Супер-Тоска
17 июля
Ковент-Гарден
Тоска - Анжела Георгиу
Каварадосси - Йонас Кауфман
Скарпия - Брин Терфель
На следующий день Паппано продемонстрировал, что он умеет быть совершенно другим. «Тоска», писавшаяся одновременно для телевидения и для радио (последний спектакль в серии и последний спектакль сезона; дальше только гастроли Мариинского балета, на которые я, естественно, ни ногой) была мощной, громкой и даже, я бы сказал, трагически-страшной. Вся лирика, которой в этой опере много, превратилась под палочкой маэстро в эпос о судьбе (чаще же «Тоску» играют по принципу «Если бы бабы в моей работе не нужны были…»). Певцов маэстро подобрал согласно своему плану - громких и мощных. Мелкие огрехи вокала, которые были у всех трех, в этом замысле не идут во внимание - точно так же, как и небольшая аккуратная грязь в оркестре на форте, неожиданная у такого дирижера. Скорее наоборот, неаккуратность эта есть высший шик - точно так же, как у английских денди (согласно литературе) одежда с иглочки считалась не светской и провинциальной. Высшим шиком была какая-нибудь небрежность, едва заметная для глаз. Вот именно так и повел «Тоску» Паппано.
Я, кстати, не первый раз слушаю у него «Тоску». Так вот, с другими артистами он играет иначе, хотя «Тоска» для него, по-видимому, всегда «громкая» опера, судя по тому, что в прошлый раз (года четыре назад) Тоску пела Урмана - совершенно в этой партии не запомнившаяся.
До начала мне казалось, что Георгиу, Кауфман и Терфель - артисты совершенно не для «Тоски». Тем интереснее было посмотреть, как поведет роль каждый и как все трое станут взаимодействовать. Кауфман начал сильно, однако тенор у него не итальянский, и это как-то раздражало. Тембр с хрипотцой, верхние ноты вытягиваются с силой - намного менее известные певцы поют каварадосистей. Впрочем, после арии раздражение как-то прошло, а в дуэте с Тоской тембр стал компенсироваться актерской игрой: соответственно «громкому» замыслу, Каварадосси и Тоска показывали такую страсть, что статуя Мадонны краснела. Георгиу с потрясающей красоты голосом поет, как известно, всегда неаккуратно, съедая часть нот и компенсируя харизмой и мощью на нотах несъеденных. С такой манерой пения рвать страсти - самая лучшая стратегия. Впрочем, сегодня вечером, в отличие от питерского концерта, все выпевалось на совесть - под запись; дуэт первого акта был очень хорош. Брин Терфель поначалу показался злодеем из вагнеровской оперы: настолько отвратителен, нагл и резок был у него Скарпия. Если помощник делал что-то не так, он сразу подступал с ножом к горлу, причем верилось - сейчас зарежет за недобросовестное выполнение полицейских обязанностей. В финале первого акта с такой же страстной резкостью («ндраву моему не препятствуй») разговаривал он с Господом. Вокал был тоже резкий и неитальянский.
Во втором акте все стало на свои места, замысел прояснился. Второй акт был одним из самых потрясающих оперных спектаклей, которые я когда-либо видел. Терфель играл, как выдающийся драматический артист, не выходя из роли даже во время овации после арии Тоски (когда аплодисменты кончились, он тоже демонстративно ей поаплодировал, вызвав громкую улыбку зала). Играл он человека без удержу, любящего все проявления жизни, в том числе вино и женщин, которого абсолютная власть лишила способности останавливаться в своих желаниях. Выпевал он все, но по-своему, совсем не так, как обычно поют Скарпию. От этого опера Пуччини казалась незнакомой, только что написанной. Каждый раз я с интересом ожидал, что будет дальше. Георгиу потрясающе играла отчаяние (в арии), ненависть (во время убийства) и недоумение (после того, как убийство совершилось). У Гулегиной, если помните, тоже играющей итальянскую страсть, фраза про «tuta Roma» звучит исключительным презрением. У Георгиу интонация потрясающая - непонятно какая: человека, находящегося в трансе. И подсвечники со свечами (она ведь очень набожная, Тоска) она ставит в трансе. Полагаю, что в дуэте с Терфелем Георгиу превзошла себя: известно, что в ансамбле с большим артистом средний артист играет здорово. И только Кауфман прозвучал ложкой дегтя. «Victoria!» была такая длинная и громкая (ну очень длинная, как когда-то ноты у Козловского) - то ли покрасоваться, то ли компенсировать нечетко взятый верх - что в перерыве, полагаю, его попросили петь потише. Третий акт он начал так тихо, что показался минуты на две лирическим тенором.
