Невский проспект. Городские этюды
18 октября
Александринский театр
в рамках домашней программы фестиваля "Балтийский дом"
По названию ожидаешь, что представление будет выстроено по Гоголю. Ан нет: это спектакль про современный Невский проспект. Гоголь и Пушкин присутствуют, но это просто трансформирующиеся символы самой знаменитой улицы в России. Современный Невский тоже трансформирован и весьма условен. Во-первых, постоянно ощущается, что постановщик - не петербуржец: он выясняет какие-то свои отношения с великим городом, в котором петербуржец просто живет. Во-вторых, герои спектакля очень напоминают не реальный Невский - а он рядом, только выйди и насладись зазывалами у Гостиного двора, знаменитой местной бомжихой у метро Гостиный двор, обличающей всех и вся; наглой "поэтессой" в метро Гостиный двор, агрессивно втюхивающей свои книженции вежливым провинциалам; певицей с красивым голосом, поющей вечерами в метро собственные тексты религиозного содержания; Катькиным садиком, посетителями Публички - остатками петербургской интеллигенции, ненужной роскошью Елисеевского магазина, скульптурой Малой Садовой и ее молодежной жизнью, кино и спортом на Манежной площади и т.д. Герои же спектакля напоминают новости официального канала, в которых городская жизнь сама на себя не похожа. А еще больше - стандартные представления о Петербурге среднестатистического москвича. Согласно им, Петербург наполнен восторженными рифмоплетами (по моим представлениям, в Москве их много больше), полусумасшедшими интеллигентными дамами, разговаривающими диалектным голосом Лии Ахеджаковой, узбеками, чиновниками от культуры, проститутками и "ментами". Живой жизни в спектакле нет, и совсем не помогает матерщина, внесенная в текст для оживления. Нет в спектакле и петербургского текста: поставь такой спектакль в Пензе или Воронеже (Пушкина с Гоголем меняем соответственно на Лермонтова и Мандельштама с Платоновым), весь текст можно оставить, как есть.
Смотреть спектакль, впрочем, совсем не скучно. У армии постановщиков (согласно программке, их одиннадцать), в принципе, получился карнавал, местами чуть-чуть смешно, местами чуть-чуть лирично (лучше всех рассказывает о блокаде и репрессиях Николай Мартон, произнося, впрочем, довольно блеклый текст, но вкладывая в него сильное переживание - особенно в сравнении с Виталием Коваленко, повествующим от имени "мента", как он влюбился в узбечку; тут с самого начала хочется крикнуть "Не верю"), местами чуть-чуть актуально (узбек, делающий лучший в Питере плов, начинает произносить монолог Хлестакова), хотя интереснее всего в спектакле свои внутритеатральные приколы: из Лысенкова сделали невероятного полусумасшедшего урода, но как бы душу Петербурга, Паршина запихнули в водолазный костюм (сдается, Паршин участвует в спектакле только по видео); из девушек сделали отменных проституток. Такой большой капустник-корпоратив. Но нам, зрителям, живущим вне театральной тусовки, это все по барабану. Особенно если билет стоит 2000 рублей.
Карнавальной установке спектакля соответствует и перестроенное театральное пространство. Зрители сидят на местах за креслами и на сцене, актеры играют на настиле, закрывающем партер. Ярусы и царская ложа завешены белыми лоскутами, игра продолжается и в царской ложе, и на ярусах, и среди зрительских мест. Вот эта перестройка театрального пространства Александринки, которой постоянно занят Фокин (не хватает у него духу для реализации программы Владимира Сорокина: сделать из театрального зала канализационный отстойник, но намек на это есть: с верхних ярусов в партер спускаются гофрированные трубы, использующиеся в спектакле всего один раз), наводит на глобальные мысли: зачем, собственно, с какой-то постылой настырностью руководителями академических театров назначают режиссеров-новаторов. Сначала Фокина в Александринский, теперь Могучего спустили в БДТ? Почему бы им не работать на экспериментальных площадках, трансформирующихся, как нужно, под каждый новый спектакль? Смотрели мы в Александринке Комеди Франсез, вполне традиционно там все, с использованием обычного театрального зала. И даже в Берлинер ансамбль сценическое пространство используется вполне традиционно. Жалко как-то русскую Комеди Франсез, когда с ней так неуважительно обращаются. Слишком не ценим мы - как всегда, впрочем - свои богатые традиции.
