Дело Сухово-Кобылина
ДЕЛО СУХОВО-КОБЫЛИНА
120 лет тому назад, в марте 1903 года во Франции вблизи Ниццы умер известный российский драматург, писатель Александр Васильевич Сухово -Кобылин..
Сегодня его имя не на слуху, а пьесы редко ставятся на сценах театров.Но 150 лет тому всё было иначе.
Мне хочется рассказать его печальную историю, связанную с неким запутанным уголовным делом , в котором Сухово-Кобылина обвиняли- ни много, ни мало- в убийстве его содержанки , француженки Луизы Симон-Диманш.
Александр Васильевич родился в 1817 году в богатой дворянской семье в селе Воскресенское (Поповка) Подольского уезда Московской губернии (ныне - поселок Птичное, Троицкий административный округ города Москвы). Кроме него- в семье воспитывались еще три сестры и младший брат Иван.
Крещен 23 сентября 1817 года в церкви Харитоновской в Огородниках при восприемстве А. З. Дурасова, бабушки Е. П. Шепелевой, дяди А. А. Сухово-Кобылина и тетки С. И. Шепелевой.В 16 лет поступил в Московский университет и закончил его физико-математическое отделение..
В 40-х годах 19 столетия он предпринял поездку в Париж- который был в ту пору Меккой для золотой молодежи Российской империи..
Там он и познакомился с юной девицей Симон-Диманш..Начался роман, впоследствии продолжившийся в Москве, куда влюбленный Сухово-Кобылин выписал Луизу . Богач решил сделать из парижской гризетки московскую купчиху..
Но дела у новоиспеченной купчихи шли неважно. К тому ж , как на беду- Сухово- Кобылин влюбился без памяти в замужнюю даму- Надежду Ивановну Нарышкину( в девичестве-Кнорринг)..Роман был бурным и страстным.
Надежда Ивановна вечером осенью 1850 г. принимая у себя гостей , увидела , что на улице стоит женщина в богатой шубе и смотрит пристально в окна дворца..Надежде Ивановне была знакома эта женщина, она сразу узнала её. Это была Луиза Симон- Диманш..
Тогда Надежда Ивановна привлекла к окну за портьеру Сухово- Кобылина и стала целовать его , так, что с улицы это было прекрасно видно.. Сухово- Кобылин ни о чем не догадался.
А уже следующим утром недалеко от Ваганьковского кладбища, у дороги на Ходынское поле, обнаружили труп молодой женщины без верхнего платья. Горло неизвестной уродовала «поперечная, с рваными расшедшимися краями рана, длиною около трех вершков». Впоследствии в морге запротоколировали следы удушения на шее, переломы и раздробления нескольких ребер, а также обширные гематомы и ссадины по всему телу.
Снег в том году выпал рано, на нем были отчетливо видны следы одноконного возка, который, следуя из Москвы, свернул с дороги, развернулся у тела и поспешил обратно в город. Полицейские предположили, что неизвестная стала жертвой решившего поживиться лихого извозчика, но на ней остались бриллиантовые серьги, два «супира» с бриллиантами и золотое кольцо. К тому же, хотя платье и белье были залиты кровью, на снегу ее оказалось совсем немного. По всему выходило, что убийство произошло в другом месте, а труп просто выкинули из экипажа.
Двое крепостных Сухово-Кобылина опознали в пострадавшей «иностранку Луизу Ивановну», которой они были отряжены в услужение. По их словам, весь день 7 ноября барыня провела в разъездах. А вернувшись в девять вечера, вскоре вновь ушла, распорядившись не гасить в печи огонь, вероятно- рассчитывая ночевать в своей постели.
Обыск в квартире, которую Диманш занимала в доме Гудовича на углу Тверской и Брюсова переулка, разгадок не принес.. Той же ночью кучер Галактион Козьмин, дворовая женка Аграфена Кашкина и дворовая девка Пелагея Алексеева были арестованы. Позже к ним присоединился и повар Ефим Егоров, через которого Луиза в день исчезновения передавала Сухово-Кобылину записку с напоминанием об обещанных деньгах и просьбой о встрече. Но того не оказалось дома.
Это позволило следователям предположить, что в день исчезновения француженка могла отправиться к своему покровителю. Благо до его дома на Страстном бульваре - в 2006-м его снесли - всего четверть часа ходу. За Александром Васильевичем установили негласное наблюдение.
