масло
Знакомый врач рассказывал.
Работал он когда-то массажистом, и один из благодарных клиентов привёз ему в подарок из Греции чемоданчик с маслами для массажа. Было их, кажется, пузырьков тридцать, а может, даже пятьдесят - самых разных видов. Знакомый обычно пользовался незамысловатым джонсоном бэби, и потому ко всем этим апельсиновым, виноградным, жасминовым и прочим избыточным нероли прибегал редко. Но иногда прибегал.
Однажды ему показалось, что пузырьков в чемоданчике стало меньше. Он списал это на свою рассеянность. Через пару дней сомнение переросло в подозрение, подозрение сменилось уверенностью. Кто-то подтыривал масло.
Не то чтобы оно было сильно необходимо моему врачу. Годы тесного контакта с двумя джонсонами приучили его к непритязательности. Но поймите правильно: из его собственного кабинета. Из его собственного чемоданчика. В конце концов, к нероли он успел привязаться.
Этот мой врач - человек удручающе старомодных представлений о жизни. "Хочешь взять чужое, - печально сказал он мне, - ну подойди по-человечески в тёмной подворотне, покажи "крысу" или наваху, прояви уважение. И тогда я к тебе тоже проявлю". Последняя фраза заиграет самыми разнообразными оттенками смысла, если учесть, что мой врач - человек с лицом боксёра, выгнанного из профессиональных рядов за чрезмерную жестокость, и шеей обхватом с секвойю. Среди массажистов, кстати, много таких.
Он заглянул к охранникам и спросил, не берет ли кто ключ от кабинета в его отсутствие. Охрана заверила, что там бывает только уборщица. Уборщицу мой врач знал: молодая женщина откуда-то из Узбекистана. Он уже месяц тщетно пытался приучить её не заходить во время сеанса массажа, чтобы выкинуть из мусорного ведра.
Но зачем уборщице масло?
На следующий день накануне ухода он посчитал пузырьки. А после того, как уборщица сделала свою работу, пришёл охранник и пересчитал их заново. И - да, двух не хватило.
- Зачем? - спросил врач плачущую женщину. - Ты объясни, зачем они тебе понадобились?
Чтобы понять её, потребовалось найти переводчика.
Она жила с мужем. У мужа была больная спина. Он сильно мучился - совсем как те пациенты, которые, она видела, приходят к доктору за помощью. Доктор лил масло на ладони, гладил пациентов по спине и им становилось легче. Значит, всё дело в волшебном масле.
Она испробовала украденный джонсон бэби - он не облегчил страданий. Тогда она принялась экспериментировать с маслами из чемоданчика. Какое-то из них должно было подействовать, надо было только правильно подобрать, какое.
На островах Меланезии члены карго-культа строят копии посадочных полос из соломы. Забираются на вышку из пальмовых ветвей, прикладывают к голове наушники из дерева и день за днём вызывают пилота, который где-то в небе летит к ним на самолете с ценным грузом. Самолет обязательно должен прибыть, ведь аборигены делают всё то же самое, что делали белые каких-то семьдесят лет назад.
В подвале одной из новостроек Капотни женщина, родившаяся где-то под Ширином, льёт на спину мужу драгоценные пахучие капли и втирает в кожу. Средство должно помочь - ведь она делает всё то же самое, что и доктор.
Но небо над островом остаётся чистым, и мужу женщины не становится легче.
- Что ты с ней сделал? - спрашиваю я врача.
Тот пожимает плечами:
- Сказал, чтобы приводила ко мне мужа. Она ушла и больше не возвращалась.
- А ты не думаешь, - говорю я, - что она тебя обманула? Нет никакого мужа. Она просто воровала твои пузырьки и сбывала в какую-нибудь парфюмерную лавку. А про мужа выдумала, чтобы пожалели.
Мой знакомый врач, человек с извилистой биографией, склонный к сантиментам не больше, чем голодная анаконда, посмотрел на меня и флегматично сказал:
- Я бы отдал весь свой сраный чемоданчик за то, чтобы ты была права.
