“Kabale und Liebe”, Berliner Ensemble, 02.05.2013
Одной из недавних премьер Berliner Ensemble стала очередная версия классической пьесы Фридриха Шиллера "Коварство и любовь", на представления которой немецких школьников водят с той же обязательностью и регулярностью, как их российских сверстников на «Вишневый сад» или «Ревизора», и в этот вечер аудитория театра была весьма молода. Однако, несмотря на вполне прогнозируемый возраст зрителей, Клаус Пайманн не стал нарочито завоевывать их внимание, привлекая обилием световых и музыкальных эффектов, чередованием видеопроекций или сменой сложных декораций, наоборот, он рассказал историю любви высокородного дворянина и простой мещаночки сдержанно, почти аскетично. Даже выспренный текст XVIII века не претерпел обычной для современного немецкого театра модернизации, подвергшись лишь небольшим сокращениям.
Черное абсолютно пустое пространство зеркала сцены, где на переднем плане очерчен светлый круг, а над ним нависает такого же размера второй, образованный прожекторами. То ли сословный круг, который так и не суждено преступить двум влюбленным, то ли ринг, где героям придется бороться за свою любовь и с предрассудками отцов, и с собственными сомнениями, то ли арена, куда режиссер поочередно выводит пребывающих в ожидании на заднем плане актеров, как кукловод своих марионеток. Их появление оживляет цветовую палитру спектакля.
Белоснежные наряды семьи музыканта Миллера, кремовые облака пудры, вздымающиеся при каждом колыхании меховой накидки гофмаршала фон Кальба, ярко-розовое платье и алые лаковые туфли куклы Барби у леди Мильфорд, винно-бордовый фрак и морковно-рыжий парик президента фон Вальтера вспыхивают цветными искорками и потом вновь исчезают в царящей на сцене тьме.
Мир в спектакле Пайманна дисгармоничный, шаткий, с вывихнутыми суставами и нарушенными пропорциями. В нем сословные различия подчеркиваются в первую очередь разницей в росте. Президент предстает гигантом, благодаря ходулям на полторы головы возвышающимся над остальными героями спектакля, а леди Мильфорд на огромных шпильках смотрит сверху на просто одетую Луизу. Доминирование высшего сословия однако не абсолютно: стоит Луизе дать леди отпор и устыдить, как та начинает спотыкаться и, сбросив туфли, становится одного роста с презираемой ею мещанкой. А Фердинанд, отказавшись выполнять волю отца, пошатнет его положение и в прямом, и в переносном смысле: президент потеряет равновесие, подломятся длинные ноги-ходули, и он, обессилев, рухнет на пол.
Несомненная заслуга Пайманна как раз в том, что он усилил комическое, присутствовавшее в пьесе Шиллера, снизил пафос трагедии, показав уязвимость зла, возможность преодолеть его власть. Увы, главные герои пьесы оказались слишком молоды и неопытны, чтобы выдержать противостояние.
Среди марионеток, пестро раскрашенных кукол на арене маленького немецкого княжества бьются, как птицы в клетке, два юных трепетных существа, чья «ослепленная гневом любовь - это все же не то, что деревянная кукла: она не повинуется проволоке».
Луиза Антонии Билл - отнюдь не бесцветная кисейная барышня, изначально смирившаяся с ролью жертвы, но растрепанная озорная девчушка, нежная, гордая, полная чувства собственного достоинства.
Фердинанд Сабина Тамбреа - высокий, тонкий, прямой, как натянутая струна, вспыльчивый, как порох, не знающий границ ни в своей любви, ни в своей ненависти.
Пьеса Шиллера - это еще и история «отцов и детей», и совершенно замечательны два отца - Мартин Зайферт в роли мягкого, робкого музыканта Миллера, с ласковой теплотой оберегающего единственную дочь, и Йоахим Нимц, играющий всесильного президента, азартного кукловода, получающего наслаждение не только от результата своих интриг, но от самого процесса их закручивания, даже когда объектом становится собственный сын.
Действие происходит в доме музыканта, и началом истории любви стало желание Фердинанда научиться играть на флейте, однако в спектакле не звучит ни единой ноты, музыке нет места в мире марионеток. Криво повис над сценой рояль, неуклюже-жалкий в своей беспомощности, неспособности подарить ни единого звука. Поверив в предательство возлюбленной, Фердинанд в бешенстве вдребезги расколотит скрипку, словно желая растоптать вместе с ней и свою поруганную честь, и обманутые чувства.
