Деревня и Смерть. Сказка.
Давно я сказок не писал.
Да что сказок, в последний время вообще ничего не пишу, кроме коротких сопроводиловок к фотографиям своих выездов на природу за медными кружочками.
Улетела куда-то моя тётка с лирой, ни слуху, ни духу от неё. Ни вдохновения, ни творческих потугов.
Где её носит?
На югах, наверное. Пьёт коньяк под звездным бархатно-чёрным небом на ночном пляже какой-нибудь акапульки, вдыхая ароматы дольче виты...мда...
Ладно, попробую без тётки.
Итак, этэншенплиз, господа и дамы!
Сказка!
Естественно, грустная. Что поделать, какое время, такие и сказки...
ДЕРЕВНЯ И СМЕРТЬ.
Жила-была деревня.
Давным-давно, ещё в докрымские времена. Так давно, что уже никто и не помнит даже, как эта деревня называлась. То ли Малые Подмышки, то ли Большое Пердищево - давно это было.
Так вот, жила-была эта Деревня, тихо-мирно пыхала себе в синее небо дымком из избяных труб, мукала коровами, кудахтала курями, скрипела колёсами телег, пела песни звонкими голосами красных девок, играла гармошками, смеялась радостной детворой.
Пахла хлебом, дымком из печей, парным молоком и лугом.
Ничего так себе жила, зажиточно.
Рублёвого серебра, конечно, много не имела, но медными пятаками была богата. А что ещё Деревне в жизни надо? Сыта-обута да мирное небо над головой. Так и текло по её улочкам и закоулкам время, тихо и безмятежно.
Часами это время сроду никто не мерил, настолько его много было. Церковным календарем мерили. И праздниками. Рождество сменяла Пасха, потом была Троица, Яблочный Спас, Ивана Купала, ещё что-то там...
Прости, читатель, я плохо разбираюсь в таком летоисчислении, мой удел - часы и Календарь в телефоне.
Такое уж оно нынче время, современное и суетное.
Ну да ладно, сейчас не про него.
В общем, жила-была себе Деревня, ровнёхонько и спокойненько, но тут решила она со Смертью подружиться.
Такой вот деревенский бзик, каприз по нашему.
Причуды сельской пасторали, ага.
Аккурат во времена Никиты-кукурузника это произошло.
Был у нас такой деятель когда-то. Всё хотел Америку перегнать.
Не как сейчас, в сладких сказках из телевизора, а по всамделишному, по взрослому. Не вышло у него ничего путного, только колхозникам крови попортил своими мечтами, да и выгнали его скоро из правителей российских.
На пенсию.
Но дел в деревнях он натворить успел, конечно. Да вы и сами из уроков истории помните. Если, конечно, правильную историю учили...
Так вот, решила тогда Деревня со Смертью дружить.
Откуда, спросите, там Чёрная с косой?
Да рядом с Деревней, на небольшом погосте на околице у леса жила.
Тоже ничего так поживала, людишек потихоньку кушала, их косточки по могилкам раскладывая, грустно шуршала над ними листвой кладбищенских деревьев, печально каркала вороньем, умиротворяюще шумела ветром меж могильных оградок и крестов.
Смерть была местная, с понятием. Сильно не борзела, не беспредельничала, народ эпидемиями всякими и мором не губила.
Только старых, коим уходить черёд пришёл, сильно больных, да пьянь запойную иногда для профилактики, чтоб остальным урок был.
Потому и погостик был махоньким, и Деревня относилась к Смерти без боязни, как к обычной соседке, не больно приятной, но терпимой и обыденной.
Ну Смерть и Смерть, все там будем, чего уж тут поделаешь?
А соседям дружить нужно, вместе, может, и веселее будет!
Тем более, как раз в это время, нашу Деревню людишки из Города бесперспективной признали, Свет и Радио ей отключили, Магаз и Фельдшера закрыли. Народишко её, охнув, и почесав затылки, потихоньку потянулся жить в соседнюю Деревню, более «перспективную».
Тихо стало на улочках, исчез смех и гомон, перестали пиликать гармошки, скрипеть колеса телег, тарахтеть трактора, пропало муканье коров, смолк крик петуха, а лай собак сменился тоскливым воем. Оставшийся люд сидел по вечерам в темных избах и тоже собирал пожитки в неровном свете керосиновых ламп.
- Как скучно без людей! Может Смерть в гости позвать? Она ведь тоже сидит на своём Погосте одна-одинешенька, вместе всё веселей.
