Утопический сталинизм и пролетарский хилиазм
«Чепурный с затяжкой понюхал табаку и продолжительно ощущал его вкус. Теперь ему стало хорошо: класс остаточной сволочи будет выведен за черту уезда, а в Чевенгуре наступит коммунизм, потому что больше нечему быть. Чепурный взял в руки сочинение Карла Маркса и с уважением перетрогал густо напечатанные страницы: писал-писал человек, сожалел Чепурный, а мы все сделали, а потом прочитали - лучше бы и не писал! Чтобы не напрасно книга была прочитана, Чепурный оставил на ней письменный след поперек заглавия: «Исполнено в Чевенгуре вплоть до эвакуации класса остаточной сволочи. Про этих не нашлось у Маркса головы для сочинения, а опасность от них неизбежна впереди. Но мы дали свои меры». Затем Чепурный бережно положил книгу на подоконник, с удовлетворением чувствуя ее прошедшее дело».
Заметил сейчас несомненное сходство анархизма и левых сталинистов, помешанных на скорейшем уничтожении ТДО, прибыли и всей вот этой мерзости. Сходство не между собой, а по отношению к марксизму (научному соц-му), сходство в отличии от него, а именно: конечный пункт развития заявляется как первичный, немедленное программное и принципиальное требование.
У анархистов: сначала уничтожение гос-ва (в марксизме - процесс отмирания) при равнодушии к ТДО.
У левых сталинистов: уничтожении ТДО при полнейшем (даже демонстративном) равнодушии к отмиранию гос-ва.
Такое сочетание (присутствие гос-ва при отсутствии ТДО) несомненная антимарксистская ересь, не что иное как коммунистический утопизм. Всё это заложено самим Сталиным (выражавшем объективно существовавшее еще с военного ком-ма массовое утопическое настроение) как практически (с коллективизации), так и теоретически.
Самое забавное и грустное в этом - апломб, с которым эти утописты выступают (изрыгая проклятия несносным рыночникам, несомненно погубившим соц-м), указывая именно на собственную принципиальность с требованием реализации конечного пункта. При этом не только забываются все прочие необходимые условия, но за счет этих условий только и предполагается достижение сего тысячелетнего царства - разумеется, гос-во и должно уничтожать то, что будет объективно прорастать, раз за разом, снова и снова, во веки веков вечное гос-во.
Источник этих настроений понятен - всё тот же христианский хилиазм, несчастное сознание, порожденное несчастным личным состоянием в жестоком мире эксплуатации и неравенства - пусть же сгинет несправедливость! (понимают под этим всякое имущественное неравенство).
Да, рынок погубил утопическую конструкцию, реализованную в СССР. Но за лекарствами от этой напасти вам не к Марксу, а к Пол Поту.
Наведено на размышления этим - https://alex-dragon.livejournal.com/533496.html?thread=4958968#t4958968
см. также https://evgeniy-kond.livejournal.com/62151.html
~~~~
АПД
ЭНГЕЛЬС -Э. БЕРНШТЕЙНУ
12 марта 1881 г.
... Это чисто корыстная, манчестерски-буржуазная фальсификация - называть «социализмом» всякое вмешательство государства в свободную конкуренцию: покровительственные пошлины, гильдии, табачную монополию, огосударствление отдельных отраслей промышленности, прусский государственный банк, королевский фарфоровый завод. Мы должны подвергать это критике, а не принимать на веру. Если же мы сделаем последнее и построим на этом теоретическую систему, то она рухнет вместе со своими предпосылками, рухнет при простом доказательстве, что этот мнимый социализм является всего лишь феодальной реакцией, с одной стороны, и предлогом для выкачивания денег-с другой, а его косвенная цель - превратить возможно большее число пролетариев в зависимых от государства чиновников, пенсионеров и организовать наряду с дисциплинированной армией солдат и чиновников такую же армию рабочих. Принудительные выборы под наблюдением назначенного государством начальства вместо фабричных надсмотрщиков - хорош социализм! Но к этому непременно придешь, если поверишь буржуазии в том, чему она сама не -верит, а только прикидывается, что верит: будто государство - это социализм!
Всё это к тому же подозрительно напоминает государственный соц-м Робертуса:
Послушаем, как Родбертус более детально разъясняет свое положение, что несмотря на упразднение частных предпринимателей, капитал не перестает существовать: «Покажем распределение национального дохода и способ, каким возмещается капитал в таком строе, где нет частной собственности, приносящей ренту, а блага составляют частную собственность лишь тогда, когда они становятся доходом.