В финале нет шиллеровского примирения отца и сына фон Вальтеров, как нет и раскания президента и признания им своей вины. Спектакль заканчивается гибелью Фердинанда и Луизы. Круг прожекторов, висевший над сценой, поворачивается, встает вертикально, напоминая карусель, и прожекторы гаснут один за другим. Колесо жизни свершило свой круг, мир заполняет победившая темнота.
Фото Monika Rittershaus с сайта Berliner Ensemble
Черное абсолютно пустое пространство зеркала сцены, где на переднем плане очерчен светлый круг, а над ним нависает такого же размера второй, образованный прожекторами. То ли сословный круг, который так и не суждено преступить двум влюбленным, то ли ринг, где героям придется бороться за свою любовь и с предрассудками отцов, и с собственными сомнениями, то ли арена, куда режиссер поочередно выводит пребывающих в ожидании на заднем плане актеров, как кукловод своих марионеток. Их появление оживляет цветовую палитру спектакля.
Белоснежные наряды семьи музыканта Миллера, кремовые облака пудры, вздымающиеся при каждом колыхании меховой накидки гофмаршала фон Кальба, ярко-розовое платье и алые лаковые туфли куклы Барби у леди Мильфорд, винно-бордовый фрак и морковно-рыжий парик президента фон Вальтера вспыхивают цветными искорками и потом вновь исчезают в царящей на сцене тьме.
Мир в спектакле Пайманна дисгармоничный, шаткий, с вывихнутыми суставами и нарушенными пропорциями. В нем сословные различия подчеркиваются в первую очередь разницей в росте. Президент предстает гигантом, благодаря ходулям на полторы головы возвышающимся над остальными героями спектакля, а леди Мильфорд на огромных шпильках смотрит сверху на просто одетую Луизу. Доминирование высшего сословия однако не абсолютно: стоит Луизе дать леди отпор и устыдить, как та начинает спотыкаться и, сбросив туфли, становится одного роста с презираемой ею мещанкой. А Фердинанд, отказавшись выполнять волю отца, пошатнет его положение и в прямом, и в переносном смысле: президент потеряет равновесие, подломятся длинные ноги-ходули, и он, обессилев, рухнет на пол.
Несомненная заслуга Пайманна как раз в том, что он усилил комическое, присутствовавшее в пьесе Шиллера, снизил пафос трагедии, показав уязвимость зла, возможность преодолеть его власть. Увы, главные герои пьесы оказались слишком молоды и неопытны, чтобы выдержать противостояние.
Среди марионеток, пестро раскрашенных кукол на арене маленького немецкого княжества бьются, как птицы в клетке, два юных трепетных существа, чья «ослепленная гневом любовь - это все же не то, что деревянная кукла: она не повинуется проволоке».
Луиза Антонии Билл - отнюдь не бесцветная кисейная барышня, изначально смирившаяся с ролью жертвы, но растрепанная озорная девчушка, нежная, гордая, полная чувства собственного достоинства.
Фердинанд Сабина Тамбреа - высокий, тонкий, прямой, как натянутая струна, вспыльчивый, как порох, не знающий границ ни в своей любви, ни в своей ненависти.
Пьеса Шиллера - это еще и история «отцов и детей», и совершенно замечательны два отца - Мартин Зайферт в роли мягкого, робкого музыканта Миллера, с ласковой теплотой оберегающего единственную дочь, и Йоахим Нимц, играющий всесильного президента, азартного кукловода, получающего наслаждение не только от результата своих интриг, но от самого процесса их закручивания, даже когда объектом становится собственный сын.
Действие происходит в доме музыканта, и началом истории любви стало желание Фердинанда научиться играть на флейте, однако в спектакле не звучит ни единой ноты, музыке нет места в мире марионеток. Криво повис над сценой рояль, неуклюже-жалкий в своей беспомощности, неспособности подарить ни единого звука. Поверив в предательство возлюбленной, Фердинанд в бешенстве вдребезги расколотит скрипку, словно желая растоптать вместе с ней и свою поруганную честь, и обманутые чувства.
В финале нет шиллеровского примирения отца и сына фон Вальтеров, как нет и раскания президента и признания им своей вины. Спектакль заканчивается гибелью Фердинанда и Луизы. Круг прожекторов, висевший над сценой, поворачивается, встает вертикально, напоминая карусель, и прожекторы гаснут один за другим. Колесо жизни свершило свой круг, мир заполняет победившая темнота.
Фото Monika Rittershaus с сайта Berliner Ensemble