О зонах замедления
Сказанное выше о кофейнях имеет отношение и ещё к одному важному типу повседневных пространств: к зонам замедления, - к которому кофейни, но не они одни, конечно же, принадлежат.
Так уже хочется медленности, глубоких и широких вдохов-выдохов, настолько уже торопление (или какое там существительное от слова «торопиться». Торопство. Торопизм. Торопыжничество. [Ах, весел русский язык.] И неспроста нет такого существительного) чувствуется противным естеству вообще, собственному твоему естеству в частности и разрушающим это естество, что откладывание дел, увеличение, расшатывание зазоров между ними, тех самых зон замедления (вплоть до отпихивания самых насущных, которые ломятся в окно, пока ты терпеливо вытесняешь их в дверь) - становится потребностью острейшей, навязчивой, из тех, что не говорят уже с тобой, но орут в голос. И ей начинаешь подчиняться вплоть до разрушения собственной жизни (понимая заодно, по ходу дела, и хрупкость её - словно она сложена из конфетных фантиков, и глубокую необязательность всего этого хрупкого).
Надо думать, делая из того же материала тоже собственную жизнь - даже ещё более, пожалуй, собственную - только другую.
(Тем более, что всё яснее и яснее: только в медленности, только в её режиме обретаешь и себя, и мир, и сколько-нибудь внимательно проживаемое отношение между тем и другим. На больших скоростях всё это стремительно утрачиваешь.)