Третий акт был много проще, чем второй. Впрочем, арию Кауфман спел очень хорошо - резко, как любит Паппано, с середины, началом новой фразы добавив мощи. Показательно, что оркестр потрясающе красиво прозвучал в проигрыше. Тенор тенором, но качественную оперу делает оркестр. Георгиу тоже звучала хорошо, хотя однажды ансамбль сорвался: как и в первом акте, взятая вместе с Кауфманом высокая нота прозвучала плохо: за хрипотцой тенора совершенно пропадает красивый тембр дивы - как корова языком. Актерская игра в третьем акте была совершенно по стандарту: видимо, Кауфман не вдохновляет так, как Терфель. Но в целом - это выдающаяся оперная продукция. Одно из очень сильных оперных впечатлений в моей жизни. Сопоставимое с детским оперным счастьем от Богачевой, Лейферкуса, молодого Марусина, Чернова, Новиковой, Шевченко и т.д. Как сказал недавно один мой немузыкальный знакомый, опера - штука энергетическая. Привыкая, мы перестаем это замечать. А вот на таких спектаклях учимся воспринимать оперное чудо заново. Жаль только, что редко случаются чудеса.
Завершаю театральный сезон на мажорной ноте. После «Лючии» с Дессей думалось, что окончание сезона будет много скучнее. Ан нет - вот только в Лондон пришлось прокатиться…
Ковент-Гарден
Тоска - Анжела Георгиу
Каварадосси - Йонас Кауфман
Скарпия - Брин Терфель
На следующий день Паппано продемонстрировал, что он умеет быть совершенно другим. «Тоска», писавшаяся одновременно для телевидения и для радио (последний спектакль в серии и последний спектакль сезона; дальше только гастроли Мариинского балета, на которые я, естественно, ни ногой) была мощной, громкой и даже, я бы сказал, трагически-страшной. Вся лирика, которой в этой опере много, превратилась под палочкой маэстро в эпос о судьбе (чаще же «Тоску» играют по принципу «Если бы бабы в моей работе не нужны были…»). Певцов маэстро подобрал согласно своему плану - громких и мощных. Мелкие огрехи вокала, которые были у всех трех, в этом замысле не идут во внимание - точно так же, как и небольшая аккуратная грязь в оркестре на форте, неожиданная у такого дирижера. Скорее наоборот, неаккуратность эта есть высший шик - точно так же, как у английских денди (согласно литературе) одежда с иглочки считалась не светской и провинциальной. Высшим шиком была какая-нибудь небрежность, едва заметная для глаз. Вот именно так и повел «Тоску» Паппано.
Я, кстати, не первый раз слушаю у него «Тоску». Так вот, с другими артистами он играет иначе, хотя «Тоска» для него, по-видимому, всегда «громкая» опера, судя по тому, что в прошлый раз (года четыре назад) Тоску пела Урмана - совершенно в этой партии не запомнившаяся.
