«Отцы» и «дети» в российской школе
Ученик отвечает у доски невыполненный урок. Учительница слушает, ее возмущение становится все более и более заметно. Все ждут. И вот наконец раздается крик: «Идиот! Имбецил! Родителей в школу!». Или: «Идиоты! Имбецилы!» - если неудачный ответ уже не первый за день. Бывает такое? Бывает. Думаю, многим из нас такая картинка знакома с детства. Кто-то до сих пор морщится, вспоминая, как шел к доске или ждал оценки за сочинение. Кто-то, повзрослев, даже скажет, что это пошло ему на пользу. Подростки ленивы и не любят учиться. Требовательность - единственный способ добиться хоть чего-то - кто-то скажет и так. Тем не менее мы, возможно, сами того не замечая, в конфликте между ребенком и школой куда чаще готовы встать на сторону своих детей, чем наши родители. Учителя, особенно старой закалки, жалуются: раньше вызвать родителей в школу было серьезной угрозой. Сейчас мамы и папы чаще приходят сами - да только не затем, чтобы выслушать чье-то мнение о своих детях. Теперь у родителей появились свои взгляды на образование и воспитание, и они хотят делиться ими со школой. Все меньше на учителей и директоров смотрят «снизу вверх» - и далеко не всем это нравится.
Эта история началась в сентябре 2011 года в школе № 7 города Губкинского, в Ямало-Ненецком автономном округе. Ученики 8-го «Б» написали директору жалобу на учительницу русского языка и литературы, изощрявшуюся в обзывательствах. «Дебилы и дети дебилов», «имбецилы» и даже «неандертальцы» - филолог высшей категории, вероятно, хотела поднять свой пошатнувшийся авторитет, продемонстрировав высокие лингвистические компетенции. Подростки, однако, аллегорий не оценили.
На ближайшем родительском собрании директор школы, Ольга Владимировна Речкалова, сообщила о ситуации и с согласия администрации и родителей «сняла» с преподавателя часы в 8-м «Б». Это решение послужило спусковым механизмом конфликта, на полгода превратившего школу № 7 в гибрид суда и оперативного отдела. Обиженная учительница написала заявление в прокуратуру, потребовав вернуть ей нагрузку. Прокуратура сочла, что факт оскорбления детей не доказан. Письма оказалось недостаточно, опрашивать школьников прокурорские работники отказались. Оказывается, директор должна была под протокол «снять с детей показания», на основании этого вынести учителю выговор и после этого снять нагрузку. Ничего этого сделано не было - а значит, необходимо выговор отменить и вернуть «часы». Директор предложила отдать «часы» в другом классе. Преподавательница отказалась - ей очень хотелось вести в «неандертальском» 8-м «Б».
Возвращение прежних порядков оказалось для школьников шоком. Пошла новая волна жалоб. На этот раз Ольга Речкалова блестяще сыграла роль подполковника Каменской и провела опрос детей под протокол. Родители написали в прокуратуру, требуя защитить честь и достоинство своих детей. Казалось бы, что еще? Однако по трудовому законодательству снять с учителя нагрузку, пока факт нанесения им оскорбления детям не признан, проблематично. Пришлось временно принять другое решение - разделить класс на две группы. Три человека согласились учиться у обзывавшей их преподавательницы. Оставшиеся 18 - ушли к другой. Поскольку решение было подкреплено заявлением родителей в прокуратуру и протоколами бесед с учениками, оно устроило всех, включая местные органы управления образованием.
Так продолжалось до начала марта 2012 года. Недавно прокуратура рассмотрела обращение родителей и наконец позволила директору школы уволить педагога. Для учащихся 8-го «Б» в истории наконец поставлена временная точка. Для директора открывается новая страница - грядет судебный иск учительницы о восстановлении ее в должности.
Давайте остановимся здесь и зададимся вопросом - что в этой ситуации удивляет нас больше всего. Прокуратура, которая, видимо, полагает, что директору школы нечем заняться, кроме как изображать мисс Марпл? Вовсе нет. Существуют определенные правовые процедуры, они должны выполняться. Нам, обывателям, может показаться нелепым опрашивать детей под протокол. Но правоохранительным органам нужны адекватные доказательства. Если бы прокуратура действовала иначе, она бы просто не выполнила своих функций. Можно пожалеть о том, что директоров школ не учат юриспруденции, но закон есть закон. Решить возникшую проблему необходимо, но делать это нужно с оглядкой на существующие нормы. Они могут быть неудобными, но пока они существуют, их нужно выполнять. В конце концов, это в интересах школьников, которым в будущем еще придется иметь дело с законом. Поступить в такой ситуации, руководствуясь не нормой, а соображениями целесообразности, - значит привить детям правовой нигилизм.
Куда более удивительным кажется поведение учительницы литературы. Сам по себе факт обращения в прокуратуру не представляет собой ничего особенного - человек знает о существовании в законодательстве «дырки» и умело этим пользуется. Нет, удивительно другое. Директору пришлось восстановить нагрузку. Директор предложила дать «часы» в другом классе. Казалось бы, что еще нужно? Но нет, нашему филологу высшей категории непременно нужен 8-й «Б», написавший пресловутую жалобу. На первый взгляд, парадоксальная ситуация. Но только на первый взгляд.