Александринский театр
в рамках домашней программы фестиваля "Балтийский дом"
По названию ожидаешь, что представление будет выстроено по Гоголю. Ан нет: это спектакль про современный Невский проспект. Гоголь и Пушкин присутствуют, но это просто трансформирующиеся символы самой знаменитой улицы в России. Современный Невский тоже трансформирован и весьма условен. Во-первых, постоянно ощущается, что постановщик - не петербуржец: он выясняет какие-то свои отношения с великим городом, в котором петербуржец просто живет. Во-вторых, герои спектакля очень напоминают не реальный Невский - а он рядом, только выйди и насладись зазывалами у Гостиного двора, знаменитой местной бомжихой у метро Гостиный двор, обличающей всех и вся; наглой "поэтессой" в метро Гостиный двор, агрессивно втюхивающей свои книженции вежливым провинциалам; певицей с красивым голосом, поющей вечерами в метро собственные тексты религиозного содержания; Катькиным садиком, посетителями Публички - остатками петербургской интеллигенции, ненужной роскошью Елисеевского магазина, скульптурой Малой Садовой и ее молодежной жизнью, кино и спортом на Манежной площади и т.д. Герои же спектакля напоминают новости официального канала, в которых городская жизнь сама на себя не похожа. А еще больше - стандартные представления о Петербурге среднестатистического москвича. Согласно им, Петербург наполнен восторженными рифмоплетами (по моим представлениям, в Москве их много больше), полусумасшедшими интеллигентными дамами, разговаривающими диалектным голосом Лии Ахеджаковой, узбеками, чиновниками от культуры, проститутками и "ментами". Живой жизни в спектакле нет, и совсем не помогает матерщина, внесенная в текст для оживления. Нет в спектакле и петербургского текста: поставь такой спектакль в Пензе или Воронеже (Пушкина с Гоголем меняем соответственно на Лермонтова и Мандельштама с Платоновым), весь текст можно оставить, как есть.
Смотреть спектакль, впрочем, совсем не скучно. У армии постановщиков (согласно программке, их одиннадцать), в принципе, получился карнавал, местами чуть-чуть смешно, местами чуть-чуть лирично (лучше всех рассказывает о блокаде и репрессиях Николай Мартон, произнося, впрочем, довольно блеклый текст, но вкладывая в него сильное переживание - особенно в сравнении с Виталием Коваленко, повествующим от имени "мента", как он влюбился в узбечку; тут с самого начала хочется крикнуть "Не верю"), местами чуть-чуть актуально (узбек, делающий лучший в Питере плов, начинает произносить монолог Хлестакова), хотя интереснее всего в спектакле свои внутритеатральные приколы: из Лысенкова сделали невероятного полусумасшедшего урода, но как бы душу Петербурга, Паршина запихнули в водолазный костюм (сдается, Паршин участвует в спектакле только по видео); из девушек сделали отменных проституток. Такой большой капустник-корпоратив. Но нам, зрителям, живущим вне театральной тусовки, это все по барабану. Особенно если билет стоит 2000 рублей.
Карнавальной установке спектакля соответствует и перестроенное театральное пространство. Зрители сидят на местах за креслами и на сцене, актеры играют на настиле, закрывающем партер. Ярусы и царская ложа завешены белыми лоскутами, игра продолжается и в царской ложе, и на ярусах, и среди зрительских мест. Вот эта перестройка театрального пространства Александринки, которой постоянно занят Фокин (не хватает у него духу для реализации программы Владимира Сорокина: сделать из театрального зала канализационный отстойник, но намек на это есть: с верхних ярусов в партер спускаются гофрированные трубы, использующиеся в спектакле всего один раз), наводит на глобальные мысли: зачем, собственно, с какой-то постылой настырностью руководителями академических театров назначают режиссеров-новаторов. Сначала Фокина в Александринский, теперь Могучего спустили в БДТ? Почему бы им не работать на экспериментальных площадках, трансформирующихся, как нужно, под каждый новый спектакль? Смотрели мы в Александринке Комеди Франсез, вполне традиционно там все, с использованием обычного театрального зала. И даже в Берлинер ансамбль сценическое пространство используется вполне традиционно. Жалко как-то русскую Комеди Франсез, когда с ней так неуважительно обращаются. Слишком не ценим мы - как всегда, впрочем - свои богатые традиции.