"Баня" Маяковского в Александринском театре - очень своевременная пьеса
19 февраля
Новая сцена Александринского театра
Премьера (третий спектакль; первый - 25 января)
Главный режиссер Александринки Николай Рощин поставил на Новой сцене последнюю пьесу Маяковского. Казалось бы, нет ничего менее актуального: из двух пьес Маяковского про светлое будущее "Клоп" еще более-менее прикольный, а вот "Баня", пропитанная личной ненавистью поэта к советской бюрократии, но слишком осторожная для того, чтобы стать настоящей сатирой а ля Щедрин, скучна и банальна. Отправляясь в театр, думал, что покажут нам не столько Маяковского, сколько режиссерские мысли по поводу Маяковского.
Но ошибся. Рощин доказывает нам, что "Баня" - не творческая неудача главного советского поэта, а интересная и актуальная пьеса. Играется весь текст Маяковского, полностью, практически без купюр. При этом тема машины времени и светлого будущего уходит на второй план, а на первом оказываются нынешние чинуши, требующие согласовывать и увязывать любой вопрос. Рощин тонко и умно расширяет третье действие комедии (в котором Победоносиков и прочие бюрократы оказываются зрителями, оценивающими сюжет и само представление) до обрамляющей конструкции всего спектакля: перед началом прямо с улицы заходит большая комиссия, рассаживается в первом ряду, пытается выгнать из зала зрителей. Затем председатель комиссии Победоносиков и все ее члены окажутся вплетенными в действие. Но в середине пьесы (то самое третье действие) и в конце вновь предстают в качестве надутых и необразованных чиновников Министерства (кому же еще руководить театральной культурой?), от которых зависит, выпустят спектакль на сцену или нет. Пожалуй, ничего актуальнее придумать невозможно.
Все, что касается бюрократии и чиновничьего словоблудия, передано замечательно и ярко. Очень хорош длинный стол в кабинете Победоносикова, вокруг которого проложены рельсы, а по рельсам ездит кресло. Сидящий в кресле начальник надиктовывает всякую глупость в микрофон - как бы репетируя речи. Машинерия Новой сцены Александринки, задействованная Рощиным на всю полноту возможностей, и сама по себе поражает воображение. Это сцена-трансформер, которая создает подвалы и возвышения, а через несколько секунд превращается в ровное пространство, выстраивает балконы и лестницы, а иногда формирует стулья и столы. И все это в мановение ока происходит у нас на глазах. В.Э.Мейерхольд, безусловно, позавидовал бы режиссерам Александринки, а футурологический пафос Маяковского приобретает от этого осязаемый колорит. Машина времени, предельно просто решенная в виде квадратного возвышения на середине сцены, в ходе спектакля как бы растекается по сцене во всех этих технических модификациях человеческой жизни.
Вдумчивое прочтение Маяковского режиссер разбавляет элементами художественного хулиганства, органичного для текста великого футуриста и крупнейшего советского поэта 20-х годов. Пантомима "Труд и капитал актеров напитал", придуманная Маяковским, предстает в современном пародийном ключе, зал хохочет. К ней добавляется начальная пантомима, придуманная Рошиным, с огромной куклой Маяковского, его возлюбленными, пистолетом, медленно летящей пулей - все это очень смешно своей неожиданностью, кукольностью и несерьезностью. Другая придумка Рощина - второй финал. Все перенесенные в будущее возвращаются назад калеками, в зэковских робах, и больше в будущее не хотят. Можно спросить у режиссера, почему он обыграл в дополнительном финале сталинскую эпоху, а не нашу современность - ведь Фосфорическая женщина и поезд времени переносят строителей коммунизма в 2030 год, до которого из нашего 17-го рукой подать. Но это уже его видение проблемы. В любом случае, Рощин дописывает Маяковского стильно и со вкусом. Вот если бы то же самое проделал Фокин - вышло бы инородное тело, опухоль на теле пьесы, как пловцы в шапочках в "Двойнике" Достоевского.
И еще характерная деталь режиссерской работы. Пожалуй, впервые в Александринском театре приходится видеть грамотное распределение ролей. Блестяще играет Виталий Коваленко (Победоносиков) - опять же, едва ли не впервые с момента прихода в театр. Его чиновник в ранге министра, с одной стороны, банален - его даже в чем-то понимаешь по-человечески, с другой - противен, потому что человеком быть он уже отвык. Виктор Смирнов, привыкший играть в разных фильмах советских чиновников разного психологического склада, очень к месту в роли Ивана Ивановича - внешне представительного, но пустого внутри и целиком зависящего от Победоносикова. Дмитрию Лысенкову идеально подошла роль Режиссера. Его угловатость с картавостью неотделимы от широкого короткого галстука и костюма а ля двадцатые. Да и все остальные очень хороши, даже комсомольский задор удается передать нетривиально.
Николай Рощин создал настоящий спектакль. Хорошо бы, чтоб его должность главного режиссера театра становилась со временем менее формальной. И когда художественный руководитель отправится на пенсию, Александринку, кажется, ждет большое будущее.