При этом все долгие семь лет, что продолжалось следствие, Александр Васильевич всячески отрицал их любовную связь, настаивая лишь на «дружбе и душевной привязанности». Возможно, баснословно богатый столбовой дворянин, потомок боярина Андрея Кобылы, от которого вели родословную Романовы, вел себя так из гордости. Однако и городская молва, и изъятые следствием документы свидетельствуют: роман, безусловно, был, и начался в Париже, а в Москве Диманш появилась уже на положении содержанки.
Он не пожалел для любовницы капитала в 60 тысяч рублей серебром, снял ей квартиру, подарил загородный особняк и даже открыл на имя Диманш торговлю винами в Охотном ряду и бакалеей на Неглинной. Будущий драматург никогда не появлялся с француженкой в свете, но у той хватило ума, чтобы стать для его родных «доброй и прекрасной женщиной». Мать будущего писателя Мария Ивановна - за взрывной и независимый характер в свете ее называли татаркой - пыталась через «невестку» влиять на сына и выписывала ей из Англии собачек любимой породы кинг-чарльз-спаниель.
По свидетельству Сухово-Кобылина, последний раз он виделся с Луизой 6 ноября, а вечер убийства провел в доме губернского секретаря Александра Нарышкина, чему было пятнадцать свидетелей. В том году все только и обсуждали, что бурный роман Александра Васильевича с Надеждой Ивановной Нарышкиной - «женщиной из лучшего московского общества и очень на виду».
Е. М. Феоктистов писал: «В это время в московском monde’e засияла новая звезда - Надежда Ивановна Нарышкина, урождённая Кноринг, которая многих положительно сводила с ума; поклонники этой женщины находили в ней прелесть, на мой же взгляд, она далеко не отличалась красотой: небольшого роста, рыжеватая, с неправильными чертами лица, она приковывала, главным образом, какою-то своеобразною грацией, остроумной болтовней, тою самоуверенностью и даже отвагой, которая свойственна так называемым „львицам“».
По словам Б. Чичерина, у Нарышкиной «лицо было некрасивое, и даже формы не отличались изяществом; она была вертлява и несколько претенциозна; но умна и жива, с блестящим светским разговором. По обычаю львиц, она принимала у себя дома, лежа на кушетке и выставляя изящно обутую ножку; на вечера всегда являлась последнею, в 12 часов ночи. Скоро, однако, её поприще кончилось трагедией»..
Надежда Ивановна тоже оказалась под подозрением, тем более что после гибели Луизы она не отходила от Александра Васильевича и даже самолично выбирала гроб для убиенной. Забегая вперед, в декабре 1850 г. следствие возьмет с нее подписку о невыезде, и Нарышкина тут же уедет в Париж, где в 1851 г. родит дочь от Александра Васильевича. Девочку назовут… Луизой. Разрешение ее признать Сухово-Кобылин получит лишь много лет спустя, от Александра III.
А еще в середине ноября у Александра Васильевича на Страстном бульваре были произведены обыски. Подозрительным показалось уже то, что за четыре дня до убийства он переехал из барского дома, где занимал целый этаж, в небольшой флигель, для жизни богатого вельможи явно не приспособленный. При его осмотре на стенах в сенях и в одной из комнат были обнаружены темные капли и потеки, похожие на кровавые. Медицина еще не могла отличать человеческую кровь от крови животного и органических красителей. Это случится лишь в конце века благодаря немецкому химику Паулю Уленхуту.
Сухова-Кобылина арестовали.
Предложенные им объяснения казались маловразумительными. Александр Васильевич говорил, что в сенях забивали птицу, и она, уже обезглавленная, забежала в комнату. Или кровь могли оставить пиявки, которые ставила дочерям ранее жившая во флигеле тетушка. Наконец, называл виновником камердинера Макара, у которого часто шла носом кровь. Догадки были столь абсурдными - обнаружено целых 33 пятна! - что в конце концов это признал и сам подозреваемый.
Спустя два дня произошло непредвиденное: в убийстве «купчихи Симон» признался Ефим Егоров. Других задержанных крепостных он назвал своими сообщниками.
По словам повара, он душил Луизу подушкой, а кучер бил утюгом. Затем горничные надели на француженку платье, и они с Козьминым вывезли ее за Пресненскую заставу, где на всякий случай прирезали. Мотивом же послужила излишняя жестокость барыни, которая была «нрава пылкого и нетерпеливого». Этому нашлось подтверждение: за десять месяцев до убийства одна из служанок жаловалась на Симон-Деманш из-за постоянных побоев. Та признала вину и выплатила пострадавшей десять рублей серебром компенсации.
