и новый рассказ
Король солнца
Когда-то давно - я уже толком не помню, когда это было - я жил в просторной комнате с пианино, в котором обитала обезьяна-людоед. Я никогда ее не видел, потому что она вылезала по ночам, когда я спал, и шла на охоту.
В соседней комнате был папин кабинет. Папа сидел там и слушал классическую музыку. Обычно я не трогал его, пусть себе живет как живет. Но в один прекрасный день я решил постучаться и посмотреть на него. Я набрался храбрости и заглянул внутрь.
Комнатка оказалась пыльная и темноватая. Темноватая, наверное, потому что был уже вечер, а пыльная, потому что пыль скопилась за день, и папа еще не успел ее вытереть. На столе стояла лампа и светилась, как волшебный фонарь, а тень папы металась по стене. Папа оказался тощим небритым человеком в какой-то рваной пижаме. Он подпрыгивал с закрытыми глазами и размахивал руками в такт музыке с выражением крайнего страдания на лице. Музыка была какая-то тяжелая и давящая. Мне захотелось плакать. Папа разлепил один глаз и, увидев меня, спросил:
- Нравится?
- Нет.
- Тебе не нравится Вагнер?! Ты просто еще маленький.
Я действительно был маленький. Но это только ростом. А внутри я был старенький. Я не знал, сколько мне точно лет, но предполагал, что очень много. Это доказывалось тем, что я уже не помнил свою молодость. Я вообще мог вспомнить примерно года два своей жизни, дальше все погружалось в туман. Мне давали леть пять, но я знал, что они ошибаются. Нельзя судить по внешнему виду. Думаю, мне было не меньше тысячи лет. Некоторые люди чувствовали это и очень уважали меня. Например, тетенька из соседнего дома. Она постоянно вывешивала белье во дворе, и когда я выходил из дома, начинала со мной советоваться.
Поэтому я обиделся на папу и ушел из его комнаты. Конечно, глупо было на него обижаться. Его надо было воспитывать, приучать к цивилизации, но я не знал, как найти к нему подход. В сущности, он был совершенно дикий.
На следующий день я вечером подошел к его двери и послушал. Мне не хотелось заходить, если там будет опять этот Вагнер. Но из-под двери доносился не Вагнер, а какая-то мягкая торжественная музыка. Я зашел. Папа медленно и очень церемонно расхаживал по комнате. Увидев меня, он поклонился, и я понял, что папа небезнадежен, и, наверное, постепенно научится вести себя со мной подобающим образом.
- Это что за музыка? - спросил я.
- Это Люлли, - сказал папа. - Он писал музыку при дворе Короля-солнце.
Тут меня словно торкнуло. Я понял, что забыл кое-что. Я лег спать и всю ночь вспоминал во сне солнце. Белое сияние разливалось по огромному дворцу. Я сидел на высоком троне, высеченном из белого камня, добываемого на рудниках из глубин Солнца. Я жил почти один, если не считать мою обезьяну, привезенную с далеких островов. У меня была длинная белая борода, она ниспадала по ступеням и стелилась по залу до самого входа наподобие коврика. Наутро я проснулся и все понял. Стало ясно, почему меня не трогала обезьяна-людоед, которая жила в пианино. Это была моя обезьяна. Я привез ее с Солнца и поселил в пианино, чтобы ее не поймали. Бедная обезьянка! Тяжело ей приходилось. Но нельзя же было оставлять ее одну на Солнце. Она умерла бы с голоду, потому что она была людоед. Теперь я знал, почему выгляжу моложе своих лет. Я просто сбрил свою огромную бороду, когда спустился с Солнца. Я сделал это специально, чтобы меня не узнали. Я был здесь инкогнито. Я скрывался от своего врага, который хотел захватить Солнце. Его звали Вагнер.
Я вышел во двор. Соседка как раз чистила ковер. В землю во дворе были вбиты железные столбики, а между ним натянута проволока. Все соседи вешали на нее белье или ковры, которые надо было выбивать, чтобы избавиться от пыли.
- Юрочка! - обрадовалась соседка. - Привет, дорогой! Ты не знаешь, как лучше выбивать ковер? Я вот все бью-бью, а ничего толком не получается. Только рука устает.
- Я вам покажу, - сказал я. - Дайте сюда лопатку. У нас на Солнце ковры выбивали так.
Я показал ей, как надо стучать по ковру. Стучать надо круговыми движениями, стоя боком к ковру. Тогда и шлепки получаются сильнее, и рука меньше устает. А соседка делала все, как дура. Она становилась лицом к ковру и стучала по нему, как будто хотела забить гвоздь.
- Откуда ты только так много знаешь? - удивилась соседка.
- Это с Солнца, - объяснил я. - У нас на Солнце я никому не доверял выбивать ковры. Все сам выбивал.
