Сокровище Кантенака
«А где находился ваш католический колледж, мистер Джаггер?» Стараясь не отвлекаться от еды, Хильер небрежно бросил: «Во Франции… В Кантенаке, к северу от Бордо. Но вряд ли вы знаете этот городишко». - Кантенак? Кто же не знает Кантенак или, по крайней мере, вино "Шато Бран-Кантенак!" - Конечно, - сказал Хильер, - …барон де Бран прославился еще своим «Мутон-Ротшильдом»…
Энтони Берджесс «Трепет намерения»
В этой любопытной цитате заложена интереснейшая информация для знатоков вин Бордо, хотя и несколько озадачивающая - что может связывать барона де Брана с бароном Ротшильдом? Впрочем, английский писатель Энтони Берджесс, автор нашумевшего «Заводного апельсина», по сути абсолютно прав. Речь идет о легенде Бордо - местечке Кантенак, где когда-то стоял укрепленный замок La Motte de Cantenac, полностью разрушенный во время Столетней войны. Его название Cantenac, скорее всего, связано со окситанским (провансальским) cantar (chantar) - «петь». Может, обитатели его когда-то любили петь хором - не знаем, но что-то такое наверняка было…
В этом местечке разворачивается действие остроумной комедии знаменитого французского актера, драматурга, сценариста и режиссера Сашá Гитри «Сокровище Кантенака» (Le Trésor de Cantenac), вышедшего на экраны в 1950 году. Фабула такова. Вконец разоренный столичной жизнью, барон Кантенак, замыслив самоубийство, решил напоследок посетить родные места и приехал сюда - в захудалую французскую деревушку, все жители которой родственники той или иной степени дальности.
Местный 100-летний долгожитель, ревниво охранявший спрятанный клад предков барона, из сострадания передает их отчаявшемуся бедолаге. Благодаря этому и барон, и весь поселок могут, наконец, начать безбедную жизнь и по-прежнему петь хором, обретя тем самым свое счастье. Удивительно, что эта хвалебная песнь силам богатства, была сделана на весьма малый, даже по французским меркам бюджет. Еще более удивительно, что кинопредсказание сбылось, впрочем, об этом немного позже…
Chateau Brane-Cantenac (Марго)
Чуть западнее Кантенака расположено одно из крупнейших в Медокской коммуне Марго (Margaux) винодельческое поместье Château Brane-Cantenac, издавна славящееся (впрочем, как и вся коммуна) своими виноградниками весьма престижной второй категории (deuxième) высшего класса Grand Сru Сlassé и элегантными, мягкими, но в то же время полными, красными винами. У этой марки, практически всегда занимавшей одно из ведущих мест в классификации бордоских вин, есть своя любопытная история, неразрывно связанная с историей коммуны Марго.
В конце XVIII века это поместье и расположенные вокруг виноградники находились в собственности довольно амбициозной семьи Горс, решившей покорить бордоский Олимп. И надо отдать должное - уже к началу XIX века производимое здесь вино «Горс-Дюкрю» (Gorce-Ducru) стало одним из наиболее прославленных вин Медока. Что случилось дальше, история, увы, умалчивает. Возможно, Горс поддерживал Бурбонов и после Июльской революции 1830 года, почувствовав себя не слишком уютно в новой Франции, постарался распродать свои земли. Есть версия, что еще во время Великой Французской революции (1789-1794) собственность Горса была просто-напросто национализирована государством…
Как бы там ни было, но выставленные на продажу виноградники всегда были лакомым кусочком в Марго, и в полной мере осознавая их потенциал, к ним давно присматривался барон Жозеф-Эктор де Бран - знаменитый специалист-виноградарь, прозванный в Медоке «Наполеоном виноградников». Ему пришлось собрать все свои денежные ресурсы - и 1833 году бывшее поместье Горса, наконец, стало его собственностью. Следующие 10 лет местный «Наполеон» наводил порядок в своей империи, а в 1843 году, вполне удовлетворенный результатом, переименовал любимое поместье, добавив перед географическим Cantenac свое собственное имя - Brane.
