Травиата с Ольгой Перетятько и Пласидо Доминго
29 мая
Мариинский театр. Новая сцена.
Фестиваль "Звезды белых ночей"
"Травиата" с Ольгой Перетятько уже была в этом сезоне - в феврале. В этот раз к звездному сопрано добавился звездный дирижер Пласидо Доминго. Доминго не часто дирижирует в Мариинке - даже не вспомню, когда это было раньше. Не исключено, что 29 мая впервые. Но вообще Доминго дирижирует много, а в Вашингтонской опере, которой он руководил, очень часто. Он, безусловно, не великий дирижер. Но большой музыкант, поэтому, когда он за пультом, оркестр звучит надежно и аутентично. С большим уважением к работе певцов. Так было и в этот раз: никакой вагнерической разудалости, которую Валерий Гергиев нередко допускает в итальянской опере, не было совершенно. Оркестр был почти незаметен - и это в данном случае высшая похвала дирижеру. Заметим, правда, что Доминго, по-видимому, научился у Гергиева начинать спектакль на 15 минут и заканчивать на сорок (!) минут позже положенного срока. Не исключаю, однако, что великий испанец и сам в этом отношении удал: лет пятнадцать назад, когда я слушал в Вашингтоне "Парсифаля" (Доминго тогда еще очень хорошо пел тенором), Пласидо умудрился опоздать на спектакль примерно на час. По радио перед зрителями извинились, напомнив о плохой погоде и сложном трафике, однако зрителям-то это все не помешало приехать вовремя.
Ольга Перетятько в этот раз по-новому продумала роль, почти убрав итальянскую порывистость (в легкой форме осталась в последнем акте) и отсылки к героиням Достоевского, наметив более традиционный, идущий от Дюма-сына стержень благородства чувств. Не скажу, что стало лучше или хуже, но стало как у многих: я бы посоветовал вернуться к прежней прорисовке роли. В антракте нам объявили, что певица поет нездоровой (формулировка была дана в новом русском стиле: в Европе обычно за это приносят извинения зрителям, здесь объявляют благодарность от дирекции театра - прославляя героизм певицы?). Я бы, честно говоря, совершенно этого не заметил. Перетятько выпевает все и как надо, тембр ее ничуть не поменялся. Если это не пиар-ход, а правда, можно ее поздравить: она справляется с болезнью много лучше Сержан (которая вообще не считает необходимым извиниться за некачественный вокал). В отличие от февраля, Перетятько поет аккуратнее. То ли потому, что за пультом Доминго, то ли потому, что поработала над ролью. В остальном, все февральские комплименты можно повторить. Лучше всего удается ей последний акт: соединение любви и смерти она чувствует по-настоящему.
В этот раз теноровое сопровождение осуществлял Сергей Скороходов. Вполне на уровне Евгения Ахмедова: в массовых сценах его не слышно, но в дуэтах и ариозо берет все ноты и поет, как положено. Не ярко, чуть-чуть размыто, но профессионально. Партию Жоржа Жермона в этот раз исполнял Владислав Сулимский. Роман Бурденко в этой партии более лиричен, Сулимский на его фоне - строгий отец. Его интонации жестче и, пожалуй, четче - особенно во время сцены у Флоры. Однако радостно, что в театре есть как минимум два хороших баритона, способных по-разному - на очень высоком уровне - представить публике музыкальный текст Верди.
Как сказал один из зрителей в антракте: все солисты хороши. Такое же ощущение (со скидкой на русского тенора в итальянской опере) было и в феврале. В этот раз, пожалуй, интереснее и тоньше звучал оркестр. Да здравствует Доминго!
Мариинский театр. Новая сцена.
Фестиваль "Звезды белых ночей"
"Травиата" с Ольгой Перетятько уже была в этом сезоне - в феврале. В этот раз к звездному сопрано добавился звездный дирижер Пласидо Доминго. Доминго не часто дирижирует в Мариинке - даже не вспомню, когда это было раньше. Не исключено, что 29 мая впервые. Но вообще Доминго дирижирует много, а в Вашингтонской опере, которой он руководил, очень часто. Он, безусловно, не великий дирижер. Но большой музыкант, поэтому, когда он за пультом, оркестр звучит надежно и аутентично. С большим уважением к работе певцов. Так было и в этот раз: никакой вагнерической разудалости, которую Валерий Гергиев нередко допускает в итальянской опере, не было совершенно. Оркестр был почти незаметен - и это в данном случае высшая похвала дирижеру. Заметим, правда, что Доминго, по-видимому, научился у Гергиева начинать спектакль на 15 минут и заканчивать на сорок (!) минут позже положенного срока. Не исключаю, однако, что великий испанец и сам в этом отношении удал: лет пятнадцать назад, когда я слушал в Вашингтоне "Парсифаля" (Доминго тогда еще очень хорошо пел тенором), Пласидо умудрился опоздать на спектакль примерно на час. По радио перед зрителями извинились, напомнив о плохой погоде и сложном трафике, однако зрителям-то это все не помешало приехать вовремя.
Ольга Перетятько в этот раз по-новому продумала роль, почти убрав итальянскую порывистость (в легкой форме осталась в последнем акте) и отсылки к героиням Достоевского, наметив более традиционный, идущий от Дюма-сына стержень благородства чувств. Не скажу, что стало лучше или хуже, но стало как у многих: я бы посоветовал вернуться к прежней прорисовке роли. В антракте нам объявили, что певица поет нездоровой (формулировка была дана в новом русском стиле: в Европе обычно за это приносят извинения зрителям, здесь объявляют благодарность от дирекции театра - прославляя героизм певицы?). Я бы, честно говоря, совершенно этого не заметил. Перетятько выпевает все и как надо, тембр ее ничуть не поменялся. Если это не пиар-ход, а правда, можно ее поздравить: она справляется с болезнью много лучше Сержан (которая вообще не считает необходимым извиниться за некачественный вокал). В отличие от февраля, Перетятько поет аккуратнее. То ли потому, что за пультом Доминго, то ли потому, что поработала над ролью. В остальном, все февральские комплименты можно повторить. Лучше всего удается ей последний акт: соединение любви и смерти она чувствует по-настоящему.
В этот раз теноровое сопровождение осуществлял Сергей Скороходов. Вполне на уровне Евгения Ахмедова: в массовых сценах его не слышно, но в дуэтах и ариозо берет все ноты и поет, как положено. Не ярко, чуть-чуть размыто, но профессионально. Партию Жоржа Жермона в этот раз исполнял Владислав Сулимский. Роман Бурденко в этой партии более лиричен, Сулимский на его фоне - строгий отец. Его интонации жестче и, пожалуй, четче - особенно во время сцены у Флоры. Однако радостно, что в театре есть как минимум два хороших баритона, способных по-разному - на очень высоком уровне - представить публике музыкальный текст Верди.
Как сказал один из зрителей в антракте: все солисты хороши. Такое же ощущение (со скидкой на русского тенора в итальянской опере) было и в феврале. В этот раз, пожалуй, интереснее и тоньше звучал оркестр. Да здравствует Доминго!