Для этого нужно представить себе разделение труда и соответственное ему установление национального капитала, исходя из современной действительности. Только на место нашего частного предпринимателя поставим в каждом хозяйстве чиновника, назначаемого обществом; представим себе далее, что, имеющаяся в каждом современном хозяйстве, часть национального капитала составляет собственность общества, а не предпринимателя» («К пониманию наших экономических отношений»).
В предполагаемом строе «только рабочие имеют право на участие в национальном доходе, ибо, так как земля и капитал принадлежат государству, никто ничего не может получить в силу одного своего владения... Каждый получает столько дохода, сколько он внес труда в создание национального продукта».
182
Между тем, как в современном строе «собственники земли и капиталисты отдают рабочим в виде заработной платы удостоверение только на часть продукта, а значит право на меньшее количество труда, чем то, которое капиталистам доставлено», - в предполагаемом строе «государство выдает рабочим удостоверение во всем доставленном ими обществу количестве труда, а значит, оно дает им право на весь их продукт».
...
В «4-ом социальном письме», на стр. 86, говорится об этом же вопросе следующее: «На ту часть национального продукта, которая подлежит распределению в виде дохода, имеет право не только рабочий, шлифующий, напр., беспрестанно кончик иголки, но и всякий, кто занимается научными или художественными работами, кто исполняет постоянные или меняющиеся общественные функции, называемые в настоящее время должностью. Ибо в общем разделении труда последний является таким же сотрудником, как и первый; и если производители материальных благ пользуются произведениями ученых и художников, - и потому ведь только они и в состоянии заниматься исключительно производством материальных благ - то и ученые и художники могут взять на себя исключительно создавание умственных и художественных сокровищ только потому, что они пользуются предметами потребления, которые создаются другими. К потреблению всего призваны все, но производство предметов потребления, труд остается специальностью».
О великом счастье шлифовальщика содействовать, благодаря своей специализации раба, развитию наук и искусств, о великой для него чести участвовать, благодаря той же специализации, в трогательном сотрудничестве с учеными и художниками, обо всем этом экономист, признающий «обобществление», говорит с такою же грубою откровенностью и нахальством, как классики, считавшие вечным капиталистический строй. Вот как истинная социалистическая наука должна толковать соц.-д.-ое учение о том, что «знание - рабочая сила». Обладатели этой рабочей силы, ученые, доставляющие шлифовальщику столько счастья и наслаждения произведениями наук и искусств, вместе с тем его сотрудники, товарищи в разделении труда.
...
Если на развитых Родбертусом принципах, которые в сущности являются «строго научным» выводом из Эрфуртской программы, построить схему коммунистического общества, то получится следующая картина: «Этот строй совсем не необходимо должен быть коммунистическим до такой степени, чтобы вообще он исключал всякую собственность. Собственность исключается совершенно лишь в том случае, если при разделении национального дохода общественный распределительный принцип зависит исключительно от одной общественной воли, руководимой только соображениями целесообразности». Индивидуальная собственность, напротив, существует, если распределительный принцип «независим от такой одной общественной воли», а «напротив, проистекает из некоторого правового принципа, т. е. из принципа, связанного с соучастием воли индивидуума. В первом случае необходим коммунистический "распределитель", все равно, представляется ли он в виде С. Симонистского папы, диктатора рабочих, или в виде общественной директории; во втором случае его не нужно. А именно, можно представить коммунизм во владении землею и капиталом нации, без коммунизма по отношению к распределению. В таком случае упраздняется лишь собственность, приносящая ренту, а не собственность вообще.
Напротив, она тогда именно сводится к своему принципу, к труду, и состоит в индивидуальной собственности рабочего на всю стоимость его продукта». (IV Соц. письмо, стр. 115, 116).
А. Вольский. Умственный рабочий
~~~~~~
Страдания, которые перенесла наша партия и которые она все еще вынуждена переносить, время, проведенное нами в подполье, породили в наших рядах представления о связи научного социализма со своеобразной мистикой жертвоприношения и предначертания. Мы стали своего рода церковью со своими мучениками и пророками. Многие годы Москва была нашим Римом, где начинали сбываться наши мечты. Мы говорили о Великой Октябрьской социалистической революции, как будто она была нашим рождеством. Это было наше детство. Сегодня мы стали взрослыми.
Сантьяго Каррильо