Последние каникулы
Где я? Сон это или явь? Я проснулась, не понимая, что произошло с ушами. Возможна ли такая тишина?
Где-то поблизости прокричал петух, и снова повисла тишина. Прохладная постель с запахом сушеных трав, как когда-то у бабушки. Эта мягкая ласкающая прохлада бывает только в сельской местности.
После запахов, звуков и тактильных ощущений я открыла глаза. Не совсем постель, а скорее, куча перин и подушек, огороженная досками, возвышалась до середины окон в небольшом застекленном помещении. Рядом с собой я увидела мирно спящую Нонну, закинувшую за голову руку с фенечками на запястье. На соседней лежанке, такой же куче перин, лицом в подушки и разбросав кудри, спала Юля.
Это веранда и я в деревне у Нонны! Мы приехали сюда вчера вечером. А утро вчерашнего воскресного дня было совершенно диковинным. Ходили в Преображенский собор исповедоваться и причащаться. Мы с Нонной пришли натощак, Юля с Андреем за компанию. Тоне нездоровилось после бурного празднования моего дня рождения.
На службе почти не стояли, бродили туда-сюда. Нонна исповедалась, а пока ждали, нечаянно глотнула воды. Огорчилась, что причаститься уже нельзя. Андрей сам не решался, только поддерживал нас морально во дворе храма. Юля внутрь собора заходила, но исповедоваться отказалась.
Священник спокойно выслушал мою краткую исповедь. Он мягко, словно равнодушно, сказал, что лучше прекратить эти отношения. Конечно, ему какое дело! Господь его устами произнес: «Иди и больше не греши». Я причастилась, понимая, что дальше продолжу грешить, то есть встречаться с Павлом Петровичем.
«Главное, быть в ладу со своей совестью, мне не в чем каяться, - успокаивала я себя, - в Библии написано: есть время родиться и время умирать, время плакать и время смеяться. Время молчать и время говорить, время любить и время ненавидеть. Так что все в порядке. Мое время еще не пришло».
- Тебе пятнадцатого выходить на работу? - Нонна смотрела на меня интригующе, - Мне кажется, пора съездить ко мне в гости. Сейчас самое время.
Юля позвонила Олегу, он ее отпустил, и мы тут же отправились уговаривать мою маму. Глядя на пример Юли, я взяла с собой из вещей небольшой пакет с самым необходимым. На деньги, данные мамой на дорогу, мы купили блок сигарет.
- Поедем бесплатно, автостопом, - пояснила Юля.
Я доверяла подругам и готова была броситься навстречу любым приключениям. Все обошлось вполне спокойно. Как только четыре девицы вышли на трассу за автовокзалом города, автомобили разных марок замедляли ход.
Через несколько минут на горизонте показалась квадратная оранжевая кабина КамАЗа, а за ней вторая. Этого мы и ждали. Юля, используя свое очарование, договорилась с обоими водителями. Так мы расселись: Нонна с Тоней, Юля со мной. А дальнобойщики были счастливы проехать в компании разговорчивых девушек. Примерно через полтора часа мы выпрыгнули из машин на повороте к селу Вознесеновка Ивнянского района.
Нонна раньше рассказывала, что родилась она в Ялте, родители погибли в Черном море, когда она была маленькой. Воспитали ее бабушка с дедушкой, живущие в этой деревне. Они добродушно встретили нас, дали понять, что можем располагаться, как дома.
Этих людей, ставших родными, Нонна называла мамой и папой. Их сыновья уже выросли, разъехались учиться по разным городам, и Нонну они любили больше собственных детей. Дедушка Александр славился своим мастерством кирпичной кладки. Бабушка Мария работала учителем, сейчас на пенсии обшивала половину жителей села. В ее комнате я сразу увидела иконы.
В теплое время года Нонна, если не пропадала в Белгороде, жила на веранде. Здесь в художественном беспорядке лежали ее вещи: книги, блокноты, картинки, косметика, игрушки. Из мебели один маленький шкаф-этажерка, вместо кровати просто матрасы. Подруга заметила мой остановившийся взгляд на книге Джека Лондона «Мартин Иден».
- Любимая книга Леши, я тоже читаю…
Дом Тони находился на противоположном конце села. Она сразу погрузилась в домашние хлопоты в отличие от нас, отдыхающих. Я расспрашивала Тоню о хозяйстве, об особенностях содержания кур и уток.