Однако модернизация потребовала мобилизации не только всех сил, но и всех средств. Поэтому барону для осуществления своей мечты пришлось в 1853 году, скрепя сердце, продать другую жемчужину своих владений в соседнем Пойяке - Шато Мутон-Бран (Château Mouton-Brane), имевшее прекрасную репутацию в Бордо. С этого момента начинается история другого величайшего поместья Бордо.
Покупателем стал, решивший поселиться во Франции, английский барон Натаниэль де Ротшильд, наслышанный о мастерстве де Брана и почувствовавший перспективность покупки. Сделка совершилась, Натаниэль переименовал свое новое владение в Château Mouton Rothschild, перевез туда семью и занялся виноделием. Новый владелец, похоже, не поскупился, и финансовое чутье его не подвело - деньги были вложены в верное дело.
Ровно через полвека (в 1922 году) поместье перешло к потомку Натаниэля, 20-летнему Филиппу Ротшильду, и тому еще через полвека удалось сделать невероятное. Шато Мутон-Ротшильд, стало единственным поместьем Медока, поднявшимся в незыблемой классификации 1855 года со второй категории на первую - высшую. За 120 лет этого не удавалось никому…
Шато Мутон-Ротшильд
В этой победе, несомненно, есть и доля таланта Жозефа-Эктора де Брана. Хотите пример? Вина Шато Бран-Кантенак сегодня (как и при де Бране) делают на базе винограда Каберне-Совиньон (70%), с добавкой Мерло (15%), Каберне-Фран (13%) и Пти-Вердо (2%). Точно по такой же схеме производятся и знаменитые вина Шато Мутон-Ротшильд. Теперь нам, наконец, понятно, почему Энтони Берджесс (еще раз перечитайте эпиграф) приписывает славу Мутона-Ротшильда барону де Брану - недаром все земли вокруг Кантенака часто называют «плато де Бран».
Однако все это будет потом, а пока энергичный де Бран, имевший обширные политические связи, влиятельных друзей и деньги от продажи поместья в Пойяке, сумел при классификации 1855 года, которая проводилась по указу Наполеона III среди вин Медока (как лучших во Франции), добиться для виноградников своего поместья Бран-Кантенак весьма престижной второй категории высшего класса Crand Cru Classé.
Ту же, вторую категорию получило и бывшее пойяковское поместье де Брана - ныне Мутон Ротшильд (де Бран все отлично подготовил). И хотя злые языки судачили, что виноградники не заслуживают столь знатного ранга (завистников всегда хватало!), вина Шато Бран-Кантенак пользовались высокой репутацией, как, впрочем, и вина всей коммуны Марго.
Говорят, что однажды дочь Карла Маркса спросила отца, что такое счастье? Великий экономист, не задумываясь, ответил: «Борьба!»… На тот же самый вопрос друг и соратник Маркса, философ Фридрих Энгельс, также, не задумываясь, ответил: «Château Margaux 1848 года!»… Этот известный факт многие приписывают эпикурейству соавтора «Коммунистического манифеста», однако мы думаем, что, скорее всего, он выбрал год выхода в свет их совместного с Марксом революционного детища «Капитал». Во-первых, это вино было создано за 7 лет до присвоения Шато Марго самого высшего класса в Медоке, а во-вторых, самым выдающимся годом того столетия для Шато Марго считается все-таки 1900… И мы не зря упомянули еще одно величайшее вино Бордо.
Дело в том, что легендарное Шато Марго, также сыграло свою роль в становлении и развитии «Сокровища Кантенака». И произошло это в 1925 году, ставшем для поместья Шато Бран-Кантенак еще одной исторической вехой. Барон де Бран к тому времени скончался, и его семья уступила роскошные виноградники, по-прежнему лакомый кусочек Медока, совладельцам соседнего и тогда уже чрезвычайно знаменитого Шато Марго - Леону Рекапе и его зятю Франсуа Люртону. Шато Бран-Кантенак, несомненно, попало в хорошие руки.
Кстати, этот год стал знаменательным не только для шато - в 1925 году родился и Джералд Даррелл, впоследствии влюбившийся в это вино и «угощавший» им героев своего романа «Мама на выданье»: «Мсье Кло торжественно и осторожно откупорил бутылку "Шато Бран-Кантенак 1957 года", понюхал пробку, налил несколько капель в чистую рюмку и попробовал... Одобрительно кивнув, он наполнил наши рюмки».
