О Мариенгофе и его друзьях - продолжение
Описывается случай, как собирался В. И. Качалов на встречу с К. С. Станиславским (богом),( почти полвека репетируя и играя с ним на одной сцене), волнуясь, примеряя с десяток галстуков, в парадном виде, разговаривая шепотом.
" Да, выходит, что бог."
"Только ведь ему одному- богу - и дозволено быть смешным, быть наивным, быть чудаком не потерять своего божественного величия."
Некоторые зарисовки, которые вызывают улыбку.
"Стояли крепкие рождественские морозы. Станиславский приехал в Художественный театр на бородатом ваньке.
Бог был повязан сверх меховой шапки оренбургским платком с углами, выпущенными на спину поповской шубы.
- Сейчас вышлю полтинниичек,- промычал седок, не раскрывая рта ("Еще простудишься, охрипнешь перед спектаклем!"
Никто на свете так не боится заболеть, как актер.
Войдя в храм своего святого искусства, бог сразу забыл про извозчика.
Тот ждал "полтинничка", ждал и, не дождавшись, побежал в театр:
- Эй, братцы, - кинулся он к капельдинерам, - я к вам бабу привез, а она мне денег не заплатила. Сбегла, окаянная.
- Какую еще бабу? Что мелешь?
-Да здоровенную этакую! На целу башку меня повыше. В сером, стало, пуховм платке.
Тут только и догадались капельдинеры, какая "баба" от извозчика "сбегла"
Еще зарисовка.
Айседоре Дункан удалось пригласить Станиславского на обед в ресторан. "Пообедать с ним, наедине, вдвоем! С самым красивым богом из тех, которых я знала." - рассказывает она автору - О.как я была счастлива!
После второго бокала шампанского я уже не могла усидеть на своем стуле.
- Ясно!
- Я подошла к Станиславскому и взяла в ладони его голову. Тогда пенсне упало с его носа и он зажмурил глаза. Вероятно, от страха.
- А ты, конечно, этим воспользовалась и поцеловала его в губы?
- Нет, в губы не удалось. Он же их слишком крепко сжал.
- Он же бог.
- Я хотела огорчиться, но не успела.
- Неужели бог разжал губы?
- Да! ...Но только для того , чтобы взволнованно спросить меня: "Изадора, а что мы будем делать с нашими детьми?" Она стала смеяться так: "...что слезы падали с моих глаз в салат "латю".
И немного о ней.
" Есенина Айседора называла ангелом и в этом хотела убедить как можно большее число людей. Поэтому на стенах, столах и зеркалах она весьма усердно писала губной помадой: "Есенин- Ангель", "Есенин- Ангель", "Есенин - Ангель"...
" Да, выходит, что бог."
"Только ведь ему одному- богу - и дозволено быть смешным, быть наивным, быть чудаком не потерять своего божественного величия."
Некоторые зарисовки, которые вызывают улыбку.
"Стояли крепкие рождественские морозы. Станиславский приехал в Художественный театр на бородатом ваньке.
Бог был повязан сверх меховой шапки оренбургским платком с углами, выпущенными на спину поповской шубы.
- Сейчас вышлю полтинниичек,- промычал седок, не раскрывая рта ("Еще простудишься, охрипнешь перед спектаклем!"
Никто на свете так не боится заболеть, как актер.
Войдя в храм своего святого искусства, бог сразу забыл про извозчика.
Тот ждал "полтинничка", ждал и, не дождавшись, побежал в театр:
- Эй, братцы, - кинулся он к капельдинерам, - я к вам бабу привез, а она мне денег не заплатила. Сбегла, окаянная.
- Какую еще бабу? Что мелешь?
-Да здоровенную этакую! На целу башку меня повыше. В сером, стало, пуховм платке.
Тут только и догадались капельдинеры, какая "баба" от извозчика "сбегла"
Еще зарисовка.
Айседоре Дункан удалось пригласить Станиславского на обед в ресторан. "Пообедать с ним, наедине, вдвоем! С самым красивым богом из тех, которых я знала." - рассказывает она автору - О.как я была счастлива!
После второго бокала шампанского я уже не могла усидеть на своем стуле.
- Ясно!
- Я подошла к Станиславскому и взяла в ладони его голову. Тогда пенсне упало с его носа и он зажмурил глаза. Вероятно, от страха.
- А ты, конечно, этим воспользовалась и поцеловала его в губы?
- Нет, в губы не удалось. Он же их слишком крепко сжал.
- Он же бог.
- Я хотела огорчиться, но не успела.
- Неужели бог разжал губы?
- Да! ...Но только для того , чтобы взволнованно спросить меня: "Изадора, а что мы будем делать с нашими детьми?" Она стала смеяться так: "...что слезы падали с моих глаз в салат "латю".
И немного о ней.
" Есенина Айседора называла ангелом и в этом хотела убедить как можно большее число людей. Поэтому на стенах, столах и зеркалах она весьма усердно писала губной помадой: "Есенин- Ангель", "Есенин- Ангель", "Есенин - Ангель"...