Солнце ласкало, когда шли по широкой центральной улице. На лужайке между дворами паслась рыжая корова, я подскочила к ней, удивляясь таким малым размерам.
- Это телка, - пояснила Нонна.
Телка лениво посмотрела на нас и снова наклонилась к траве. Все связанное с коровами, представлялось мне чистой романтикой. В Красном у моей бабушки живую скотину, пожалуй, я вообще никогда не видела. Нонна говорила, что каждое утро коров собирают в стадо и ведут на пастбище через всю деревню.
Днем коровьи лепешки мы старательно обходили. А вечером без калош не обойтись, туфли взяли с собой, когда направлялись в клуб на дискотеку. Хотя там должны быть, по выражению Юли, одни малолетки, наши сборы продолжались несколько часов. Тщательно красили и удлиняли ресницы.
- Надену я это платье - нарядное, фольклорное, - сказала Нонна, достав с полки пестрый сгусток лоскутов.
Клуб представлял собой настоящий дворец, выстроенный в селе в середине 1980-х годов, с огромным зрительным залом, библиотекой, спортзалом.
На дискотеке я бывала только в училище, и то преимущественно для общения. Еще в школе одноклассницы придавали дискотекам большую важность, ведь там можно знакомиться с мальчиками. Мне в училище всего хватало. Да и танцевать особо не умела. Маша как-то хвалилась, как она танцевала не на дискотеке, а «в дискотеке».
В просторном вестибюле дома культуры глаза слепили прожектора всех цветов, существующих в спектре. За эквалайзером сидел парень со стрижкой полубокс. Нонна подходила к нему, кричала на ухо. Он включал песни для танцев, регулировал звук. Немного попрыгали в кругу малолеток.
Потом ходили по ночной деревне в компании молодежи. Парни и девчата специально на лето приезжают, пока учатся, и всех волнует проблема устройства в городе, не в райцентры стремятся, а желательно в большой город. Потому и едут учиться в Белгород или Курск. Уже давно не проводилась работа по закреплению молодежи на селе.
- Посмотрите, звезды как низко, - сказала Нонна.
Белые яркие светлячки горели на темно-синем полотне и казались очень близкими.
- Потому что воздух чистый, в городе от смога они мельче и дальше, - добавила Юля, отвечая моему недоумению.
Тишину нарушала одинокая цикада, вдалеке слышался грозный собачий лай. Вернувшись, мы зашли в дом тихо, чтобы не разбудить пожилых родителей. Сразу свернули на веранду.
- А умываться? - спросила я.
- Лена, кто в деревне умывается! - весело заметила Юля.
Я с радостью завалилась в перины с накрашенными глазами и частично губами. От натурального самогона было легко, в голове ясность.
На следующий день односельчанин Нонны Комар, прозвище происходило от фамилии, отвез нас в лес на старом москвиче. Тоня тоже присоединилась.
- Здесь тебя жена Павла Петровича точно не найдет, - иронизировали подруги.
Стояла теплая погода, дождя не предвиделось. Утром прохладно, днем даже жарко. Август - самое лучшее время в лесу, комаров почти нет. И такая тишина, будто все застыло, оглохло и онемело. Всюду, куда ни прикасался взгляд, хотелось пить вместе с воздухом эту энергию красоты и совершенства. Среди зелени усыхающие белые зонтики пижмы. Местами кусты чертополоха и сиреневый люпин.
- В июне рапс цветет, красота, все поля ярко желтые. А скоро грибы пойдут, - сказала Нонна.
Мы разбили палатку, к вечеру еще засветло развели костер.
- Интересно, где Полина, может ее уже нет в живых? - вздохнула Нонна, садясь на бревно.
- Не к ночи будет сказано, - отозвалась Юля.
- А Вера, как она там, в Америке? - вспомнила я.
- Ничего не поделать, отдалило нас время и пространство. Теперь живем в разных стихиях, - заметила Юля.
- Помните, Вера писала: «Родители мои - музыка и поэзия. Мой дом под звездным небом…»? - Нонна улыбалась.
- Еще она учила, друг - человек, которого всегда ищешь, - добавила я.
- А в чем счастье, девчонки? И для чего мы живем? - спросила Тоня.