Целых 30 лет новые владельцы вкладывали в свою новую покупку все силы и душу - дела шли прекрасно. В 1956 году поместье унаследовал Люсьен Люртон, сын Франсуа Люртона, однако этот год в истории всех бордоских виноградников оказался трагическим - они сильно пострадали из-за жестоких холодов. Поэтому с первого же дня Люсьену пришлось трудиться, не покладая рук, - он занялся новыми посадками лозы Каберне-Совиньон и начал внедрять прогрессивные технологии виноделия. Уже 1957 год получился сосем неплохим - недаром именно его упоминает Даррелл в своем романе.
Люсьену Люртону удалось создать собственную винную империю, жемчужиной которой по-прежнему оставалось Шато Бран-Кантенак. Люсьен был не только замечательным виноделом, но и удивительно обаятельной личностью - недаром в его владениях побывали самые известные и влиятельных персоны Франции и многие сильные мира сего. В начале 80-х годов, обеспокоенный чрезмерной легкостью и не всегда удачным букетом вин своего любимого хозяйства, он привлек специалиста-винодела Эмиля Пейно, консультанта по виноделию соседнего Шато Марго, которое уже однажды сыграло свою роль в становлении Шато Бран-Кантенак. Круг замкнулся…
Шато Бран-Кантенак
Эмиль, всегда утверждавший, что «первым признаком превосходного красного вина должна быть низкая кислотность», обычно добивался ее понижения за счет более поздних сроков сбора винограда, при этом сохраняя высокий уровень танинов, алкоголя и экстрактивных веществ. Параллельно он начал модернизацию винного хозяйства Бран-Кантенак - все шире здесь стали применяться новые бочки из обожженного дуба, где вино выдерживают первые 18-20 месяцев. Теперь в насыщенном букете вин Brane-Cantenac стали явственно ощущаться чарующе сладкие ванильно-табачные тона.
Люртон не ошибся в Эмиле Пейно, и энергия владельца, помноженная на талант известнейшего винодела Марго, сделали свое дело - с 80-х годов стиль всех вин Château Brane-Cantenac неизменно отличает элегантность и тонкость. Они не только приятны для употребления в сравнительно юном по винным меркам возрасте, но и способны выдерживать 20-30 и более лет созревания, приобретая уникальные вкус и букет. Как и положено прямым и ближайшим родственникам именитых Шато Мутон-Ротшильд и Шато Марго… Эти вина надо подавать при температуре 16-18°С - так они лучше проявят свой характер, а декантировать, или, по крайней мере, открывать бутылочку Château Brane-Cantenac надо примерно за 1 час до употребления (вино обязательно должно «подышать» и «расправить плечи»).
Сегодня, наконец, это вино, подлинное «сокровище Кантенака», появилось в магазинах и ресторанах нашего города. И, скорее всего, совсем не случайно, поскольку само местечко Кантенак неким магическим образом связано с Санкт-Петербургом. Легенда мирового кинематографа Саша Гитри, написавший сценарий фильма «Сокровище Кантенака» и сыгравший в нем главную роль барона Кантенака, родился 21 февраля 1885 года в Петербурге, на Невском проспекте в доме №12, где в это время проживала семья Люсьена Гитри, известного французского актера, приглашенного играть на сцене Михайловского театра. Крестным отцом мальчика стал Александр III, отсюда и имя Сашà - довольно непривычное для французов.
По окончанию контракта семья Гитри вернулась в Париж. Забавное упоминание о ней мы встречаем в романе Алексея Толстого «Эмигранты»: «Николай Хрисанфович остроумно рассказывал о театральной новинке - комедии Саша Гитри, где отец, сын, жена и любовница играли ничем не прикрашенную, на самом деле этой весной случившуюся неурядицу в семье Гитри: Саша Гитри стал изменять жене (мадемуазель Претан), его отец (Люсьен Гитри) пожертвовал своими старческими силами, наставил Саша рога с его любовницей (мадемуазель Бланш) и вернул его к жене. Так это и написано в комедии - слово в слово. Первый акт - в столовой, второй и третий - в постели. Пресса разделилась: одни кричали, что это - натурализм, вечер французского искусства, другие - что это заря великой правды, с которой война сорвала последние блески лжи. Париж валом валит к Саша Гитри в театр».
