молитвы “Отче наш” и по благословении очередным отцом иеромонахом трапезы о. Сергий с ниши возгласил заглавие предполагаемого чтения: “Истина об Истине, голос из кельи старца”.
При этом необыкновенном заглавии чтения всё братство прониклось глубоким вниманием. По прочтении заголовка чтец говорит обычное: “Благослови, отче, прочести”. Благословляющий возглашает: “Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас”. Чтец отвечает: “Аминь”. Отец Сергий, горя ревностью о славе Имени Божия, умом и сердцем возвысился к престолу Того, о Имени Которого он взволнованно начинает первое защитительное исповедническое слово.
О. Сергий ещё не успел прочитать первую строку, как вдруг, рядом с нишей снаружи, через окно раздался грохот удара такой силы, как будто вздрогнула вся трапезная. Сидевшие лицом в сторону окна и ниши до сотни человек братий увидели огромнейшую в рост человека, прескверную гнусную птицу с редкими безобразными перьями, с огромной головой и ощипанными крыльями, два глаза её горели страшной яростью, из открытого клюва изливался как бы отвратительный гной. Страшный и омерзительный вид был этого чудовища. За трапезой было братии и пустынников свыше пятисот человек, и все слышали сильный грохот, человек до семидесяти видели воочию, а которые сидели спиной к окну видели лишь тень, павшую в трапезу. Итак, было свыше двух сот свидетелей-очевидцев, этого чувственного страшилища, яростный вид которого, говорит сам за себя, что это за птица. Всей адской злобой вознеистовствовала она при первых словах проповедника о. Сергия. Это тот же самый дракон, приседевший жене Наталье, которому поклонились Пантелеимоновские старцы. Он же был открыт в видении и тому благоговейному пустыннику в нашем скиту, ожидавшему своей очереди за милостыней, о котором было сказано выше. Тот самый дракон и теперь с дьявольским неистовством готов был поглотить о. Сергия и всех нас, мужественно и решительно противоставших ему.
В момент грохота и явления чудовища отец Сергий только вздрогнул. Он понял, что это за чудовище по левую сторону окна рядом с нишей. Оградив себя крестным знамением, он ещё с большим воодушевлением продолжил проповедь.
Яростную, но безсильную злобу гнуснейшего диавола Сам Господь открыл нам, чтобы нам было понятней, с кем мы ведём брань, и кто вдохновитель имяборческой ереси. От этого видения мы ещё сильнее возревновали в защиту славы Имени Божия.
Для нас важно было то, что начало открытого свободного слова в защиту славы Имени Божия было положено соборным старцем, иеромонахом почтенным, о. Сергием. Соборных старцев всех двенадцать. И как безмерно удивлён и поражён был состав этих старцев тем, что один из среды их так ревностно выступил в защиту Имени Божия, когда они с игуменом Иеронимом намеревались выбросить имяславцев за ворота обители и сделать её гнездилищем богохульной ереси. Выступление о. Сергия сразило соборных старцев, их старческая начальническая важность сгинула. Среди всего братства о. Сергий в глубоком почёте и уважении, а те одиннадцать - постыдно стали прятаться.
С этого воскресного дня в соборном храме и в трапезной тема проповеди началась исключительно по вопросу об Имени Божием, из Священного Писания и творений святых отцов Церкви. В соборе при богослужении ежедневные троекратные поучения. Они стали посвящаться во славу имени Божия, соответственно текущему вопросу. Единомыслие и единодушие братства Андреевского скита, просвещаемого православным исповеданием истины, и ревность о славе Имени Божия сделали братство ангелоподобным. Та кучка человек в сорок, единомысленная Иерониму, куда-то исчезла. То есть, она была тут-же, но наглость и пронырство её прикрылись стыдливостью перед лицом всего братства. Только не было в них раскаянности, виделись неисправимость, ожесточение и упорство - это характер, свойственный всякой ереси минувших веков: арианской, несторианской, иконоборческой и других.
