(no subject)
Токио. 2 апреля 1919 года. Бывший член Директории, генерал Василий Болдырев записал в своем дневнике:
«Был инженер Перхуров. Жаловался на нежизненную суровость церковного канона. Чего-то не хватает с точки зрения нашей церкви для его женитьбы на американке, бывшей замужем за японцем. О., невеста Перхурова, прекрасно знает шелковое дело, не раз командировалась фирмой, в которой был компаньоном ее муж-японец, за границу. Знает чисто профессиональные секреты в этом деле. Выходя за русского, она автоматически выходит и из-под влияния японских законов, то есть делается свободной распорядительницей своих ценных знаний. Это совершенно не совпадает с интересами фирмы, которая давит на мужа в смысле отказа в разводе. Полиция же, не без нажима фирмы, преследует О., угрожая ей арестом в случае ее дальнейшего отдельного проживания»*.
Болдырев оказался в Японии после переворота 18 ноября 1918 года, когда Директория потеряла власть, а Верховным Правителем России стал адмирал Александр Колчак. Колчак выдал популярному генералу неплохие отступные и согласовал его выезд за границу. Так Болдырев оказался в Японии, в кругу многочисленных эмигрантов-соотечественников. Никаких подробностей о Перхурове (что это за человек и как он попал в Японию) Болдырев не приводит. В своих мемуарах он лишь отметил, что в Екатеринбурге под присмотром француженки-гувернантки у инженера остались двое детей.
Спустя пару дней после этого визита, Перхуров, будучи в состоянии нервного срыва, выбросился из окна третьего этажа гостиницы. Он умер в больнице от травм, несовместимых с жизнью.
Отпевание прошло в одном из православных храмов Токио:
«О., неотступно стоявшая у гроба, вдруг быстро вышла из церкви, затем вновь вернулась, неся в руках только что отрезанные свои прекрасные волосы. Она положила их в гроб к покойнику и перевила ими его руки. И трогательно, и тяжело. Она, видимо, очень его любила. Закон к ней страшно суров, может быть, найдутся люди, которые осудят ее присутствие у гроба. Церковь тоже права, она сохранила чистоту своих канонических правил, но люди, связанные с этой драмой, все стали несчастными»*.
После смерти жениха О. (Оцуки) собиралась ехать за его детьми в Екатеринбург. Болдырев скептически отнесся к этой идее, «… прав у нее на детей никаких»*.
Чем закончилась эта история, к сожалению, неизвестно. В своих воспоминаниях Болдырев к ней больше не возвращается.
*Василий Болдырев. «Директория. Колчак. Интервенты».
«Был инженер Перхуров. Жаловался на нежизненную суровость церковного канона. Чего-то не хватает с точки зрения нашей церкви для его женитьбы на американке, бывшей замужем за японцем. О., невеста Перхурова, прекрасно знает шелковое дело, не раз командировалась фирмой, в которой был компаньоном ее муж-японец, за границу. Знает чисто профессиональные секреты в этом деле. Выходя за русского, она автоматически выходит и из-под влияния японских законов, то есть делается свободной распорядительницей своих ценных знаний. Это совершенно не совпадает с интересами фирмы, которая давит на мужа в смысле отказа в разводе. Полиция же, не без нажима фирмы, преследует О., угрожая ей арестом в случае ее дальнейшего отдельного проживания»*.
Болдырев оказался в Японии после переворота 18 ноября 1918 года, когда Директория потеряла власть, а Верховным Правителем России стал адмирал Александр Колчак. Колчак выдал популярному генералу неплохие отступные и согласовал его выезд за границу. Так Болдырев оказался в Японии, в кругу многочисленных эмигрантов-соотечественников. Никаких подробностей о Перхурове (что это за человек и как он попал в Японию) Болдырев не приводит. В своих мемуарах он лишь отметил, что в Екатеринбурге под присмотром француженки-гувернантки у инженера остались двое детей.
Спустя пару дней после этого визита, Перхуров, будучи в состоянии нервного срыва, выбросился из окна третьего этажа гостиницы. Он умер в больнице от травм, несовместимых с жизнью.
Отпевание прошло в одном из православных храмов Токио:
«О., неотступно стоявшая у гроба, вдруг быстро вышла из церкви, затем вновь вернулась, неся в руках только что отрезанные свои прекрасные волосы. Она положила их в гроб к покойнику и перевила ими его руки. И трогательно, и тяжело. Она, видимо, очень его любила. Закон к ней страшно суров, может быть, найдутся люди, которые осудят ее присутствие у гроба. Церковь тоже права, она сохранила чистоту своих канонических правил, но люди, связанные с этой драмой, все стали несчастными»*.
После смерти жениха О. (Оцуки) собиралась ехать за его детьми в Екатеринбург. Болдырев скептически отнесся к этой идее, «… прав у нее на детей никаких»*.
Чем закончилась эта история, к сожалению, неизвестно. В своих воспоминаниях Болдырев к ней больше не возвращается.
*Василий Болдырев. «Директория. Колчак. Интервенты».