Мир цвета плесени
Моя рецензия на фильм "Спаси и сохрани" (1989) из сайта "Кинопоиск"
Неоспоримое достоинство этого фильма - его атмосферность. При написании на холсте кинематографической плёнки портретов и пейзажей Сокуров использует ту же палитру, что и Флобер. И большую роль в создании импрессионистских мазков играет не столько цвет, сколько умение правильно выстроить психологические акценты. Через призму экрана зритель видит лишь «мир цвета плесени». Красота давно улетела маленькой птичкой с синим оперением из блеклого мира, погружённого в вечный зимний сон и утратившего краски. Но зима эта, скорее, не русская (ведь Эмма - француженка), не холодная до оледенения пальцев рук, но европейская, влажная, прохладная и неуютная.
Эмма Бовари - единственная пружина, приводящая в движение фабулу фильма и преобразующая её в цельный сюжет. Вся её жизнь направлена на поиск утраченной красоты, поэтому, в отличие от остальных персонажей сюжета (книжного и кинематографического), её образ динамичен. Она безуспешно пытается найти красоту то в великолепных нарядах, то в чувственной любви… Конечно, легче всего обвинить Эмму в том, что в своём восприятии она подменила подлинную красоту искусственной красивостью. Но разве кто-нибудь может ответить на вопрос о том, что есть красота, и на какой глубине земных недр лежит её золото? Красота могла бы спасти мир… если бы не была утрачена человеком в далёком золотом веке. После тридцатого шёлкового шарфика наступает пресыщение и разорение, а чувственная любовь рано или поздно оборачивается жалкой похотью.
Примечательно, что при мысленной попытке вырезать из сюжета все отвратительные в своей откровенности сцены интимной близости, а также сцены покупки прихотливых женскому сердцу вещичек, зритель приходит выводу о том, что сюжет иссушается, становится пустым не только на эмоции, но и на действия. Это - яркая иллюстрация того, насколько тщетен поиск красоты и насколько сильно извращается её идея в самом основании. «Идеал Мадонны» уже в своём истоке имеет тенденцию течь в направлении «идеала содомского». И напрасно госпожа Бовари благословляет на все четыре стороны будущего любовника. «Спаси и сохрани». Нет, женское благословение не имеет власти над плесенью, которой подёрнется и его сердце!
«Мир цвета плесени» имеет множество зрительных и звуковых маркеров. Это и пыльные дороги захолустья, где живёт чета Бовари, и перья, и множество туалетных мух. Звуковая иллюстрация утраченной красоты - назойливое жужжание мухи в сценах с наибольшим трагическим пафосом.
Важный аспект: Сокуров, как и Флобер, пронзает серый мир испепеляющим лучом трагического взгляда Эммы, вслед за писателем провозглашая тезис: «Эмма Бовари - это я». Оттого у зрителя возникает ощущение ирреальности, абсолютной оторванности от мира, невозможности управлять им при помощи земных законов. Героиня то и дело перескакивает с русского языка на французский, она не может выразить душу через слова так, чтобы её поняли.
Радует, что режиссёр оставил героям возможность не надевать карнавальный костюм поверх одежд, пошитых Флобером. Все персонажи предстают перед зрителем такими, каковы они есть на самом деле. Оба любовника - абсолютный образчик внешней красивости вкупе с внутренней пустотой. Шарль Бовари, супруг Эммы - по-детски наивный малый с доброй душой, но скучный и плоский как ореховая столешница. Своей неготовностью замечать очевидное предательство он до смешного похож на чеховского Дымова из «Попрыгуньи», более того, в похожей манере называет супругу «мамочка». И только перед её агонией словно бы прозревает: «Что случилось, жена?» В отличие от Флобера, Сокуров не дал возможности Шарлю раскрыться в подлинном свете в конце этой драматической истории, и даже после смерти Эммы на его фигуру падает луч её презрительного взгляда.
Длительная сцена похорон, на мой субъективный зрительский взгляд, воспринимается как инородное пятно на ткани сюжета. Режиссер хотел посвятить отдельное время прощанию с героиней, моменту её выхода из бренной телесной оболочки и забвению страстей, терзавших её слабое сердце. Но у него этого не получилось. Прощание с героем всегда подразумевает проживание автором и окружающими его потери, сострадание ушедшему… или хотя бы жалость к самому себе, вызванную его уходом. Ничего подобного я не увидела. Даже беззаветно любящий жену Шарль просит захоронить её в трёх гробах. Не для того ли, чтобы беспокойный дух незалежной покойницы не тревожил его душу, нечувствительную к красоте и не наделённую стремлением к её поиску?