Время текло. Прошли ещё два праздника великим святым: 6-го декабря святителю и Чудотворцу Николаю и 12-го декабря святителю Спиридону Тримифунтскому чудотворцу. Оба праздника этих великих святых в нашем скиту празднуются соборно торжественным всенощным бдением, а игумена всё нет.
Приближается всемирный праздник Рождества Христова, а игумен будто бы умер. И нам становится ясно, что он уже не смеет показаться перед лицом братства. В его отсутствие наше братство действием Благодати Духа Божия озарялось светом исповедничества, православной защиты Славы Имени Божия, и под всемощным Покровом Госпожи нашей Матери Божией, облеклось в мужество и крепость против всех сил ада. Ради этого и изгнала Божия Матерь в Свой праздник 19 ноября начальствующего врага Божия из обители, дабы из братства нашего скита составить духовное ополчение против богохульной имяборческой ереси.
Заметка
“А что изгнали нас с Афона, то самое и свидетельствует неодолимость иноческого Богородичного ополчения. В том и состоит победа всех мучеников, исповедников и подвижников Церкви Христовой, что в муках и самой смерти своей они не уступили врагам, воюющим на Церковь Божию. Со знамением исповедничества в руках они умирали от меча, сгорали в пламени огненном, потопляемы были в водах, распинаемы на крестах, томимы были в темницах, в ссылках и изгнаниях; во всех видах брани и в самой смерти, они выходили победителями врагов, воюющих на Христову Церковь. “Ибо, перед лицом человеческим, по свидетельству Священного Писания, аще и муку приимут, упование их бессмертия исполнено” (Прем. Сол. гл.3).
Итак, Бог открыл нам вдохновителя и вождя ереси, в чём мы всем братством убедились в самом первом исповедническом слове о. Сергия в защиту Славы Имени Божия во время братской трапезы. А видением Царицы Небесной Божий Промысел открыл это не нам, а постороннему лицу, не причастному к делу брани, чтобы истина о защите Славы Имени Божия свидетельствовалась не от нас и не подвергалась никакому сомнению.
ИМЯСЛАВИЕ. Том 3. Часть I
© Copyright: Протоиерей Константин Борщ, 2014
Свидетельство о публикации №214071000150
проза.ру
История Афонской смуты
Составил афонский изгнанник иеромонах Паисий в 1958 - 1964 гг.
(продолжение)
Глава 18
Праздники на Святой горе. Бегство игумена Иеронима на метоху
Все великие праздники Господни, Богородичные, а также великих святых во св. горе Афонской праздновались очень торжественно. В России этого не знают. Кроме вышеуказанных праздников каждая обитель Афонская имеет ещё так называемые обительские праздники. Один праздник - во имя кого создана обитель, а другой - в честь явленного Богом в обители какого-нибудь небесного знамения. Обительский праздник обычно празднуется два дня. Первый - самый день праздника, а второй - ктиторский, - в этот день совершается особый молитвенный помин о жертвователях, благодетелях и ктиторах обители. По древнему обычаю, установленному отцами, во имя братолюбия и ради большего торжества обительские праздники празднуются с участием какого-нибудь соседнего монастыря, из которого, ещё за день до кануна праздника, торжественно прибывают старейшие из братий, во главе со своим игуменом настоятелем, которому, как гостю, предоставляется право первенства при соборном богослужении. А игумен, хозяин обители, в день этого праздника, служит в каком-нибудь параклисе, т. е. маленьком храме обители. Кроме гостей из соседнего монастыря прибывают на праздник монашествующие из других обителей. Всякому усердствующему предоставляется честь гостеприимства, чем и отличались всегда обители св. Горы Афонской. Особенно на обительские праздники во множестве стекаются пустынножители и сиромахи св. Горы Афонской, которым после всенощной трапезы раздаётся щедрая праздничная милостыня. Сиромахи - нищие