Помахала ей Деревня березами у околицы.
- Смерть, айда в гости! Посидим по соседски, чайку с вареньем похлебаем, посплетничаем о том, о сём! Только, чур, людей не изводить! У меня их и так мало осталось!
Смерть от таких предложений немного оторопела.
Что тут скрывать, смерть никто не любит, разве что маньяки всякие, да диктаторы. Чикатилы, гитлеры, полпоты да кхмеры красные.
Таких в тех краях не водилось, так что местная Смерть любовью и уважением была обделена напрочь. А тут такое...
Ну ниче, от оторопи оклемалась да и согласилась.
А что дома то сидеть?
- Ладно, сейчас приду! Только чай я не пью, и варенье не ем, мне бы кровушки. У тебя, вон бабка Никуличиха ко мне как раз собирается, даже уезжать отказалась.
Может я её - того, пораньше? А?
- Бабку не трожь, раз срок её не пришёл, не беспредельничай, а то в гости не позову. У неё куря вон есть, куриная кровь тебе же пойдёт? Вот их и тогокай, хватит тебе, не на королевский приём, чать, зову!
- Окей, май дарлинг!
На чистом английском ответила Смерть. Она недавно учительницу иностранного языка чахоткой съела и любила теперь по случаю блеснуть эрудицией.
- Файф о клок? Он кап оф ти? Вандерфул!
- Ты это, не выеживайся, прекращай на импортном гавкать, а то, не ровен час ГПУ прискачет и кончит тебя за амбаром из нагана как шпиона англицкого, не посмотрит, что ты бессмертная. И передо мной неча заморскими словами щеголять, знаю я их, училка та во мне жила, забыла?
Смерть смущенно натянула капюшон на глаза поглубже, поправила косу за плечами и полетела к Деревне чаёвничать.
- И косу дома оставь, ты же не при исполнении! Неча народ дивить своими аксессуарами. Да и умыкнёт кто ненароком. Инвентарь у тебя справный, а у нас сенокос как раз на носу, не искушай мужичков то.
- Яволь, майн фюрер!
- Ой дура то, ой ду-у-ра...
Чаепитие прошло на редкость душевно. Смерть задумчиво швыркала курей из горла и внимательно слушала жалобный монолог Деревни.
И как ей в безлюдьи скучно, и какие сволочи те, кто свет с радивом отключил, и как у неё задворки от разросшейся крапивы чешутся, и собаки по ночам воют, и дороги все от дождей раскиселило, и вообще...
Деревня нашла себе благодарного слушателя и грузила Смерть своими проблемами по полной. Наконец-то есть кому в жилетку поплакаться!
Пусть даже от той жилетки мертвечиной и сырой землёй разит, плевать! Зато вон как слушает да кивает.
И Деревню понесло!
Размякла, как пашня после дождя, все свои тайны деревенские вывалила. Как на духу!
И как боится одна остаться, и то, что подруги настоящей у неё среди Деревень-соседок никогда и не было, да и дуры они страшные все поголовно, и как она местного председателя колхоза боится.
И даже про то, что в ней настоящий клад зарыт!
С серебром и златом! Вот те крест!
Смерть на крестное знамение скривилась, но слушала не переставая. Даже курей сосать прекратила. А может они просто кончились.
А Деревня всё говорила и говорила...
- Смотри, подруга, людишки твои последние уезжают! Даже собак с кошками забрали! Кого мне кушать то теперь? Воробьев с мышами?
Никулична, вернись! Тебе до меня три месяца осталось! Да что ж это деется то!
Помогите, хулиганы пропитания лишают!
Тьфу на вас!
Смерть топнула ногой и плюнула вслед грузовикам с людьми и скарбом стаей воронья. Злобное карканье заполнило посмурневшее небо.
- Родные мои... Почто бросаете... Да как же я без вас... Вернитесь! Пропаду ведь! Зача-ахну!
Деревня, горестно взвыв ветром по пустынной улице, в отчаянии цеплялась ветвями придорожных кустов за головы, плечи, руки уезжающих, за борта и колеса грузовиков, умоляя людей одуматься.
Всё впустую!
Люди уезжали, виновато оглядываясь на покинутый дом, смахивая горькую бессильную слезу.
Бежали, втянув головы в плечи, закрывая их руками от хлещущих веток-плетей.
В бессильной злобе Деревня швыряла вслед им клубы пыли и проклятия.
- Вот и все. Бросили. Как же я теперь?
- А пошли ко мне, Деревня?