Саша Гитри
Поищите бутылочку Château Brane-Cantenac, откройте ее в теплой компании и помяните добрым словом и барона Брана, и Кантенак, и коммуну Марго, и актера Саша Гитри. Так исторический круг замкнется окончательно…
Энтони Берджесс «Трепет намерения»
В этой любопытной цитате заложена интереснейшая информация для знатоков вин Бордо, хотя и несколько озадачивающая - что может связывать барона де Брана с бароном Ротшильдом? Впрочем, английский писатель Энтони Берджесс, автор нашумевшего «Заводного апельсина», по сути абсолютно прав. Речь идет о легенде Бордо - местечке Кантенак, где когда-то стоял укрепленный замок La Motte de Cantenac, полностью разрушенный во время Столетней войны. Его название Cantenac, скорее всего, связано со окситанским (провансальским) cantar (chantar) - «петь». Может, обитатели его когда-то любили петь хором - не знаем, но что-то такое наверняка было…
В этом местечке разворачивается действие остроумной комедии знаменитого французского актера, драматурга, сценариста и режиссера Сашá Гитри «Сокровище Кантенака» (Le Trésor de Cantenac), вышедшего на экраны в 1950 году. Фабула такова. Вконец разоренный столичной жизнью, барон Кантенак, замыслив самоубийство, решил напоследок посетить родные места и приехал сюда - в захудалую французскую деревушку, все жители которой родственники той или иной степени дальности.
Местный 100-летний долгожитель, ревниво охранявший спрятанный клад предков барона, из сострадания передает их отчаявшемуся бедолаге. Благодаря этому и барон, и весь поселок могут, наконец, начать безбедную жизнь и по-прежнему петь хором, обретя тем самым свое счастье. Удивительно, что эта хвалебная песнь силам богатства, была сделана на весьма малый, даже по французским меркам бюджет. Еще более удивительно, что кинопредсказание сбылось, впрочем, об этом немного позже…
Chateau Brane-Cantenac (Марго)
Чуть западнее Кантенака расположено одно из крупнейших в Медокской коммуне Марго (Margaux) винодельческое поместье Château Brane-Cantenac, издавна славящееся (впрочем, как и вся коммуна) своими виноградниками весьма престижной второй категории (deuxième) высшего класса Grand Сru Сlassé и элегантными, мягкими, но в то же время полными, красными винами. У этой марки, практически всегда занимавшей одно из ведущих мест в классификации бордоских вин, есть своя любопытная история, неразрывно связанная с историей коммуны Марго.
В конце XVIII века это поместье и расположенные вокруг виноградники находились в собственности довольно амбициозной семьи Горс, решившей покорить бордоский Олимп. И надо отдать должное - уже к началу XIX века производимое здесь вино «Горс-Дюкрю» (Gorce-Ducru) стало одним из наиболее прославленных вин Медока. Что случилось дальше, история, увы, умалчивает. Возможно, Горс поддерживал Бурбонов и после Июльской революции 1830 года, почувствовав себя не слишком уютно в новой Франции, постарался распродать свои земли. Есть версия, что еще во время Великой Французской революции (1789-1794) собственность Горса была просто-напросто национализирована государством…
Как бы там ни было, но выставленные на продажу виноградники всегда были лакомым кусочком в Марго, и в полной мере осознавая их потенциал, к ним давно присматривался барон Жозеф-Эктор де Бран - знаменитый специалист-виноградарь, прозванный в Медоке «Наполеоном виноградников». Ему пришлось собрать все свои денежные ресурсы - и 1833 году бывшее поместье Горса, наконец, стало его собственностью. Следующие 10 лет местный «Наполеон» наводил порядок в своей империи, а в 1843 году, вполне удовлетворенный результатом, переименовал любимое поместье, добавив перед географическим Cantenac свое собственное имя - Brane.
Однако модернизация потребовала мобилизации не только всех сил, но и всех средств. Поэтому барону для осуществления своей мечты пришлось в 1853 году, скрепя сердце, продать другую жемчужину своих владений в соседнем Пойяке - Шато Мутон-Бран (Château Mouton-Brane), имевшее прекрасную репутацию в Бордо. С этого момента начинается история другого величайшего поместья Бордо.