монахи, скитальцы, не имеющие приюта. О порядке и взаимоотношении участников праздничных угощений соседних монастырей в обительские праздники скажем следующее. В Болгарском монастыре Зографе, например, обительский праздник бывает 23 апреля в честь св. Великомученика Георгия. В день этого обительского торжества участвует старейшая братия во главе со своим игуменом из монастыря св. Великомученика Пантелеимона. В Пантелеимоновском монастыре обительских праздников два: 27 июля - Св. Великомуч. Пантелеимона, в праздновании которого принимает участие старейшая братия со своим игуменом из Болгарского монастыря Зографа; 1 октября - в честь Покрова Пресвятой Богородицы, в этом обительском празднике Пантелеимоновского монастыря принимает участие старейшая братия скита св. Апостола Андрея Первозванного. В этом скиту тоже два обительских праздника: 19 ноября - в честь чудотворной иконы Божией Матери: “В скорбях и печалях Утешение”, в этом обительском празднике принимает участие старейшая братия из монастыря св. Великомуч. Пантелеимона; 30 ноября - в честь св. Апостола Андрея Первозванного, в этом празднике принимает участие старейшая братия со своим игуменом из Греческого монастыря Ватопеда. Всех обителей во св. Горе Афонской, вместе со скитами, тридцать две: греческие, русские, болгарские, сербские, молдавские и грузинские. Все монастыри св. Горы Афонской издавна пребывали в братолюбном взаимоотношении друг с другом. Поэтому во всём Афоне господствовали любовь, мир и тишина. Сказание о праздниках и взаимном братолюбии Афонитов мы привели для того, чтобы остатку верующих, живущих для неба, сильнее восчувствовать, как имяборческая ересь разрушила до основания ангелоподобную жизнь иноческую во св. Горе Афонской, и как на месте святом образовалась мерзость запустения и воссела царица погибели.
В 1912 году праздновались эти обительские праздники по установленному древними святогорскими отцами обычаю в последний раз. Первым надругателем братолюбия и дерзким разрушителем древнего обычая явился игумен Андреевского скита Иероним. 1-го октября Иероним возглавлял старейшую братию Андреевского скита, участвуя в праздновании в Пантелеймоновском монастыре Покрова Пресвятой Богородицы - обительском празднике, а на другой, ктиторский, день с честью отбыл в свою Андреевскую обитель. Впрочем, самая честь-то болела богомерзкой ересью имяборчества. Так болела, что образовался гнойный нарыв. Какая тут честь и какое тут миролюбие братии, в сердцах которых свил себе гнездо дракон, открытый в видении благоговейному пустыннику в Андреевском скиту, исшедший из Ильинского скита, который приостановившись над андреевским скитом и опустив голову, изверг из зёва гнусное зелье. А затем, взвившись в высь, полетел в Пантелеимоновский монастырь. Об этом видении мы выше уже рассказывали, теперь лишь напоминаем. В Андреевском скиту еретическим зельем отравился игумен Иероним со своими соборными старцами. В монастыре Пантелеимоновском жил этот дракон в сердцах старцев - поклонников Натальиных, во главе с игуменом Мисаилом, и до тысячи монахов их сторонников. Два игумена-еретика и старейшая братия, дышавшие богохульной ересью, осквернили самый праздник и тяжко огорчили Царицу Спасения - Игумению Святой Горы Афонской, но всё-таки отпраздновали, и это в последний раз.
19 ноября настал обительский праздник в скиту св. Апостола Андрея Первозванного в честь чудотворной иконы Божией Матери “В скорбех и печалех Утешение”. За день до кануна, по обычаю, из Пантелеимоновского монастыря прибыли злополучные старцы во главе с игуменом Мисаилом принимать участие в праздновании обительского праздника. По заведённому порядку, не нарушая древнего чина, они были приняты торжественно и с честью всем братством во главе с игуменом при колокольном звоне.