Ссылка
Неоспоримое достоинство этого фильма - его атмосферность. При написании на холсте кинематографической плёнки портретов и пейзажей Сокуров использует ту же палитру, что и Флобер. И большую роль в создании импрессионистских мазков играет не столько цвет, сколько умение правильно выстроить психологические акценты. Через призму экрана зритель видит лишь «мир цвета плесени». Красота давно улетела маленькой птичкой с синим оперением из блеклого мира, погружённого в вечный зимний сон и утратившего краски. Но зима эта, скорее, не русская (ведь Эмма - француженка), не холодная до оледенения пальцев рук, но европейская, влажная, прохладная и неуютная.
Эмма Бовари - единственная пружина, приводящая в движение фабулу фильма и преобразующая её в цельный сюжет. Вся её жизнь направлена на поиск утраченной красоты, поэтому, в отличие от остальных персонажей сюжета (книжного и кинематографического), её образ динамичен. Она безуспешно пытается найти красоту то в великолепных нарядах, то в чувственной любви… Конечно, легче всего обвинить Эмму в том, что в своём восприятии она подменила подлинную красоту искусственной красивостью. Но разве кто-нибудь может ответить на вопрос о том, что есть красота, и на какой глубине земных недр лежит её золото? Красота могла бы спасти мир… если бы не была утрачена человеком в далёком золотом веке. После тридцатого шёлкового шарфика наступает пресыщение и разорение, а чувственная любовь рано или поздно оборачивается жалкой похотью.
Примечательно, что при мысленной попытке вырезать из сюжета все отвратительные в своей откровенности сцены интимной близости, а также сцены покупки прихотливых женскому сердцу вещичек, зритель приходит выводу о том, что сюжет иссушается, становится пустым не только на эмоции, но и на действия. Это - яркая иллюстрация того, насколько тщетен поиск красоты и насколько сильно извращается её идея в самом основании. «Идеал Мадонны» уже в своём истоке имеет тенденцию течь в направлении «идеала содомского». И напрасно госпожа Бовари благословляет на все четыре стороны будущего любовника. «Спаси и сохрани». Нет, женское благословение не имеет власти над плесенью, которой подёрнется и его сердце!
«Мир цвета плесени» имеет множество зрительных и звуковых маркеров. Это и пыльные дороги захолустья, где живёт чета Бовари, и перья, и множество туалетных мух. Звуковая иллюстрация утраченной красоты - назойливое жужжание мухи в сценах с наибольшим трагическим пафосом.
Важный аспект: Сокуров, как и Флобер, пронзает серый мир испепеляющим лучом трагического взгляда Эммы, вслед за писателем провозглашая тезис: «Эмма Бовари - это я». Оттого у зрителя возникает ощущение ирреальности, абсолютной оторванности от мира, невозможности управлять им при помощи земных законов. Героиня то и дело перескакивает с русского языка на французский, она не может выразить душу через слова так, чтобы её поняли.
Радует, что режиссёр оставил героям возможность не надевать карнавальный костюм поверх одежд, пошитых Флобером. Все персонажи предстают перед зрителем такими, каковы они есть на самом деле. Оба любовника - абсолютный образчик внешней красивости вкупе с внутренней пустотой. Шарль Бовари, супруг Эммы - по-детски наивный малый с доброй душой, но скучный и плоский как ореховая столешница. Своей неготовностью замечать очевидное предательство он до смешного похож на чеховского Дымова из «Попрыгуньи», более того, в похожей манере называет супругу «мамочка». И только перед её агонией словно бы прозревает: «Что случилось, жена?» В отличие от Флобера, Сокуров не дал возможности Шарлю раскрыться в подлинном свете в конце этой драматической истории, и даже после смерти Эммы на его фигуру падает луч её презрительного взгляда.
Длительная сцена похорон, на мой субъективный зрительский взгляд, воспринимается как инородное пятно на ткани сюжета. Режиссер хотел посвятить отдельное время прощанию с героиней, моменту её выхода из бренной телесной оболочки и забвению страстей, терзавших её слабое сердце. Но у него этого не получилось. Прощание с героем всегда подразумевает проживание автором и окружающими его потери, сострадание ушедшему… или хотя бы жалость к самому себе, вызванную его уходом. Ничего подобного я не увидела. Даже беззаветно любящий жену Шарль просит захоронить её в трёх гробах. Не для того ли, чтобы беспокойный дух незалежной покойницы не тревожил его душу, нечувствительную к красоте и не наделённую стремлением к её поиску?
Ссылка