Покупателем стал, решивший поселиться во Франции, английский барон Натаниэль де Ротшильд, наслышанный о мастерстве де Брана и почувствовавший перспективность покупки. Сделка совершилась, Натаниэль переименовал свое новое владение в Château Mouton Rothschild, перевез туда семью и занялся виноделием. Новый владелец, похоже, не поскупился, и финансовое чутье его не подвело - деньги были вложены в верное дело.
Ровно через полвека (в 1922 году) поместье перешло к потомку Натаниэля, 20-летнему Филиппу Ротшильду, и тому еще через полвека удалось сделать невероятное. Шато Мутон-Ротшильд, стало единственным поместьем Медока, поднявшимся в незыблемой классификации 1855 года со второй категории на первую - высшую. За 120 лет этого не удавалось никому…
Шато Мутон-Ротшильд
В этой победе, несомненно, есть и доля таланта Жозефа-Эктора де Брана. Хотите пример? Вина Шато Бран-Кантенак сегодня (как и при де Бране) делают на базе винограда Каберне-Совиньон (70%), с добавкой Мерло (15%), Каберне-Фран (13%) и Пти-Вердо (2%). Точно по такой же схеме производятся и знаменитые вина Шато Мутон-Ротшильд. Теперь нам, наконец, понятно, почему Энтони Берджесс (еще раз перечитайте эпиграф) приписывает славу Мутона-Ротшильда барону де Брану - недаром все земли вокруг Кантенака часто называют «плато де Бран».
Однако все это будет потом, а пока энергичный де Бран, имевший обширные политические связи, влиятельных друзей и деньги от продажи поместья в Пойяке, сумел при классификации 1855 года, которая проводилась по указу Наполеона III среди вин Медока (как лучших во Франции), добиться для виноградников своего поместья Бран-Кантенак весьма престижной второй категории высшего класса Crand Cru Classé.
Ту же, вторую категорию получило и бывшее пойяковское поместье де Брана - ныне Мутон Ротшильд (де Бран все отлично подготовил). И хотя злые языки судачили, что виноградники не заслуживают столь знатного ранга (завистников всегда хватало!), вина Шато Бран-Кантенак пользовались высокой репутацией, как, впрочем, и вина всей коммуны Марго.
Говорят, что однажды дочь Карла Маркса спросила отца, что такое счастье? Великий экономист, не задумываясь, ответил: «Борьба!»… На тот же самый вопрос друг и соратник Маркса, философ Фридрих Энгельс, также, не задумываясь, ответил: «Château Margaux 1848 года!»… Этот известный факт многие приписывают эпикурейству соавтора «Коммунистического манифеста», однако мы думаем, что, скорее всего, он выбрал год выхода в свет их совместного с Марксом революционного детища «Капитал». Во-первых, это вино было создано за 7 лет до присвоения Шато Марго самого высшего класса в Медоке, а во-вторых, самым выдающимся годом того столетия для Шато Марго считается все-таки 1900… И мы не зря упомянули еще одно величайшее вино Бордо.
Дело в том, что легендарное Шато Марго, также сыграло свою роль в становлении и развитии «Сокровища Кантенака». И произошло это в 1925 году, ставшем для поместья Шато Бран-Кантенак еще одной исторической вехой. Барон де Бран к тому времени скончался, и его семья уступила роскошные виноградники, по-прежнему лакомый кусочек Медока, совладельцам соседнего и тогда уже чрезвычайно знаменитого Шато Марго - Леону Рекапе и его зятю Франсуа Люртону. Шато Бран-Кантенак, несомненно, попало в хорошие руки.
Кстати, этот год стал знаменательным не только для шато - в 1925 году родился и Джералд Даррелл, впоследствии влюбившийся в это вино и «угощавший» им героев своего романа «Мама на выданье»: «Мсье Кло торжественно и осторожно откупорил бутылку "Шато Бран-Кантенак 1957 года", понюхал пробку, налил несколько капель в чистую рюмку и попробовал... Одобрительно кивнув, он наполнил наши рюмки».