Погостишь чуть-чуть у меня, в себя придёшь. У меня на погосте знаешь, как спокойно? Как на кладбище, ага. Одни мы теперь с тобой остались. Одни-одинешеньки. Давай теперь друг за друга держаться! Кто как не я теперь тебя пожалеет и поймёт?
Пошли! У меня и настойка из мухоморов есть, знаешь как в таких делах помогает? У-у-у, как рукой все снимет!
- А пошли. Где там твои мухоморы?
У Смерти дома действительно было тихо и спокойно. Умиротворяюще шелестела листва над головой, дул легкий ветерок, неся приятную прохладу, где-то в высоко в небе пели жаворонки...
Деревня лежала на мягкой перине погостного мха и, положив голову на колени Смерти, слушала её негромкую песню. Та пела о чём-то невыносимо печальном и светлом, от мелодии и слов першило в горле и сладко хотелось плакать, плакать навзрыд так, чтобы слезы текли рекой, чтобы их поток смыл горечь с души, очистил прошлое и будущее, убрал безысходность и боль потерь.
Деревне вдруг стало так хорошо и покойно, что ей захотелось остановить эти минуты навсегда, застыть в них как муха в янтаре навеки.
- А ты оставайся со мной. Зачем тебе эти людишки?
Словно прочитав её мысли, сказала Смерть.
- А и останусь!
Молвила Деревня.
И тут же умерла.
Смерть стряхнула её с колен, криво улыбнулась и ушла прочь.
Ведь живет она только среди живых, от мертвых ей взять уже нечего. Два раза ведь никто не умрёт, правда?
Прошел год, и от Деревни ничего не осталось. Брошенные избы разобрали и увезли бывшие жители или мародёры, огороды и изгороди заплело вьюном, дороги растворились в полях. Дольше всех продержался колодец с холодной ключевой водой, но и он скоро заплыл грязью и осыпался в незаметную яму среди буйной растительности. В итоге от большой и полнокровной Деревни остались лишь небольшие ямки от погребов да бугры бывших фундаментов вдоль бывшей улицы.
Ту потом распахали под поле, и Деревня окончательно канула в небытие.
Остались от неё лишь обрывки ржавого железа, гнилые подметки, черепки и куски битого стекла на пашне.
Вот так оно получается, когда со смертью дружишь...
Да что сказок, в последний время вообще ничего не пишу, кроме коротких сопроводиловок к фотографиям своих выездов на природу за медными кружочками.
Улетела куда-то моя тётка с лирой, ни слуху, ни духу от неё. Ни вдохновения, ни творческих потугов.
Где её носит?
На югах, наверное. Пьёт коньяк под звездным бархатно-чёрным небом на ночном пляже какой-нибудь акапульки, вдыхая ароматы дольче виты...мда...
Ладно, попробую без тётки.
Итак, этэншенплиз, господа и дамы!
Сказка!
Естественно, грустная. Что поделать, какое время, такие и сказки...
ДЕРЕВНЯ И СМЕРТЬ.
Жила-была деревня.
Давным-давно, ещё в докрымские времена. Так давно, что уже никто и не помнит даже, как эта деревня называлась. То ли Малые Подмышки, то ли Большое Пердищево - давно это было.
Так вот, жила-была эта Деревня, тихо-мирно пыхала себе в синее небо дымком из избяных труб, мукала коровами, кудахтала курями, скрипела колёсами телег, пела песни звонкими голосами красных девок, играла гармошками, смеялась радостной детворой.
Пахла хлебом, дымком из печей, парным молоком и лугом.
Ничего так себе жила, зажиточно.
Рублёвого серебра, конечно, много не имела, но медными пятаками была богата. А что ещё Деревне в жизни надо? Сыта-обута да мирное небо над головой. Так и текло по её улочкам и закоулкам время, тихо и безмятежно.
Часами это время сроду никто не мерил, настолько его много было. Церковным календарем мерили. И праздниками. Рождество сменяла Пасха, потом была Троица, Яблочный Спас, Ивана Купала, ещё что-то там...
Прости, читатель, я плохо разбираюсь в таком летоисчислении, мой удел - часы и Календарь в телефоне.
Такое уж оно нынче время, современное и суетное.
Ну да ладно, сейчас не про него.
В общем, жила-была себе Деревня, ровнёхонько и спокойненько, но тут решила она со Смертью подружиться.
Такой вот деревенский бзик, каприз по нашему.
Причуды сельской пасторали, ага.
Аккурат во времена Никиты-кукурузника это произошло.