Новая сцена Александринского театра
Премьера (третий спектакль; первый - 25 января)
Главный режиссер Александринки Николай Рощин поставил на Новой сцене последнюю пьесу Маяковского. Казалось бы, нет ничего менее актуального: из двух пьес Маяковского про светлое будущее "Клоп" еще более-менее прикольный, а вот "Баня", пропитанная личной ненавистью поэта к советской бюрократии, но слишком осторожная для того, чтобы стать настоящей сатирой а ля Щедрин, скучна и банальна. Отправляясь в театр, думал, что покажут нам не столько Маяковского, сколько режиссерские мысли по поводу Маяковского.
Но ошибся. Рощин доказывает нам, что "Баня" - не творческая неудача главного советского поэта, а интересная и актуальная пьеса. Играется весь текст Маяковского, полностью, практически без купюр. При этом тема машины времени и светлого будущего уходит на второй план, а на первом оказываются нынешние чинуши, требующие согласовывать и увязывать любой вопрос. Рощин тонко и умно расширяет третье действие комедии (в котором Победоносиков и прочие бюрократы оказываются зрителями, оценивающими сюжет и само представление) до обрамляющей конструкции всего спектакля: перед началом прямо с улицы заходит большая комиссия, рассаживается в первом ряду, пытается выгнать из зала зрителей. Затем председатель комиссии Победоносиков и все ее члены окажутся вплетенными в действие. Но в середине пьесы (то самое третье действие) и в конце вновь предстают в качестве надутых и необразованных чиновников Министерства (кому же еще руководить театральной культурой?), от которых зависит, выпустят спектакль на сцену или нет. Пожалуй, ничего актуальнее придумать невозможно.
Все, что касается бюрократии и чиновничьего словоблудия, передано замечательно и ярко. Очень хорош длинный стол в кабинете Победоносикова, вокруг которого проложены рельсы, а по рельсам ездит кресло. Сидящий в кресле начальник надиктовывает всякую глупость в микрофон - как бы репетируя речи. Машинерия Новой сцены Александринки, задействованная Рощиным на всю полноту возможностей, и сама по себе поражает воображение. Это сцена-трансформер, которая создает подвалы и возвышения, а через несколько секунд превращается в ровное пространство, выстраивает балконы и лестницы, а иногда формирует стулья и столы. И все это в мановение ока происходит у нас на глазах. В.Э.Мейерхольд, безусловно, позавидовал бы режиссерам Александринки, а футурологический пафос Маяковского приобретает от этого осязаемый колорит. Машина времени, предельно просто решенная в виде квадратного возвышения на середине сцены, в ходе спектакля как бы растекается по сцене во всех этих технических модификациях человеческой жизни.
Вдумчивое прочтение Маяковского режиссер разбавляет элементами художественного хулиганства, органичного для текста великого футуриста и крупнейшего советского поэта 20-х годов. Пантомима "Труд и капитал актеров напитал", придуманная Маяковским, предстает в современном пародийном ключе, зал хохочет. К ней добавляется начальная пантомима, придуманная Рошиным, с огромной куклой Маяковского, его возлюбленными, пистолетом, медленно летящей пулей - все это очень смешно своей неожиданностью, кукольностью и несерьезностью. Другая придумка Рощина - второй финал. Все перенесенные в будущее возвращаются назад калеками, в зэковских робах, и больше в будущее не хотят. Можно спросить у режиссера, почему он обыграл в дополнительном финале сталинскую эпоху, а не нашу современность - ведь Фосфорическая женщина и поезд времени переносят строителей коммунизма в 2030 год, до которого из нашего 17-го рукой подать. Но это уже его видение проблемы. В любом случае, Рощин дописывает Маяковского стильно и со вкусом. Вот если бы то же самое проделал Фокин - вышло бы инородное тело, опухоль на теле пьесы, как пловцы в шапочках в "Двойнике" Достоевского.
И еще характерная деталь режиссерской работы. Пожалуй, впервые в Александринском театре приходится видеть грамотное распределение ролей. Блестяще играет Виталий Коваленко (Победоносиков) - опять же, едва ли не впервые с момента прихода в театр. Его чиновник в ранге министра, с одной стороны, банален - его даже в чем-то понимаешь по-человечески, с другой - противен, потому что человеком быть он уже отвык. Виктор Смирнов, привыкший играть в разных фильмах советских чиновников разного психологического склада, очень к месту в роли Ивана Ивановича - внешне представительного, но пустого внутри и целиком зависящего от Победоносикова. Дмитрию Лысенкову идеально подошла роль Режиссера. Его угловатость с картавостью неотделимы от широкого короткого галстука и костюма а ля двадцатые. Да и все остальные очень хороши, даже комсомольский задор удается передать нетривиально.
Николай Рощин создал настоящий спектакль. Хорошо бы, чтоб его должность главного режиссера театра становилась со временем менее формальной. И когда художественный руководитель отправится на пенсию, Александринку, кажется, ждет большое будущее.