О безбрежности
Диалоги с летним раскрытым балконом - одни из содержательнейших.
Остывающий август, путая все карты восприятию, пахнет - особенно под утро - поздним маем, а тот, в свою очередь, - юностью, студенчеством (и слово-то само звонкое, как пустая латунная банка, звенит-подпрыгивает… а тут и родственнозвучное «студёный» подключается со всеми своими обертонами, - холодного, выстуженного, пронизанного сквозняками… - таким всё и было), экзаменационным, до белого утра, до белого каления, бессоньем. Жизнь, особенно к старости, всё голографичнее: в каждой её частичке - она вся, и вместо того, чтобы не умещаться, - растягивает каждую такую частичку до беспредельности. У старости своя безбрежность.
Господи, изумляется стареющий, как, до какой же степени слеплено настоящее из прошлых дней. До степени всё большей и большей. Когда «прошлое» совсем вытеснит «настоящее» (но как сладко, как волнующе оно его вытесняет! о, у старости свои очарования), когда станет им совсем, когда для будущего не станет больше места и самой потребности в нём уже не станет - тогда-то и смерть придёт.
И ведь невозможно исключать, что её приход (как совершенно вписанный в естество и отвечающий его потребностям, склонностям и тенденциям) будет так же сладок.
Остывающий август, путая все карты восприятию, пахнет - особенно под утро - поздним маем, а тот, в свою очередь, - юностью, студенчеством (и слово-то само звонкое, как пустая латунная банка, звенит-подпрыгивает… а тут и родственнозвучное «студёный» подключается со всеми своими обертонами, - холодного, выстуженного, пронизанного сквозняками… - таким всё и было), экзаменационным, до белого утра, до белого каления, бессоньем. Жизнь, особенно к старости, всё голографичнее: в каждой её частичке - она вся, и вместо того, чтобы не умещаться, - растягивает каждую такую частичку до беспредельности. У старости своя безбрежность.
Господи, изумляется стареющий, как, до какой же степени слеплено настоящее из прошлых дней. До степени всё большей и большей. Когда «прошлое» совсем вытеснит «настоящее» (но как сладко, как волнующе оно его вытесняет! о, у старости свои очарования), когда станет им совсем, когда для будущего не станет больше места и самой потребности в нём уже не станет - тогда-то и смерть придёт.
И ведь невозможно исключать, что её приход (как совершенно вписанный в естество и отвечающий его потребностям, склонностям и тенденциям) будет так же сладок.