Был у нас такой деятель когда-то. Всё хотел Америку перегнать.
Не как сейчас, в сладких сказках из телевизора, а по всамделишному, по взрослому. Не вышло у него ничего путного, только колхозникам крови попортил своими мечтами, да и выгнали его скоро из правителей российских.
На пенсию.
Но дел в деревнях он натворить успел, конечно. Да вы и сами из уроков истории помните. Если, конечно, правильную историю учили...
Так вот, решила тогда Деревня со Смертью дружить.
Откуда, спросите, там Чёрная с косой?
Да рядом с Деревней, на небольшом погосте на околице у леса жила.
Тоже ничего так поживала, людишек потихоньку кушала, их косточки по могилкам раскладывая, грустно шуршала над ними листвой кладбищенских деревьев, печально каркала вороньем, умиротворяюще шумела ветром меж могильных оградок и крестов.
Смерть была местная, с понятием. Сильно не борзела, не беспредельничала, народ эпидемиями всякими и мором не губила.
Только старых, коим уходить черёд пришёл, сильно больных, да пьянь запойную иногда для профилактики, чтоб остальным урок был.
Потому и погостик был махоньким, и Деревня относилась к Смерти без боязни, как к обычной соседке, не больно приятной, но терпимой и обыденной.
Ну Смерть и Смерть, все там будем, чего уж тут поделаешь?
А соседям дружить нужно, вместе, может, и веселее будет!
Тем более, как раз в это время, нашу Деревню людишки из Города бесперспективной признали, Свет и Радио ей отключили, Магаз и Фельдшера закрыли. Народишко её, охнув, и почесав затылки, потихоньку потянулся жить в соседнюю Деревню, более «перспективную».
Тихо стало на улочках, исчез смех и гомон, перестали пиликать гармошки, скрипеть колеса телег, тарахтеть трактора, пропало муканье коров, смолк крик петуха, а лай собак сменился тоскливым воем. Оставшийся люд сидел по вечерам в темных избах и тоже собирал пожитки в неровном свете керосиновых ламп.
- Как скучно без людей! Может Смерть в гости позвать? Она ведь тоже сидит на своём Погосте одна-одинешенька, вместе всё веселей.
Помахала ей Деревня березами у околицы.
- Смерть, айда в гости! Посидим по соседски, чайку с вареньем похлебаем, посплетничаем о том, о сём! Только, чур, людей не изводить! У меня их и так мало осталось!
Смерть от таких предложений немного оторопела.
Что тут скрывать, смерть никто не любит, разве что маньяки всякие, да диктаторы. Чикатилы, гитлеры, полпоты да кхмеры красные.
Таких в тех краях не водилось, так что местная Смерть любовью и уважением была обделена напрочь. А тут такое...
Ну ниче, от оторопи оклемалась да и согласилась.
А что дома то сидеть?
- Ладно, сейчас приду! Только чай я не пью, и варенье не ем, мне бы кровушки. У тебя, вон бабка Никуличиха ко мне как раз собирается, даже уезжать отказалась.
Может я её - того, пораньше? А?
- Бабку не трожь, раз срок её не пришёл, не беспредельничай, а то в гости не позову. У неё куря вон есть, куриная кровь тебе же пойдёт? Вот их и тогокай, хватит тебе, не на королевский приём, чать, зову!
- Окей, май дарлинг!
На чистом английском ответила Смерть. Она недавно учительницу иностранного языка чахоткой съела и любила теперь по случаю блеснуть эрудицией.
- Файф о клок? Он кап оф ти? Вандерфул!
- Ты это, не выеживайся, прекращай на импортном гавкать, а то, не ровен час ГПУ прискачет и кончит тебя за амбаром из нагана как шпиона англицкого, не посмотрит, что ты бессмертная. И передо мной неча заморскими словами щеголять, знаю я их, училка та во мне жила, забыла?
Смерть смущенно натянула капюшон на глаза поглубже, поправила косу за плечами и полетела к Деревне чаёвничать.
- И косу дома оставь, ты же не при исполнении! Неча народ дивить своими аксессуарами. Да и умыкнёт кто ненароком. Инвентарь у тебя справный, а у нас сенокос как раз на носу, не искушай мужичков то.
- Яволь, майн фюрер!
- Ой дура то, ой ду-у-ра...
Чаепитие прошло на редкость душевно. Смерть задумчиво швыркала курей из горла и внимательно слушала жалобный монолог Деревни.