Целых 30 лет новые владельцы вкладывали в свою новую покупку все силы и душу - дела шли прекрасно. В 1956 году поместье унаследовал Люсьен Люртон, сын Франсуа Люртона, однако этот год в истории всех бордоских виноградников оказался трагическим - они сильно пострадали из-за жестоких холодов. Поэтому с первого же дня Люсьену пришлось трудиться, не покладая рук, - он занялся новыми посадками лозы Каберне-Совиньон и начал внедрять прогрессивные технологии виноделия. Уже 1957 год получился сосем неплохим - недаром именно его упоминает Даррелл в своем романе.
Люсьену Люртону удалось создать собственную винную империю, жемчужиной которой по-прежнему оставалось Шато Бран-Кантенак. Люсьен был не только замечательным виноделом, но и удивительно обаятельной личностью - недаром в его владениях побывали самые известные и влиятельных персоны Франции и многие сильные мира сего. В начале 80-х годов, обеспокоенный чрезмерной легкостью и не всегда удачным букетом вин своего любимого хозяйства, он привлек специалиста-винодела Эмиля Пейно, консультанта по виноделию соседнего Шато Марго, которое уже однажды сыграло свою роль в становлении Шато Бран-Кантенак. Круг замкнулся…
Шато Бран-Кантенак
Эмиль, всегда утверждавший, что «первым признаком превосходного красного вина должна быть низкая кислотность», обычно добивался ее понижения за счет более поздних сроков сбора винограда, при этом сохраняя высокий уровень танинов, алкоголя и экстрактивных веществ. Параллельно он начал модернизацию винного хозяйства Бран-Кантенак - все шире здесь стали применяться новые бочки из обожженного дуба, где вино выдерживают первые 18-20 месяцев. Теперь в насыщенном букете вин Brane-Cantenac стали явственно ощущаться чарующе сладкие ванильно-табачные тона.
Люртон не ошибся в Эмиле Пейно, и энергия владельца, помноженная на талант известнейшего винодела Марго, сделали свое дело - с 80-х годов стиль всех вин Château Brane-Cantenac неизменно отличает элегантность и тонкость. Они не только приятны для употребления в сравнительно юном по винным меркам возрасте, но и способны выдерживать 20-30 и более лет созревания, приобретая уникальные вкус и букет. Как и положено прямым и ближайшим родственникам именитых Шато Мутон-Ротшильд и Шато Марго… Эти вина надо подавать при температуре 16-18°С - так они лучше проявят свой характер, а декантировать, или, по крайней мере, открывать бутылочку Château Brane-Cantenac надо примерно за 1 час до употребления (вино обязательно должно «подышать» и «расправить плечи»).
Сегодня, наконец, это вино, подлинное «сокровище Кантенака», появилось в магазинах и ресторанах нашего города. И, скорее всего, совсем не случайно, поскольку само местечко Кантенак неким магическим образом связано с Санкт-Петербургом. Легенда мирового кинематографа Саша Гитри, написавший сценарий фильма «Сокровище Кантенака» и сыгравший в нем главную роль барона Кантенака, родился 21 февраля 1885 года в Петербурге, на Невском проспекте в доме №12, где в это время проживала семья Люсьена Гитри, известного французского актера, приглашенного играть на сцене Михайловского театра. Крестным отцом мальчика стал Александр III, отсюда и имя Сашà - довольно непривычное для французов.
По окончанию контракта семья Гитри вернулась в Париж. Забавное упоминание о ней мы встречаем в романе Алексея Толстого «Эмигранты»: «Николай Хрисанфович остроумно рассказывал о театральной новинке - комедии Саша Гитри, где отец, сын, жена и любовница играли ничем не прикрашенную, на самом деле этой весной случившуюся неурядицу в семье Гитри: Саша Гитри стал изменять жене (мадемуазель Претан), его отец (Люсьен Гитри) пожертвовал своими старческими силами, наставил Саша рога с его любовницей (мадемуазель Бланш) и вернул его к жене. Так это и написано в комедии - слово в слово. Первый акт - в столовой, второй и третий - в постели. Пресса разделилась: одни кричали, что это - натурализм, вечер французского искусства, другие - что это заря великой правды, с которой война сорвала последние блески лжи. Париж валом валит к Саша Гитри в театр».
Саша Гитри
Поищите бутылочку Château Brane-Cantenac, откройте ее в теплой компании и помяните добрым словом и барона Брана, и Кантенак, и коммуну Марго, и актера Саша Гитри. Так исторический круг замкнется окончательно…