Сам праздник обычно начинается малой вечерней в четыре часа вечера, после которой бывает вечерняя трапеза, а в шесть часов - начало всенощного бдения. В соборном храме первенствовал гость из Пантелеимоновского монастыря игумен архимандрит Мисаил, а хозяин, игумен архимандрит Иероним, также всю ночь служил в храме Параклисе, который посвящён во имя той же чудотворной иконы, в честь которой и совершается это праздничное торжество. После всенощного бдения, в семь часов утра начиналась Божественная литургия, в том же составе служащих, как и при всенощном бдении. После Божественной Литургии учреждается обильная трапеза для гостей в архондаричной трапезной, а братская - в обычной трапезной. Но в такой большой праздник, на который стекаются все пустынножители горы Афонской, прибывают и паломники из России - миряне. Так что посторонних бывает более тысячи. Так как сама трапеза не вмещает такого множества гостей, то в этом случае столы и скамьи расставлялись во дворе обители, и все были довольны праздничным утешением. Всё шло обычным порядком и в 1912 году. Перед началом трапезы бывает торжественный крестный ход из соборного храма в братскую трапезу всем братством во главе с хозяином игуменом. Два иеромонаха несут святую чудотворную икону- Виновницу праздничного торжества, а игумен - хозяин, облачённый в архиерейскую мантию, с настоятельским жезлом в руках идёт за иконой, за ними хор певчих двух клиросов, до шестидесяти человек, поёт тропарь праздника. За хором чинно, по старшинству следует вся братия обители при торжественном трезвоне. Такого великого торжества в России не знали. Вошедший в трапезу игумен-хозяин занимал своё настоятельское место, равно и братия занимала каждый своё место. И всё это чинно, без замешательства, в радостном праздничном настроении духа. Всё братство поёт молитву Господню, по пропетии которой настоятель-игумен громко благословляет трапезу. После этого вся братия и прибывшие на праздник богомольцы приступают к трапезе.
По окончании трапезы совершается так называемый чин “о панагии”, т. е. возношение хлеба в честь Богородицы. Этот чин берёт своё начало со времён святых апостолов, которые установили его. Это тоже чудное торжество. «Чин о панагии» в России не знает ни одна обитель. После этого апостольского чиноположения всё братство во главе с игуменом, в том же торжественном крестном ходе идёт обратно в собор, где после краткого молебна братия приветствует своего отца игумена с праздником, после чего они расходятся. Такой чин и порядок пребывали во всех обителях св. Горы Афонской нерушимо исстари веков. Но в 1912 году неожиданно и к удивлению всех обычай этот был попран игуменом Иеронимом, который опрокинул вверх дном и чин, и порядок.
После служения в параклисе Божественной литургии Иероним пришёл в свою настоятельскую келию. В соборе его ожидала братия на крестный ход. Но он не пришёл. Время побудило совершить крестный ход без него. Затем братия пришла в трапезу и тщетно ожидала его; благословить трапезу пришлось очередному иеромонаху. Все были в недоумении. После трапезы совершили чин о панагии. В трапезу пришёл келейник игумена и сказал певчим, чтобы сейчас же шли в Покровскую церковь петь напутственный молебен. Так приказал игумен. Покровская церковь находится в настоятельском корпусе “Параклис”. Певчие и служащий иеромонах пришли в церковь. Для кого должен совершаться путешественный молебен они не знают, потому что желающего путешествовать не было. Ждали долго. Наконец пришёл келейник и сказал, чтобы служили. Иеромонах спросил: ”Кого поминать на молебне?” Келейник ответил: “Самого отца игумена Иеронима”. Иеромонах и певчие удивились тому, что в такой торжественный праздник игумен решил путешествовать. Но за послушание они совершили молебен. Желающий путешествовать должен поцеловать крест и окропиться освящённой водой. Но и для этого напутствия игумен не явился, а пришёл келейник и сказал, чтобы иеромонах с крестом и освященной водой пришёл в келью игумена и там он поцелует крест и окропится святой водой. Такой дерзкий поступок игумена ещё больше удивил иеромонаха и певчих, которых было около сорока человек с обоих клиросов. Иеромонах пошёл, а певчие остались ожидать его возвращения. Минут через десять, спускаясь