- Я бы еще хотела знать, что ценнее - дружба или любовь? - я задала важный в то время вопрос.
- Все ценно, - сказала Нонна, - Мы с Лешей друзья, у него девушка есть. А иногда мы с ним бываем… вместе. Я же люблю его. Друзья могут просто любить друг друга. Без претензий, без сомнений, без последствий.
Тоня бросила в костер несколько веток. Дым то поднимался вверх, то летел прямо на нас.
- Живем ради любви, и ради того, чтобы оставить свой след на земле, - сказала я.
- Нет, каждый человек живет для собственного счастья, - возразила Юля.
- Каждый по-своему оставляет какой-то след на земле. Кто-то детей умных рожает, кто-то стихи пишет, - заключила Нонна.
Многочисленные искорки от костра взлетали вверх и таяли в воздухе. Юля выпустила изо рта тонкую струйку прозрачного сигаретного дыма:
- А мне интересно, почему мужчины - сильный пол, а не могут обходиться без нашей помощи?
- Потому что женщина послана для этого на землю, - ответила ей Нонна.
- Это понятно, главное предназначение женщины любить и быть любимой, - сказала Юля.
- А как сделать безответную любовь ответной? - задала я свой самый болезненный вопрос.
- О, для этого придется много всего сделать… - вздохнула Юля.
- Я читала у своей любимой писательницы Виктории Токаревой: «Поиском счастья занято все человечество, а находят его единицы», - вставила Тоня.
- А я настолько слепо верю в судьбу, верю, что мне само все придет. Все воспринимаю пассивно, как должное. Даже сама ничего не ищу, но когда судьба посылает счастье, я тут же начинаю от неверия его отталкивать, а потом не могу сохранить и удержать, - мне показалось, все меня внимательно слушали, - И наслаждаюсь своими страданиями. Я не понимаю сама, чего хочу...
- Да, трудно его найти и понять, что судьба дала - счастье или горе. Все так учатся, постигают жизнь, - ответила Юля.
Стало холоднее. Невидимый ветер стонал неподалеку и скрипел ветками деревьев. Мы усаживались поближе к костру.
- Разве люди чувствуют одинаково? Если мои ощущения кажутся мне неповторимыми, то что у других? Как познать себя? Как узнать, чего я хочу на самом деле? - продолжала я.
- Вот и мне бывает непонятно, и даже безразлично, что испытывает мой любимый. Потому в любви сложнее, чем в дружбе, - сказала Юля, - это непонимание между мужчиной и женщиной - вечная каменная стена. Мне кажется, я никогда не смогу до конца узнать его душу. И он мою. Мы постоянно должны преодолевать какие-то преграды в отношениях.
Лицо Тони выглядело золотистым от света костра:
- От гордости, наверное, это непонимание. Поэтому гордые всегда одиноки. Любовь - это самоотдача, а не самоудовлетворение.
- Гордые люди внутренне очень ранимы. Вот и надевают маску неприступности, чтобы скрыть ранимость, - заметила Юля.
- Так хочется ни одного мгновения не прожить зря, - сказала Нонна и обхватила руками колени.
- Вот и наслаждайся каждым моментом, - Юля слегка улыбнулась.
- Какая сила дается Богом! - голос Тони дрогнул от восторга, - На что только не способен человек любящий и уверенный в своей любви. Мне запомнился эпизод из фильма «Леди Гамильтон» с Вивьен Ли. Помните, когда Нельсон с возлюбленной встречали новый 1800-й год, новое столетие? Только любящий человек способен на героические поступки, он может совершить благородное и великое...
- Мы как раз этим и занимаемся, отдаем себя любви и совершаем героические поступки, - сказав это, Юля подняла брови вверх.
- Интересно, доживем ли мы до двухтысячного года, следующего столетия? - Нонна посмотрела в черноту неба.
- Да тут осталось всего ничего, четыре года! - перевела дыхание Юля.
Потом она прочитала свое последнее стихотворение:
Захочешь - придешь,
Полюбишь - поймешь.
Поверишь - простишь,
Уйдешь - загрустишь.
Увидишь - молчи,
Услышишь - кричи!
Забудешь - топись,
Не сможешь - молись!
Ошибся - не вой,
Веселье - так пой.