Учительница русского языка и литературы, оказавшаяся в центре конфликта, проработала в школе больше 30 лет. Только за последние 15 случаев оскорблений детей было довольно много. История с 8-м «Б» - не первая и даже не третья. Но до сих пор ни разу ни до каких разбирательств не доходило. Можно ли говорить о том, что раньше никому не было дела? Скорее всего, нет. Значит, дело в чем-то другом. Станет ли учитель оскорблять учеников просто так? Вряд ли. Вероятно, между классом и педагогом имел место конфликт. К сожалению, подробности его пока не известны, но в том, что он был, можно не сомневаться. Учитель чувствовал себя абсолютно вправе выразить свое недовольство учащимися. В том числе в достаточно резкой форме. Ничем другим невозможно объяснить желание продолжать преподавать именно в 8-м «Б» - даже в ситуации, когда была предложена альтернатива.
Педагог ощущает себя правым в конфликте с учениками и директором школы. Вряд ли это значит, что учительница русского языка и литературы, филолог высшей категории, считает нормальным называть школьников «имбецилами» и «неандертальцами». Скорее она просто считает, что учащиеся спровоцировали ее на чрезмерную резкость, даже грубость. Но в целом учитель должен быть требовательным, строгим и, если нужно, резким. Его первоочередная задача - научить. Если удается делать процесс обучения интересным и радостным - хорошо, если нет - ну что ж... Далеко не все дети хотят учиться, нужно быть готовым заставить их грызть гранит науки, не тратя лишнее время на то, чтобы в каждом возбудить интерес к своему предмету.
Такая позиция совершенно логична для человека, воспитанного советской системой образования. Более тридцати лет стажа - человек пришел в школу в начале 1980-х, а то и в конце 1970-х. Не менее важно то, что будущая учительница сама была школьницей в 1960-е. Социальная роль педагога тогда была совершенно иной - по объективным причинам. Людей с высшим образованием, тем более во втором поколении было в принципе существенно меньше. Учитель нередко выполнял функцию культуртрегера. Кроме того, по причинам чисто историческим положение педагога в советской образовательной концепции было чрезвычайно высоким и при этом - весьма специфическим. Еще во времена Российской империи часть школьных учителей несла высокую миссию народного просвещения. В советской системе такое понимание роли учителя сохранилось. Неудивительно, что учителя старой закалки не считают себя «обычными профессионалами с высшим образованием» и предпочитают авторитарный стиль общения со школьниками и их родителями.
Ситуация в школе № 7 города Губкинского показывает: что-то изменилось в школе, в системе образования, в стране. Изменились дети - они перестали считать агрессию учителя легитимной. Изменились их родители - советский человек полагал, что учителям лучше знать, его вынужденные сносить оскорбления дети выросли во взрослых, знающих, чего они хотят от школы и готовых отстаивать свои взгляды. Зато авторитет учителя по сравнению с тем, что было 30 лет назад, упал ниже ватерлинии. С тем, что это нужно менять, согласятся, вероятно, все. Но вот в методах новое и старое поколения педагогов, скорее всего, разойдутся. «Старые» хотели бы вернуть учителя на утраченный пьедестал. Их можно понять - раньше же работало, и неплохо. Понятно и то неприятие, которое вызывает в них готовность молодых коллег идти на диалог с учениками и их родителями, тем более - принимать их сторону. В губкинской школе голосом молодого поколения стала директор.
Ольга Владимировна Речкалова в системе образования всего 14 лет. В школе № 7 - с момента ее основания. Директором стала два года назад, до этого была завучем начальных классов. Ее становление в качестве профессионала прошло в совершенно новых условиях. Для нее диалог с родителями и учениками естественен.
В школе № 7 города Губкинского произошел не конфликт директора и учителя - дело совершенно обычное. Здесь столкнулись две тенденции. На одной стороне - школьники и их родители, считающие учителя человеком вышестоящим, но не высшим. С другой стороны - старые учителя, привыкшие взирать на учеников и их семьи с высоты положения носителей более высокой культуры и истинного знания. Если рассмотреть случившееся под таким углом, становится понятна удивительная для нашей реальности готовность системы встать на сторону учителя против директора. Осмелюсь предположить, что если бы речь шла о личном конфликте, все могло быть иначе. Но здесь слишком многие почувствовали политическое значение момента и молча сплотились в готовности остановить перемены. Вот только, к сожалению, дважды войти в одну и ту же воду невозможно. Переменились и дети, и взрослые люди. Школа не изменилась - и не хочет меняться. Школа не понимает и не принимает молодых специалистов, не меняет принципов обучения. А это значит, что проблема будет только обостряться. Если система не создаст легитимных механизмов защиты прав школьников, дети могут создать свои. Есть подозрение, что процесс уже пошел и появление проблемы насилия в школе - крайнее его проявление.
Екатерина Рылько