- На Со-олнце…- еще больше удивилась соседка. - На каком Солнце?
- На этом, на каком же еще, - ответил я и ткнул пальцем в небо. - Другого ж нет.
- А что ты там делал, на солнышке-то?
- Ну что делал...что делал. Ковры выбивал, например. А так почти ничего не делал. Отдыхал.
- Отдыха-ал, - протянула соседка. - Это хорошо. Я бы тоже хотела там пожить. Отдохнуть немного. А то, знаешь, заработалась совсем.
- А что, Ольга Васильевна, - сказал я. - Можно и отдохнуть. Надо вас взять с собой на Солнце.
- Надо, Юрочка, ох, надо! Возьми меня с собой. А то этот Кишинев у меня в печенках уже. Ужас, как надоел. Там, на солнце, не надо работать?
- Нет, там работать не надо. Только играть. Или музыку сочинять.
- Это как при коммунизме что-ли?
Я не знал, что такое «коммунизм», поэтому неопределенно кивнул.
- А откуда тогда все берется? - спросила Ольга Васильевна.
- Что берется?
- Ну еда, например.
- Из волшебной палочки. У меня там есть такая палочка… Как эта лопатка, только тоненькая. С нею все можно сделать, надо только пожелать.
- Уж я пожелаю, если надо! - сказала Ольга Васильевна.
Я глубоко вздохнул. Давненько не бывал я на Солнце. Я стал думать, как там мой дворец. И старый Люлли… Наверное, он стал еще более седой с тех пор, как я прилетел на Землю. Я оставил его присматривать за дворцом. Он был слишком старенький, даже старше меня, и вряд ли выдержал бы такое путешествие.
Ольга Васильевна запомнила этот разговор и теперь при встрече каждый раз спрашивала, когда мы полетим на Солнце. Я не знал ответа на этот вопрос, потому что без волшебной палочки был совершенно бессилен. А палочку у меня украл Вагнер. Это и было причиной, почему мне приходилось скрываться на Земле. Оставалось только ждать. Когда я улетал, я попросил Люлли прислать за мной космический корабль, когда Вагнер прекратит мои поиски. Тогда я вернусь на корабле и сделаю Вагнеру сюрприз. Ну погоди, Вагнер! Ты еще у меня попляшешь.
Тут я понял, что надо собирать армию. Возвращаться на Солнце в одиночку было бы безумием. Надо подготовиться и взять с собой как можно больше верных мне людей.
Ольга Васильевна подвернулась тут как нельзя более кстати. Она всему двору разболтала про Солнце, и все спрашивали меня, когда можно будет наконец улететь из этой ужасной страны.
Особенно интересовались два дядьки по имени Фима и Марик. Они обычно играли в шахматы во дворе или ели огурцы с водкой. Они подробно расспросили меня о жизни на Солнце, и Марик сообщил, что ему это нравится и по крайней мере лучше, чем в Татарстане. По его мнению следовало собрать всех «с пожитками» (он так и сказал) и отправить на Солнце. Фима согласился с ним и дал мне огурец.
Наконец я решил, что надо составить список. Я взял тетрадку и стал записывать тех, кто хотел отправиться со мной. Получилось целых десять человек и еще два. Я всем велел иногда посматривать на небо, и если там появится корабль, сразу доложить мне.
Однажды я понял, что, увлекшись приготовлениями к отлёту, я совершенно забыл про папу. Я даже не догадался подсунуть ему под дверь половину фиминого огурца. Мне стало стыдно. Я вообще не знал, что там с папой происходит. Мне пришло в голову, что глупая обезьянка из пианино могла ненароком сожрать его. Я бросился в его комнату.
Слава Богу, папа был на месте. Он сидел на диване и занимался своим обычным делом . На его лице было мечтательное выражение.
- А, привет, сказал он. - Заходи. Я тут Баха поставил.
Я попросил его выслушать меня и рассказал о своем плане. Я объяснил, что на Солнце ему будет хорошо, потому что он с Люлли быстро найдет общий язык на тему музыки, ну, и Вагнер тоже захочет познакомиться с папой - разумеется, сначала надо будет отнять волшебную палочку, а потом уже можно и поговорить, как люди.
- Полетели со мной на Солнце, - закончил я свой рассказ.
- Эх, Юра, Юра… - сказал папа. - Солнце - это звезда, а не планета. Это раскаленный газовый шар. Там не может быть никакой жизни.
Я пытался переубедить папу, но безуспешно. Он был уверен в своей правоте и вообще говорил со мной как с ребенком.
В течение следующих дней я не реагировал на вопросы соседей о Солнце. Мне не хотелось их разочаровывать, и я ждал, пока они все забудут. Ничего нельзя было поделать. Весь план пришлось отменить. Я решил никуда не улетать. Я не мог бросить папу одного.