Работал он когда-то массажистом, и один из благодарных клиентов привёз ему в подарок из Греции чемоданчик с маслами для массажа. Было их, кажется, пузырьков тридцать, а может, даже пятьдесят - самых разных видов. Знакомый обычно пользовался незамысловатым джонсоном бэби, и потому ко всем этим апельсиновым, виноградным, жасминовым и прочим избыточным нероли прибегал редко. Но иногда прибегал.
Однажды ему показалось, что пузырьков в чемоданчике стало меньше. Он списал это на свою рассеянность. Через пару дней сомнение переросло в подозрение, подозрение сменилось уверенностью. Кто-то подтыривал масло.
Не то чтобы оно было сильно необходимо моему врачу. Годы тесного контакта с двумя джонсонами приучили его к непритязательности. Но поймите правильно: из его собственного кабинета. Из его собственного чемоданчика. В конце концов, к нероли он успел привязаться.
Этот мой врач - человек удручающе старомодных представлений о жизни. "Хочешь взять чужое, - печально сказал он мне, - ну подойди по-человечески в тёмной подворотне, покажи "крысу" или наваху, прояви уважение. И тогда я к тебе тоже проявлю". Последняя фраза заиграет самыми разнообразными оттенками смысла, если учесть, что мой врач - человек с лицом боксёра, выгнанного из профессиональных рядов за чрезмерную жестокость, и шеей обхватом с секвойю. Среди массажистов, кстати, много таких.
Он заглянул к охранникам и спросил, не берет ли кто ключ от кабинета в его отсутствие. Охрана заверила, что там бывает только уборщица. Уборщицу мой врач знал: молодая женщина откуда-то из Узбекистана. Он уже месяц тщетно пытался приучить её не заходить во время сеанса массажа, чтобы выкинуть из мусорного ведра.
Но зачем уборщице масло?
На следующий день накануне ухода он посчитал пузырьки. А после того, как уборщица сделала свою работу, пришёл охранник и пересчитал их заново. И - да, двух не хватило.
- Зачем? - спросил врач плачущую женщину. - Ты объясни, зачем они тебе понадобились?
Чтобы понять её, потребовалось найти переводчика.
Она жила с мужем. У мужа была больная спина. Он сильно мучился - совсем как те пациенты, которые, она видела, приходят к доктору за помощью. Доктор лил масло на ладони, гладил пациентов по спине и им становилось легче. Значит, всё дело в волшебном масле.
Она испробовала украденный джонсон бэби - он не облегчил страданий. Тогда она принялась экспериментировать с маслами из чемоданчика. Какое-то из них должно было подействовать, надо было только правильно подобрать, какое.
На островах Меланезии члены карго-культа строят копии посадочных полос из соломы. Забираются на вышку из пальмовых ветвей, прикладывают к голове наушники из дерева и день за днём вызывают пилота, который где-то в небе летит к ним на самолете с ценным грузом. Самолет обязательно должен прибыть, ведь аборигены делают всё то же самое, что делали белые каких-то семьдесят лет назад.
В подвале одной из новостроек Капотни женщина, родившаяся где-то под Ширином, льёт на спину мужу драгоценные пахучие капли и втирает в кожу. Средство должно помочь - ведь она делает всё то же самое, что и доктор.
Но небо над островом остаётся чистым, и мужу женщины не становится легче.
- Что ты с ней сделал? - спрашиваю я врача.
Тот пожимает плечами:
- Сказал, чтобы приводила ко мне мужа. Она ушла и больше не возвращалась.
- А ты не думаешь, - говорю я, - что она тебя обманула? Нет никакого мужа. Она просто воровала твои пузырьки и сбывала в какую-нибудь парфюмерную лавку. А про мужа выдумала, чтобы пожалели.
Мой знакомый врач, человек с извилистой биографией, склонный к сантиментам не больше, чем голодная анаконда, посмотрел на меня и флегматично сказал:
- Я бы отдал весь свой сраный чемоданчик за то, чтобы ты была права.