Страдаешь - крепись,
Скучаешь - приснись.
А я подумала, какое чудо - вот так сидеть у костра. Не нужно никуда спешить, просто сидеть и беседовать с дорогими подругами. Мне стоило дожить до двадцати лет, чтобы впервые это ощутить! Какое счастье просто понимать, что мы - часть Вселенной. Часть природы, часть этого великого многообразного мира. Этим умиротворением хотелось поделиться со всеми.
Ночью ветер сильнее шумел в верхушках деревьев. В палатке мы вчетвером отлично поместились. Тоня встала в четыре утра, сходила в деревню, подоила корову и вернулась к нам, захватив угощение: хлеб, сало, вареные яйца, огурцы, помидоры и банку кваса. Всего хватило с избытком.
В лесу мы провели еще пару суток. Потом Юля уехала домой, а мы с Нонной консервировали огурцы, собирали в саду опавшие мелкие яблоки для соседской коровы.
Делали окрошку по рецепту подруги - очень мелко нарезали все продукты и заправляли кефиром. Рядом со столом крутился серо-полосатый котенок по кличке Худыш, запрыгивал мне на колени. В гостях у Тони ее мама угощала нас вишневой наливкой и голубцами.
Да, в деревне другая жизнь. Как-то острее чувство единения с природой, как в детстве. Люди здесь все простые. Потому для меня сельский образ жизни всегда ассоциировался с детской чистотой и простотой.
Вспомнился вопрос на распределении, не желаю ли я поехать в село. А как было бы прекрасно поселиться здесь! Жить спокойно одной, снять комнату у какой-нибудь старушки. Купить пишущую машинку, завести кота. В деревне вся цивилизация: газ, свет, водопровод, сельсовет, дом культуры с библиотекой, школа, несколько магазинов. Церкви, правда, нет, по праздникам жители Вознесеновки ходят в соседнюю Курасовку.
Досадно, что не могу так поступить. Я не вольна распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению. У меня родители, брат, друзья-подруги, в конце концов. Нет, не могу.
Уезжать было грустно. С деревьев опадали редкие листья. Худыш у крыльца играл с собственным хвостом и гонялся за соринкой, гонимой легким ветерком.
Нонна собралась в город со мной, но вскоре ей пришлось надолго вернуться. Дедушка занемог и скончался почти у нее на руках 23 августа. Это стало первой страшной потерей подруги. А впоследствии Нонна четырнадцать лет проработала художественным руководителем в своем родном Вознесеновском Дворце Культуры. Она ставила не только спектакли, но и организовывала все массовые мероприятия.
А для меня еще было неприемлемо расставание с училищем. Вспоминала июль, когда мы ежедневно встречались, не в силах поверить, что занятия позади. Прямо с утра Андрей или Яша, живший ближе всех, заходил ко мне, и мы ехали на Харьковскую гору. Нонна ночевала у Юли. У кого-то из нас находились неотложные дела в училище.
Пока гостили у Нонны, Стас с Андреем ездили в Тамбов поступать в институт культуры, только там имелся ближайший факультет духовых инструментов. Не поступили.
- В чужом городе деньги быстро заканчиваются... - растолковал Стас причину их скорого возвращения.
В ближайшее время Юрий Николаевич выхлопотал ему полставки преподавателя в училище. Теперь и «жмура носили» все реже, музыку на похороны почти никто не заказывал.
Стас обещал звонить мне на работу, а я - навещать родные пенаты. Подходили к концу мои последние каникулы.
Юля жила с предпринимателем Олегом на съемной квартире по соседству с домом своих родителей. Она временно не работала, иногда помогала матери рисовать на заказ картины, оформлять интерьеры. В основном целыми днями сидела одна, писала стихи.
Как-то Юля сказала, что со мной так хорошо, легко на душе, как после церкви. Меня охватило удивление пополам с безграничной радостью. Неужели со своей замкнутостью и непониманием себя я могу так воздействовать на людей?
Не выходил из памяти тот поход в Преображенский храм. Лишь под конец службы, оставшись одна в ожидании причастия, я стояла в толпе и чувствовала, что ничего не понимаю. Вот рассказала о своих грехах, открыла душу Богу, но легче не стало. Должно быть что-то еще. Некая суета внутри меня не давала это распознать.