Когда-то давно - я уже толком не помню, когда это было - я жил в просторной комнате с пианино, в котором обитала обезьяна-людоед. Я никогда ее не видел, потому что она вылезала по ночам, когда я спал, и шла на охоту.
В соседней комнате был папин кабинет. Папа сидел там и слушал классическую музыку. Обычно я не трогал его, пусть себе живет как живет. Но в один прекрасный день я решил постучаться и посмотреть на него. Я набрался храбрости и заглянул внутрь.
Комнатка оказалась пыльная и темноватая. Темноватая, наверное, потому что был уже вечер, а пыльная, потому что пыль скопилась за день, и папа еще не успел ее вытереть. На столе стояла лампа и светилась, как волшебный фонарь, а тень папы металась по стене. Папа оказался тощим небритым человеком в какой-то рваной пижаме. Он подпрыгивал с закрытыми глазами и размахивал руками в такт музыке с выражением крайнего страдания на лице. Музыка была какая-то тяжелая и давящая. Мне захотелось плакать. Папа разлепил один глаз и, увидев меня, спросил:
- Нравится?
- Нет.
- Тебе не нравится Вагнер?! Ты просто еще маленький.
Я действительно был маленький. Но это только ростом. А внутри я был старенький. Я не знал, сколько мне точно лет, но предполагал, что очень много. Это доказывалось тем, что я уже не помнил свою молодость. Я вообще мог вспомнить примерно года два своей жизни, дальше все погружалось в туман. Мне давали леть пять, но я знал, что они ошибаются. Нельзя судить по внешнему виду. Думаю, мне было не меньше тысячи лет. Некоторые люди чувствовали это и очень уважали меня. Например, тетенька из соседнего дома. Она постоянно вывешивала белье во дворе, и когда я выходил из дома, начинала со мной советоваться.
Поэтому я обиделся на папу и ушел из его комнаты. Конечно, глупо было на него обижаться. Его надо было воспитывать, приучать к цивилизации, но я не знал, как найти к нему подход. В сущности, он был совершенно дикий.
На следующий день я вечером подошел к его двери и послушал. Мне не хотелось заходить, если там будет опять этот Вагнер. Но из-под двери доносился не Вагнер, а какая-то мягкая торжественная музыка. Я зашел. Папа медленно и очень церемонно расхаживал по комнате. Увидев меня, он поклонился, и я понял, что папа небезнадежен, и, наверное, постепенно научится вести себя со мной подобающим образом.
- Это что за музыка? - спросил я.
- Это Люлли, - сказал папа. - Он писал музыку при дворе Короля-солнце.
Тут меня словно торкнуло. Я понял, что забыл кое-что. Я лег спать и всю ночь вспоминал во сне солнце. Белое сияние разливалось по огромному дворцу. Я сидел на высоком троне, высеченном из белого камня, добываемого на рудниках из глубин Солнца. Я жил почти один, если не считать мою обезьяну, привезенную с далеких островов. У меня была длинная белая борода, она ниспадала по ступеням и стелилась по залу до самого входа наподобие коврика. Наутро я проснулся и все понял. Стало ясно, почему меня не трогала обезьяна-людоед, которая жила в пианино. Это была моя обезьяна. Я привез ее с Солнца и поселил в пианино, чтобы ее не поймали. Бедная обезьянка! Тяжело ей приходилось. Но нельзя же было оставлять ее одну на Солнце. Она умерла бы с голоду, потому что она была людоед. Теперь я знал, почему выгляжу моложе своих лет. Я просто сбрил свою огромную бороду, когда спустился с Солнца. Я сделал это специально, чтобы меня не узнали. Я был здесь инкогнито. Я скрывался от своего врага, который хотел захватить Солнце. Его звали Вагнер.
Я вышел во двор. Соседка как раз чистила ковер. В землю во дворе были вбиты железные столбики, а между ним натянута проволока. Все соседи вешали на нее белье или ковры, которые надо было выбивать, чтобы избавиться от пыли.
- Юрочка! - обрадовалась соседка. - Привет, дорогой! Ты не знаешь, как лучше выбивать ковер? Я вот все бью-бью, а ничего толком не получается. Только рука устает.
- Я вам покажу, - сказал я. - Дайте сюда лопатку. У нас на Солнце ковры выбивали так.
Я показал ей, как надо стучать по ковру. Стучать надо круговыми движениями, стоя боком к ковру. Тогда и шлепки получаются сильнее, и рука меньше устает. А соседка делала все, как дура. Она становилась лицом к ковру и стучала по нему, как будто хотела забить гвоздь.
- Откуда ты только так много знаешь? - удивилась соседка.
- Это с Солнца, - объяснил я. - У нас на Солнце я никому не доверял выбивать ковры. Все сам выбивал.