по лестнице со второго этажа и проходя мимо Покровских церковных ворот, возвращается иеромонах, за ним следует и сам игумен. Певчих он очень любил и на этот раз, прощаясь, каждому дал по большой серебряной турецкой монете, которая в полтора раза больше нашего старинного серебряного рубля. Певчие проводили его за ворота обители, где он последний раз благословил каждого, сел верхом на коня и поехал в сопровождении верхового одного из братий, в сторону Ватопеда, (монастырь греческий), где наша Андреевская “арсана”, (пристань морская). Таким своим действием игумен Иероним, честнейшая глава обители, обесчестил и попрал ногами торжество и вековые, праздничные обычаи Афонской Горы, и около тысячи гостей монашествующих, бывших на праздничных богослужениях: на всенощной и Божественной литургии. Все были очень удивлены небывалым поступком игумена. Это случилось в праздник Матери Божией 19 ноября. А 20 ноября ещё должен праздноваться ктиторский день. После Богослужения и общей трапезы - торжественные проводы гостей. Из-за отсутствия главы обительской это не состоялось. Гости из обители св. Великомуч. Пантелеимона переночевали ещё одну ночь, как простые и случайные путешественники по горе Афонской. А ранним утром, тихо, по одиночке со своим игуменом Мисаилом, как оплёванные, ушли в свою обитель. Хотя эта братия, принимавшая участие в праздновании нашего праздника была принята как почётные гости, по вопросу же еретического пожара они были нашими непримиримыми врагами. Но не было и намёка по этому вопросу, никто даже вида не подал, ни с нашей, ни с их стороны на раскол между нами, который неожиданно выявился бегством игумена Иеронима. Крайне удивительным и неожиданным для гостей и братии Андреевского скита было тайное бегство хозяина с праздничного торжества.
Ктиторское поминовение 20 ноября, мы совершили уже по-домашнему, без участия гостей. В этот же день по всей горе афонской в четыре часа вечера начинается всецерковный праздник: Введение во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы торжественным всенощным бдением и Божественной Литургией. А главы братства - игумена, который должен возглавить праздничное торжество, у нас нет. Ожидали его возвращения к всенощной, но его и след простыл. Не прибыл он и 21 ноября.
Соборные Иеронимовы старцы распространили слух, что игумен спешно отбыл на “метоху” (это небольшое монастырское хозяйство на противоположном Афону, мирском македонском берегу) по неотложному хозяйственному делу, которое требует его присутствия. Но этот вымышленный слух настолько нелеп, что и детям стыдно рассказывать, чтобы суетное дело предпочесть великим праздникам, торжественно совершаемым небом и землёй. Даже мирские христиане ради 4-й заповеди Божией в праздничные дни оставляют все житейские дела, а у нас во св. Горе Афонской священноархимандрит, настоятель знаменитой Андреевской обители, глава пятисотенного братства, в самый день великого обительского праздника, поправ его святость, поспешил на хозяйственные работы. Кто не посмеётся такому безрассудному действию игумена Иеронима? Лишились рассудка и соборные старцы, указавшие на причину его спешного отбытия.
Конечно, всё это - постыдная ложь, которою соборные старцы тщетно пытались прикрыть позорное бегство игумена из обители. Через неделю после Богородичных праздников, именно 30 ноября, предстоит ещё великий обительский праздник св. Андрея Первозванного, в котором принимает участие старейшая братия греческого Ватопедского моностыря, во главе со своим игуменом.
Андреевский скит подвластен греческому монастырю, потому что основан на его участке и во многом был зависим от него. Ватопед весьма ценил наш скит за его быстрый расцвет и благолепие. Андреевский скит числом братии в два раза превосходил самый Ватопед, братия которого являлась как-бы хозяевами, были самыми почётными гостями и весьма любили скит. Игумен Иероним говорил на греческом языке, как природный грек, что ещё больше роднило эти обители.
Уж на этот-то великий обительский праздник игумен Иероним не мог не прибыть. Братство скита готовилось к торжествам, ожидая его возвращения. Вот уже встретили гостей, по обычаю торжественно и всем братством скита. А игумена, к не малому удивлению греческих гостей, всё нет.
