Счастье Андрея Могучего
26 марта
Александринский театр
Премьера
Уж не знаю, для чего понадобилось режиссеру за несколько дней до премьеры переименовывать спектакль. PR ход, полагаю. То все значилась на афишах "Синяя птица" - и вдруг другое название. На мой взгляд, намного менее удачное.
Валерий Фокин, похоже, сильно увлек главного скандального режиссера девяностых рассказами о Мейерхольде. Если в "Приюте комедианта" Могучий скандалил как бог на душу положит, по-домашнему, вне стиля и традиции, то теперь скандал введен в благородные культурологические рамки - и намного лучше финансируется. На сцене творится такое мейерхольдовское безумие. Сначала все артисты ходят в утрированных цирковых нарядах - которые потихоньку снимают во время действия, неудобно. Цирковые трюки показывают кошка и собаки в сцене ловли птицы. Говорят тонкими ломаными голосами, как клоуны, - потом начинают говорить проще, даже лиризм иногда прорывается. Декорации выстроены в виде сложных движущихся механических конструкций, есть и высоко уводящая лестница - тоже привет Мейерхольду. Спектакль идет с живой музыкой, с пением. Декламация (которую несколько раз дословно повторяют души вещей) сплетается с разговорными фразами основных героев. В текст (тексты? - ибо к "Синей птице" добавлена еще и пьеса "Слепые". Правда, не текстом, а визуально - как решение внешнего вида "душ вещей") Метерлинка введены шутки и трюки, которые могли родиться по ходу репетиций. Например, собака, открывающая дверь и стыдящая при этом детей: "Докатились! У вас собаки двери открывают!" И т.д.
Надо сказать, мейерхольдовщина у Могучего вышла много интереснее и органичнее, чем обычная мейерхольдовщина Фокина. Наверное, дело в детскости, которой пропитан спектакль. Особенно удачна детскость в решении мира мертвых: вредные и добрые старухи ездят на каких-то колясках, им присвоены какие-то увеличенные конечности (отдаленно напоминающие мотив "костяная нога"), кормят их жаренными клопами или чем-то в зеленом гное. В самый патетический момент сверху на цепях падает гроб, он разваливается, открывая внутригробовую надпись "Она улетела" - это об умершей бабушке. Впрочем, все это не столько деткость, сколько воспоминание взрослых о детстве, о том, как тогда воспринимали смерть - что в рамках "Синей птицы" смотрится удачно.
Удачны и введения в ткань спектакля других рождественских "вечных сюжетов" - "Щелкунчика", к примеру. От темы папы-дровосека - переход к деревянным фигурам и деревянным головам, которые надевают герои. Разговаривают деревянными головами, двигая рукой нижнюю челюсть. "Щелкунчик" очевиден.
Кроме того, спектакль динамичен, развивается. Сильно прибавляет от действия к действию. В третьем действии Митиль отправляется к Царице ночи в какой-то вазе, летящей как космический корабль, и оказывается в черном пространстве. Здесь на смену трагикомизму по поводу смерти приходит лиризм на тему рождения и семейной любви. Сыграно и поставлено сильно, пробирает. Рядом - приколы на тему конвейера рождаемости, решенные в духе Дали.
Только вот финал приторный. В оригинальном тексте Метерлинке все куда интереснее: синяя птица снова улетает.
В плане игровом забавно разделены старая труппа театра и труппа молодая. Старички декламируют из партера и оркестровой ямы (в состав команды включили аж Рудольфа Кульдта и Владимира Лисецкого, фигуры из моего детства. Туда же отправили героя спектакля об Иванах Виктора Смирнова). Молодые, к которым причислили Паршина и Николая Мартона, играли на сцене. Соединял две группы еще один никакой артист моего детства - Семен Сытник, в роли Времени. Молодые заметно выделялись. Впрочем, все они были одноплановы и играли свои обычные амплуа. Что гнусавящая Янина Лакоба в роли Митиль, что Павел Юринов в роли Тильтиля - рассудительного, но пугливого, что Шимко и Коваленко в роли прикалывающихся собак, что Мария Луговая в роли злой кошки. Разве что из Мартона ближе к третьему действию получился очень неплохой дедушка, нежный даже.
Вот здесь коренное отличие всей мейерхольдовщины от Мейерхольда. Могучему артист не нужен, артист у Могучего плоский, навроде декорации. Если мы вспомним великих артистов, открытых Мейерхольдом на сцене ГосТИМа, получится длинный список.
Больше всего удивило меня, что спектакль адресован детям, начиная с 9 лет. Это, простите, спектакль для взрослых, желающих заглянуть обратно в свое детство. Возможно, старший школьный возраст и воспримет это шоу как-нибудь по-своему, в плане прикола. Но ребенок, думается, ничего не поймет. Хотя - надо спросить детей.