- На Со-олнце…- еще больше удивилась соседка. - На каком Солнце?
- На этом, на каком же еще, - ответил я и ткнул пальцем в небо. - Другого ж нет.
- А что ты там делал, на солнышке-то?
- Ну что делал...что делал. Ковры выбивал, например. А так почти ничего не делал. Отдыхал.
- Отдыха-ал, - протянула соседка. - Это хорошо. Я бы тоже хотела там пожить. Отдохнуть немного. А то, знаешь, заработалась совсем.
- А что, Ольга Васильевна, - сказал я. - Можно и отдохнуть. Надо вас взять с собой на Солнце.
- Надо, Юрочка, ох, надо! Возьми меня с собой. А то этот Кишинев у меня в печенках уже. Ужас, как надоел. Там, на солнце, не надо работать?
- Нет, там работать не надо. Только играть. Или музыку сочинять.
- Это как при коммунизме что-ли?
Я не знал, что такое «коммунизм», поэтому неопределенно кивнул.
- А откуда тогда все берется? - спросила Ольга Васильевна.
- Что берется?
- Ну еда, например.
- Из волшебной палочки. У меня там есть такая палочка… Как эта лопатка, только тоненькая. С нею все можно сделать, надо только пожелать.
- Уж я пожелаю, если надо! - сказала Ольга Васильевна.
Я глубоко вздохнул. Давненько не бывал я на Солнце. Я стал думать, как там мой дворец. И старый Люлли… Наверное, он стал еще более седой с тех пор, как я прилетел на Землю. Я оставил его присматривать за дворцом. Он был слишком старенький, даже старше меня, и вряд ли выдержал бы такое путешествие.
Ольга Васильевна запомнила этот разговор и теперь при встрече каждый раз спрашивала, когда мы полетим на Солнце. Я не знал ответа на этот вопрос, потому что без волшебной палочки был совершенно бессилен. А палочку у меня украл Вагнер. Это и было причиной, почему мне приходилось скрываться на Земле. Оставалось только ждать. Когда я улетал, я попросил Люлли прислать за мной космический корабль, когда Вагнер прекратит мои поиски. Тогда я вернусь на корабле и сделаю Вагнеру сюрприз. Ну погоди, Вагнер! Ты еще у меня попляшешь.
Тут я понял, что надо собирать армию. Возвращаться на Солнце в одиночку было бы безумием. Надо подготовиться и взять с собой как можно больше верных мне людей.
Ольга Васильевна подвернулась тут как нельзя более кстати. Она всему двору разболтала про Солнце, и все спрашивали меня, когда можно будет наконец улететь из этой ужасной страны.
Особенно интересовались два дядьки по имени Фима и Марик. Они обычно играли в шахматы во дворе или ели огурцы с водкой. Они подробно расспросили меня о жизни на Солнце, и Марик сообщил, что ему это нравится и по крайней мере лучше, чем в Татарстане. По его мнению следовало собрать всех «с пожитками» (он так и сказал) и отправить на Солнце. Фима согласился с ним и дал мне огурец.
Наконец я решил, что надо составить список. Я взял тетрадку и стал записывать тех, кто хотел отправиться со мной. Получилось целых десять человек и еще два. Я всем велел иногда посматривать на небо, и если там появится корабль, сразу доложить мне.
Однажды я понял, что, увлекшись приготовлениями к отлёту, я совершенно забыл про папу. Я даже не догадался подсунуть ему под дверь половину фиминого огурца. Мне стало стыдно. Я вообще не знал, что там с папой происходит. Мне пришло в голову, что глупая обезьянка из пианино могла ненароком сожрать его. Я бросился в его комнату.
Слава Богу, папа был на месте. Он сидел на диване и занимался своим обычным делом . На его лице было мечтательное выражение.
- А, привет, сказал он. - Заходи. Я тут Баха поставил.
Я попросил его выслушать меня и рассказал о своем плане. Я объяснил, что на Солнце ему будет хорошо, потому что он с Люлли быстро найдет общий язык на тему музыки, ну, и Вагнер тоже захочет познакомиться с папой - разумеется, сначала надо будет отнять волшебную палочку, а потом уже можно и поговорить, как люди.
- Полетели со мной на Солнце, - закончил я свой рассказ.
- Эх, Юра, Юра… - сказал папа. - Солнце - это звезда, а не планета. Это раскаленный газовый шар. Там не может быть никакой жизни.
Я пытался переубедить папу, но безуспешно. Он был уверен в своей правоте и вообще говорил со мной как с ребенком.
В течение следующих дней я не реагировал на вопросы соседей о Солнце. Мне не хотелось их разочаровывать, и я ждал, пока они все забудут. Ничего нельзя было поделать. Весь план пришлось отменить. Я решил никуда не улетать. Я не мог бросить папу одного.