Настали обительские торжества, а настоятель обители, священноархимандрит, работает на метохе. Его поведение озадачило братию и всех гостей, которых, как и на Богородичный праздник 19 ноября, со всей Горы Афонской, кроме Ватопедских, прибыло до тысячи человек. В озадаченном настроении духа всего братства совершались все обительские торжества: богослужения, крестный ход, и всеобщая праздничная трапеза. Праздник кончился, гости отбыли.
Если в такой великий, торжественный обительский праздник гости были озадачены небывалым отсутствием настоятеля, то братству стало вполне очевидно, что удаление его из обители произошло непосредственным судом Божиим.
До праздника иконы Божией Матери “В скорбех и печалех утешение” (19 ноября) в братстве Андреевского скита царили безмятежие, мир и тишина. По вопросу об Имени Божием не было никаких волнений, которые происходили в Пантелеимоновском монастыре, а волнение, поднявшееся в Ильинском скиту, быстро придавилось лапой дракона. Андреевский скит, чтобы создать в нём несокрушимую крепость защиты славы Имени Своего, Господь хранил особым Своим промыслом. Выше мы сказали, что летом игумен Иероним со своими соборными старцами составил коварный план, чтобы во время вечерней братской трапезы искусственно устроить бунт, во время которого имяславцев хотели выбросить за ворота обители. Но это злодейское намерение Бог обратил на его же голову.
Для ясности краткая заметка: “Всему христианскому миру известно, что св. Гора Афонская есть земной жребий Царицы Небесной Пресвятой Богородицы, на которой она изволила устроить жительство иноческому лику мужского пола. Все большие и малые обители афонские, пустынножители, отшельники и бескровные скиталицы - сиромахи, подвижники и вообще всё иноческое население Афонской Горы управляются непосредственно Самой Богоматерью. Ещё древними афонскими отцами Она на Афоне именуется “Царицей Спасения”. Она - Верховная Игумения святой Горы Афонской, руководит судьбой иночествующих в ней, попечительствует о спасении каждого инока земного жребия Своего, и обителями управляет, и о земных нуждах промышляет. Таким образом, все иночествующие афониты находятся под Её державным смотрением, которое живо ощущается духовно живущими; хранит, назидает, исправляет, вразумляет, а дерзких - наказует. На Афоне бесчисленное множество знамений Её домостроительства, и каждый инок лично на себе имеет свидетельство Её державной руки”.
Эту заметку мы приводим во свидетельство того, что поднявшаяся богохульная еретическая буря очень преогорчила Царицу Спасения, Верховную Игумению св. Горы Афонской. Имяборческая ересь имеет своё начало в поклонении пантелеймоновских старцев дьяволу, приседящему жене Наталье, в святотатственном образе Божией Матери. И таким образом, сии несчастные старцы честь и славу Божией Матери перенесли на диавола. Всё это было сказано нами ещё в начале этого повествования. Повторяем же для того, чтобы всем было известно, что защита истины в брани со вратами ада, состоит непосредственно под покровом и руководством Матери Божией Игумении св. Горы Афонской. Теперь всякому ясно, что Невидимая Строительница Спасения и Блюстительница судеб Афонского иночества в обительский праздник в честь Её иконы, в самый торжественный день, посвящённый Её имени, Сама невидимо изгнала еретика игумена Иеронима из обители, как препятствие к созданию защиты славы Имени Божия. Попущением Божиим имяборческая ересь возгорелась в Её земном Жребии, поэтому Она имеет попечение и должное бранное ополчение из иноческого воинства, превосходящего не числом и не оружием в плоти и крови, но духовной крепостью несокрушимого мужества, в терпении противостоять неуступчивостью силам врат ада. Это и проявила Она удалением игумена Иеронима из обители в свой праздник 19 ноября, не допустив его руководить в праздничных торжествах. При игумене Иерониме, братия обители говорила между собой об Имени Божием только шёпотом, а в его отсутствие братство стало свободно от угрожающей стороны, изгнанной из обители невидимой властью Суда Божьего. Таким образом, защитники Имени Божия призывались свободным словом противостать еретическому дракону, вселившемуся в Пантелеймоновской и Ильинской обителях.