До начала мне казалось, что Георгиу, Кауфман и Терфель - артисты совершенно не для «Тоски». Тем интереснее было посмотреть, как поведет роль каждый и как все трое станут взаимодействовать. Кауфман начал сильно, однако тенор у него не итальянский, и это как-то раздражало. Тембр с хрипотцой, верхние ноты вытягиваются с силой - намного менее известные певцы поют каварадосистей. Впрочем, после арии раздражение как-то прошло, а в дуэте с Тоской тембр стал компенсироваться актерской игрой: соответственно «громкому» замыслу, Каварадосси и Тоска показывали такую страсть, что статуя Мадонны краснела. Георгиу с потрясающей красоты голосом поет, как известно, всегда неаккуратно, съедая часть нот и компенсируя харизмой и мощью на нотах несъеденных. С такой манерой пения рвать страсти - самая лучшая стратегия. Впрочем, сегодня вечером, в отличие от питерского концерта, все выпевалось на совесть - под запись; дуэт первого акта был очень хорош. Брин Терфель поначалу показался злодеем из вагнеровской оперы: настолько отвратителен, нагл и резок был у него Скарпия. Если помощник делал что-то не так, он сразу подступал с ножом к горлу, причем верилось - сейчас зарежет за недобросовестное выполнение полицейских обязанностей. В финале первого акта с такой же страстной резкостью («ндраву моему не препятствуй») разговаривал он с Господом. Вокал был тоже резкий и неитальянский.
Во втором акте все стало на свои места, замысел прояснился. Второй акт был одним из самых потрясающих оперных спектаклей, которые я когда-либо видел. Терфель играл, как выдающийся драматический артист, не выходя из роли даже во время овации после арии Тоски (когда аплодисменты кончились, он тоже демонстративно ей поаплодировал, вызвав громкую улыбку зала). Играл он человека без удержу, любящего все проявления жизни, в том числе вино и женщин, которого абсолютная власть лишила способности останавливаться в своих желаниях. Выпевал он все, но по-своему, совсем не так, как обычно поют Скарпию. От этого опера Пуччини казалась незнакомой, только что написанной. Каждый раз я с интересом ожидал, что будет дальше. Георгиу потрясающе играла отчаяние (в арии), ненависть (во время убийства) и недоумение (после того, как убийство совершилось). У Гулегиной, если помните, тоже играющей итальянскую страсть, фраза про «tuta Roma» звучит исключительным презрением. У Георгиу интонация потрясающая - непонятно какая: человека, находящегося в трансе. И подсвечники со свечами (она ведь очень набожная, Тоска) она ставит в трансе. Полагаю, что в дуэте с Терфелем Георгиу превзошла себя: известно, что в ансамбле с большим артистом средний артист играет здорово. И только Кауфман прозвучал ложкой дегтя. «Victoria!» была такая длинная и громкая (ну очень длинная, как когда-то ноты у Козловского) - то ли покрасоваться, то ли компенсировать нечетко взятый верх - что в перерыве, полагаю, его попросили петь потише. Третий акт он начал так тихо, что показался минуты на две лирическим тенором.
Третий акт был много проще, чем второй. Впрочем, арию Кауфман спел очень хорошо - резко, как любит Паппано, с середины, началом новой фразы добавив мощи. Показательно, что оркестр потрясающе красиво прозвучал в проигрыше. Тенор тенором, но качественную оперу делает оркестр. Георгиу тоже звучала хорошо, хотя однажды ансамбль сорвался: как и в первом акте, взятая вместе с Кауфманом высокая нота прозвучала плохо: за хрипотцой тенора совершенно пропадает красивый тембр дивы - как корова языком. Актерская игра в третьем акте была совершенно по стандарту: видимо, Кауфман не вдохновляет так, как Терфель. Но в целом - это выдающаяся оперная продукция. Одно из очень сильных оперных впечатлений в моей жизни. Сопоставимое с детским оперным счастьем от Богачевой, Лейферкуса, молодого Марусина, Чернова, Новиковой, Шевченко и т.д. Как сказал недавно один мой немузыкальный знакомый, опера - штука энергетическая. Привыкая, мы перестаем это замечать. А вот на таких спектаклях учимся воспринимать оперное чудо заново. Жаль только, что редко случаются чудеса.
Завершаю театральный сезон на мажорной ноте. После «Лючии» с Дессей думалось, что окончание сезона будет много скучнее. Ан нет - вот только в Лондон пришлось прокатиться…