И как ей в безлюдьи скучно, и какие сволочи те, кто свет с радивом отключил, и как у неё задворки от разросшейся крапивы чешутся, и собаки по ночам воют, и дороги все от дождей раскиселило, и вообще...
Деревня нашла себе благодарного слушателя и грузила Смерть своими проблемами по полной. Наконец-то есть кому в жилетку поплакаться!
Пусть даже от той жилетки мертвечиной и сырой землёй разит, плевать! Зато вон как слушает да кивает.
И Деревню понесло!
Размякла, как пашня после дождя, все свои тайны деревенские вывалила. Как на духу!
И как боится одна остаться, и то, что подруги настоящей у неё среди Деревень-соседок никогда и не было, да и дуры они страшные все поголовно, и как она местного председателя колхоза боится.
И даже про то, что в ней настоящий клад зарыт!
С серебром и златом! Вот те крест!
Смерть на крестное знамение скривилась, но слушала не переставая. Даже курей сосать прекратила. А может они просто кончились.
А Деревня всё говорила и говорила...
- Смотри, подруга, людишки твои последние уезжают! Даже собак с кошками забрали! Кого мне кушать то теперь? Воробьев с мышами?
Никулична, вернись! Тебе до меня три месяца осталось! Да что ж это деется то!
Помогите, хулиганы пропитания лишают!
Тьфу на вас!
Смерть топнула ногой и плюнула вслед грузовикам с людьми и скарбом стаей воронья. Злобное карканье заполнило посмурневшее небо.
- Родные мои... Почто бросаете... Да как же я без вас... Вернитесь! Пропаду ведь! Зача-ахну!
Деревня, горестно взвыв ветром по пустынной улице, в отчаянии цеплялась ветвями придорожных кустов за головы, плечи, руки уезжающих, за борта и колеса грузовиков, умоляя людей одуматься.
Всё впустую!
Люди уезжали, виновато оглядываясь на покинутый дом, смахивая горькую бессильную слезу.
Бежали, втянув головы в плечи, закрывая их руками от хлещущих веток-плетей.
В бессильной злобе Деревня швыряла вслед им клубы пыли и проклятия.
- Вот и все. Бросили. Как же я теперь?
- А пошли ко мне, Деревня?
Погостишь чуть-чуть у меня, в себя придёшь. У меня на погосте знаешь, как спокойно? Как на кладбище, ага. Одни мы теперь с тобой остались. Одни-одинешеньки. Давай теперь друг за друга держаться! Кто как не я теперь тебя пожалеет и поймёт?
Пошли! У меня и настойка из мухоморов есть, знаешь как в таких делах помогает? У-у-у, как рукой все снимет!
- А пошли. Где там твои мухоморы?
У Смерти дома действительно было тихо и спокойно. Умиротворяюще шелестела листва над головой, дул легкий ветерок, неся приятную прохладу, где-то в высоко в небе пели жаворонки...
Деревня лежала на мягкой перине погостного мха и, положив голову на колени Смерти, слушала её негромкую песню. Та пела о чём-то невыносимо печальном и светлом, от мелодии и слов першило в горле и сладко хотелось плакать, плакать навзрыд так, чтобы слезы текли рекой, чтобы их поток смыл горечь с души, очистил прошлое и будущее, убрал безысходность и боль потерь.
Деревне вдруг стало так хорошо и покойно, что ей захотелось остановить эти минуты навсегда, застыть в них как муха в янтаре навеки.
- А ты оставайся со мной. Зачем тебе эти людишки?
Словно прочитав её мысли, сказала Смерть.
- А и останусь!
Молвила Деревня.
И тут же умерла.
Смерть стряхнула её с колен, криво улыбнулась и ушла прочь.
Ведь живет она только среди живых, от мертвых ей взять уже нечего. Два раза ведь никто не умрёт, правда?
Прошел год, и от Деревни ничего не осталось. Брошенные избы разобрали и увезли бывшие жители или мародёры, огороды и изгороди заплело вьюном, дороги растворились в полях. Дольше всех продержался колодец с холодной ключевой водой, но и он скоро заплыл грязью и осыпался в незаметную яму среди буйной растительности. В итоге от большой и полнокровной Деревни остались лишь небольшие ямки от погребов да бугры бывших фундаментов вдоль бывшей улицы.
Ту потом распахали под поле, и Деревня окончательно канула в небытие.
Остались от неё лишь обрывки ржавого железа, гнилые подметки, черепки и куски битого стекла на пашне.
Вот так оно получается, когда со смертью дружишь...