В Киево-Печерской Лавре подвизался в затворе известный в России даром прозорливости глубокий старец иеросхим. о. Алексей, (кажется, Щур. - Сост.). От него на Афоне был получен листок с сильным словом под заглавием: “Истина об Истине, Голос из кельи старца”. Киево-Печерский подвижник строго обличал богохульное еретическое восстание на Имя Божие. Этим словом и было положено начало открытой защиты славы Имени Божия во время братской трапезы, в первое воскресенье после обительского праздника св. ап. Андрея Первозванного.
Один из числа соборных старцев - тайный имяславец иером. о. Сергий, о котором выше уже было сказано, горел ревностью неотложно начать исповедническую проповедь в защиту славы Имени Божия. Он первый открыто и невозбранно произнёс слово во славу Имени Божия и в обличение имяборческой ереси.
Братская трапезная нашего скита - это большая зала, в которой шесть столов такой длинны, что за ними могут расположиться до трёх сот иноков. Зала крестообразна, на юг и север - меньшие залы, в них также столы, так что и своему братству, и для гостей мест достаточно. Центральная зала высокая, окна в два яруса, высотой выше роста человека. В верхнем ярусе в юго-восточном углу крайнее окно снаружи заделано наглухо и представляет нишу. К этой нише во внутрь трапезы устроено крылечко, по-афонски, “портарейка”. На этом крылечке на подставке большой резной орёл. Устройство этой ниши предназначено для чтения Слова Божьего в праздничные дни; на орла кладётся книга. С такой высоты слово проповедника разливается, доходит до слуха всего многосотенного братства. По благословении трапезы чтец оглашает заголовок предложенного чтения, просит у игумена благословения. За отсутствующего игумена трапезу, и чтение благословляет иеромонах, занимающий служение седмицы.
В воскресенье, о котором сейчас речь, по обычаю воскресного дня предполагалось читать толкование Евангелия, прочитанного за Божественной Литургией. Был назначен чтец, который готовился взойти наверх в нишу. Но о. Сергий остановил его и сказал: «читать буду я», и взошёл наверх. По пропетии молитвы “Отче наш” и по благословении очередным отцом иеромонахом трапезы о. Сергий с ниши возгласил заглавие предполагаемого чтения: “Истина об Истине, голос из кельи старца”.
При этом необыкновенном заглавии чтения всё братство прониклось глубоким вниманием. По прочтении заголовка чтец говорит обычное: “Благослови, отче, прочести”. Благословляющий возглашает: “Молитвами святых отец наших, Господи, Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас”. Чтец отвечает: “Аминь”. Отец Сергий, горя ревностью о славе Имени Божия, умом и сердцем возвысился к престолу Того, о Имени Которого он взволнованно начинает первое защитительное исповедническое слово.
О. Сергий ещё не успел прочитать первую строку, как вдруг, рядом с нишей снаружи, через окно раздался грохот удара такой силы, как будто вздрогнула вся трапезная. Сидевшие лицом в сторону окна и ниши до сотни человек братий увидели огромнейшую в рост человека, прескверную гнусную птицу с редкими безобразными перьями, с огромной головой и ощипанными крыльями, два глаза её горели страшной яростью, из открытого клюва изливался как бы отвратительный гной. Страшный и омерзительный вид был этого чудовища. За трапезой было братии и пустынников свыше пятисот человек, и все слышали сильный грохот, человек до семидесяти видели воочию, а которые сидели спиной к окну видели лишь тень, павшую в трапезу. Итак, было свыше двух сот свидетелей-очевидцев, этого чувственного страшилища, яростный вид которого, говорит сам за себя, что это за птица. Всей адской злобой вознеистовствовала она при первых словах проповедника о. Сергия. Это тот же самый дракон, приседевший жене Наталье, которому поклонились Пантелеимоновские старцы. Он же был открыт в видении и тому благоговейному пустыннику в нашем скиту, ожидавшему своей очереди за милостыней, о котором было сказано выше. Тот самый дракон и теперь с дьявольским неистовством готов был поглотить о. Сергия и всех нас, мужественно и решительно противоставших ему.