Остальные арестованные слуги показания повара подтвердили. Просидев под арестом шесть дней, Сухово-Кобылин вышел на свободу с ореолом жертвы полицейского произвола и рассказами о том, с какой наглостью у него вымогали взятки чиновники.
В сентябре 1851-го Московский надворный суд приговорил четверых крепостных к десяткам ударов плетьми, многолетней каторге и ссылке. Казалось, дело закрыто. Но уже спустя два месяца осужденные от прежних показаний отказались, утверждая, что во время допросов были подвергнуты истязаниям - повара, например, подвешивали на крюк, кормили одной селедкой и не давали пить (майор, в этом повинный, пойдет на каторгу). Кроме того, приставы якобы подкупили крепостных от имени Александра Васильевича, обещавшего за признание свободу и крупные суммы денег.
Канитель закрутилась по новой. Дело дошло до Сената и министра юстиции Виктора Никитича Панина. В начале 1854-го в Петербурге создали еще одну следственную комиссию, вновь потянулись изматывающие допросы.
Комиссия доказала, что случись убийство так, как рассказали крепостные, сосед Диманш не мог не услышать ее криков и шума борьбы (не говоря о том, что француженка держала четырех комнатных собачек). Двор Гудовича на ночь запирали, ворота сторожил дежурный дворник, а чтобы выехать из Москвы, следовало миновать две заставы, которые караулили в общей сложности сорок солдат. Возок с телом не имел никаких шансов остаться незамеченным.
Расследование в отношении Сухово-Кобылина было признано неудовлетворительным, и весной его вновь взяли под караул и препроводили на гауптвахту в Тверскую часть. Там он и завершил задуманный еще во время первого ареста «плод тюремной тоски» - пьесу «Свадьба Кречинского», которая станет первой в его театральной трилогии. Премьера в Малом театре прошла еще до окончания следствия и с аншлагом.
Новых улик по делу получить не удалось, и, когда следствие окончательно забуксовало, Александр Васильевич был освобожден под поручительство матери. Дело вернули на пересмотр , но в Москве приговор не только не отменили, но даже ужесточили. Все тем же обвиняемым довесили плетей и добавили каторги. Почему московские судьи настолько упорствовали в своем решении, что пошли против столицы? Возможно, за этой самостоятельностью стоял генерал-губернатор Арсений Андреевич Закревский. Человек яркий, энергичный, классический русский самодур умел закусить удила. Не зря москвичи называли его Арсеник I и Чурбан-паша.
Только спустя семь лет после начала следствия, 25 октября 1857 года, все подозреваемые были оправданы, а дело закрыто. Заключительным аккордом стало известие, что документ с этим решением был утерян писцом - «в пьяном виде вместе с парою сапог».
Пережитое превратило Александра Васильевича из беспечного дворянина в мрачного обличителя отечественной действительности. Он отошел от света, жил преимущественно в Европе, а приезжая в Россию, уединялся в родовой Кобылинке. При этом до конца дней сохранил такую ненависть к бюрократии, что, по рассказам, иногда даже подкарауливал чиновников в тамошних лесах и спускал на них гончих собак.
Роман с Надеждой Ивановной завершился тем- что в Париже Нарышкина вышла замуж за писателя Александра Дюма -младшего, долго жила с ним, пока у неё не стали проявляться признаки душевной болезни..В 1895 году она умерла , в доме своей дочери на авеню Ньель и была похоронена в Нёйи-сюр-Сен рядом со свекровью.
Сухово-Кобылин вступал в брак дважды- но неудачно..
Первая жена, француженка Мари де Буглон из старинного французского рода, венчание с ней состоялось в августе 1859 года в Париже; весной 1860 года заболела туберкулёзом, скончалась 26 октября 1860 года по дороге во Францию на ямской станции в Вилькомире; похоронена во Франции..То есть- была женой всего лишь чуть больше года..
Вторая жена: англичанка Эмилия Смит, венчание состоялось в 1867 году; в середине января 1868 года, находясь в России, простудилась и 27 января скончалась; похоронена рядом с Луизой Симон-Деманш.
Как символично, не правда ли???Как будто какое-то проклятие лежало на нем, как будто кто-то наверху не желал семейного счастья для этого человека..
Сухово-Кобылин не только написал театральную трилогию - за «Свадьбой Кречинского» последовали пьесы «Дело» и «Смерть Тарелкина» - но и стал самым большим долгожителем среди русских литераторов. Он скончался недалеко от Ниццы, на своей вилле Ma Maisonette, 85 лет от роду.