В момент грохота и явления чудовища отец Сергий только вздрогнул. Он понял, что это за чудовище по левую сторону окна рядом с нишей. Оградив себя крестным знамением, он ещё с большим воодушевлением продолжил проповедь.
Яростную, но безсильную злобу гнуснейшего диавола Сам Господь открыл нам, чтобы нам было понятней, с кем мы ведём брань, и кто вдохновитель имяборческой ереси. От этого видения мы ещё сильнее возревновали в защиту славы Имени Божия.
Для нас важно было то, что начало открытого свободного слова в защиту славы Имени Божия было положено соборным старцем, иеромонахом почтенным, о. Сергием. Соборных старцев всех двенадцать. И как безмерно удивлён и поражён был состав этих старцев тем, что один из среды их так ревностно выступил в защиту Имени Божия, когда они с игуменом Иеронимом намеревались выбросить имяславцев за ворота обители и сделать её гнездилищем богохульной ереси. Выступление о. Сергия сразило соборных старцев, их старческая начальническая важность сгинула. Среди всего братства о. Сергий в глубоком почёте и уважении, а те одиннадцать - постыдно стали прятаться.
С этого воскресного дня в соборном храме и в трапезной тема проповеди началась исключительно по вопросу об Имени Божием, из Священного Писания и творений святых отцов Церкви. В соборе при богослужении ежедневные троекратные поучения. Они стали посвящаться во славу имени Божия, соответственно текущему вопросу. Единомыслие и единодушие братства Андреевского скита, просвещаемого православным исповеданием истины, и ревность о славе Имени Божия сделали братство ангелоподобным. Та кучка человек в сорок, единомысленная Иерониму, куда-то исчезла. То есть, она была тут-же, но наглость и пронырство её прикрылись стыдливостью перед лицом всего братства. Только не было в них раскаянности, виделись неисправимость, ожесточение и упорство - это характер, свойственный всякой ереси минувших веков: арианской, несторианской, иконоборческой и других.
Время текло. Прошли ещё два праздника великим святым: 6-го декабря святителю и Чудотворцу Николаю и 12-го декабря святителю Спиридону Тримифунтскому чудотворцу. Оба праздника этих великих святых в нашем скиту празднуются соборно торжественным всенощным бдением, а игумена всё нет.
Приближается всемирный праздник Рождества Христова, а игумен будто бы умер. И нам становится ясно, что он уже не смеет показаться перед лицом братства. В его отсутствие наше братство действием Благодати Духа Божия озарялось светом исповедничества, православной защиты Славы Имени Божия, и под всемощным Покровом Госпожи нашей Матери Божией, облеклось в мужество и крепость против всех сил ада. Ради этого и изгнала Божия Матерь в Свой праздник 19 ноября начальствующего врага Божия из обители, дабы из братства нашего скита составить духовное ополчение против богохульной имяборческой ереси.
Заметка
“А что изгнали нас с Афона, то самое и свидетельствует неодолимость иноческого Богородичного ополчения. В том и состоит победа всех мучеников, исповедников и подвижников Церкви Христовой, что в муках и самой смерти своей они не уступили врагам, воюющим на Церковь Божию. Со знамением исповедничества в руках они умирали от меча, сгорали в пламени огненном, потопляемы были в водах, распинаемы на крестах, томимы были в темницах, в ссылках и изгнаниях; во всех видах брани и в самой смерти, они выходили победителями врагов, воюющих на Христову Церковь. “Ибо, перед лицом человеческим, по свидетельству Священного Писания, аще и муку приимут, упование их бессмертия исполнено” (Прем. Сол. гл.3).
Итак, Бог открыл нам вдохновителя и вождя ереси, в чём мы всем братством убедились в самом первом исповедническом слове о. Сергия в защиту Славы Имени Божия во время братской трапезы. А видением Царицы Небесной Божий Промысел открыл это не нам, а постороннему лицу, не причастному к делу брани, чтобы истина о защите Славы Имени Божия свидетельствовалась не от нас и не подвергалась никакому сомнению.