Персональный циферблат
Я втягиваюсь в час рожденья
стремительно.
День (собственно, ночь) рождения рассекает год пополам, на две почти равные части: нисходящую и восходящую (год - вогнутый, и конец июля - низшая его точка, точка притяжения, от которой он потом почти сразу же, чуть-чуть потоптавшись в начале августа, начинает плавно восходить. Блестяще-тёмный в последние дни июля [ртуть? во всяком случае - густые капли текучего металла], он резко светлеет потом - наполняется объёмным [внутренним] светом, - первые дни августа - молочно-белые). Теперь почему-то чувствуется, что именно рассекает, разделяет, кровавой резкой линией (переход границы, хоть бы и межвозрастной, - травма). Раньше скорее соединял, сшивал, сращивал. Хотя, скорее всего, он и теперь это делает, просто восприимчивость поменялась.
Сам календарь - вместе с подельником своим, циферблатом - заставляет фиксировать внимание на (новообретаемом) возрасте и на всех облепивших его условностях и безусловностях. Ничего-ничего, - вот минует соответствующая дата - и об этом можно будет - не то чтобы конечно, не думать, как же об этом не думать, возраст ведь - форма диалога сами понимаете с чем, - но думать не так напряжённо - фоном.
Возраст - форма для собирания человека. Всего лишь форма. Нечего ему быть содержанием, - хотя, конечно, на содержание, на распределение его, на способы проживания его он оказывает много интересных и решающих воздействий. Будем наблюдать.
Не для того ли мне поздняя зрелость,
Чтобы, за сердце схватившись, оплакать
Каждого слова сентябрьскую спелость,
Яблока тяжесть, шиповника мякоть,
Над лесосекой тянувшийся порох,
Сухость брусничной поляны, и ради
Правды - вернуться к стихам, от которых
Только помарки остались в тетради.
Все, что собрали, сложили в корзины, -
И на мосту прогремела телега.
Дай мне еще наклониться с вершины,
Дай удержаться до первого снега.
Арсений Александрович Тарковский в год моего рождения - в 1965-м. В тот год ему исполнилось на год больше, чем мне будет вот-вот, - 58. Мне будет 57. Вот мы и почти ровесники с вами, многолетний старший мысленный собеседник, Арсений Александрович.
стремительно.
День (собственно, ночь) рождения рассекает год пополам, на две почти равные части: нисходящую и восходящую (год - вогнутый, и конец июля - низшая его точка, точка притяжения, от которой он потом почти сразу же, чуть-чуть потоптавшись в начале августа, начинает плавно восходить. Блестяще-тёмный в последние дни июля [ртуть? во всяком случае - густые капли текучего металла], он резко светлеет потом - наполняется объёмным [внутренним] светом, - первые дни августа - молочно-белые). Теперь почему-то чувствуется, что именно рассекает, разделяет, кровавой резкой линией (переход границы, хоть бы и межвозрастной, - травма). Раньше скорее соединял, сшивал, сращивал. Хотя, скорее всего, он и теперь это делает, просто восприимчивость поменялась.
Сам календарь - вместе с подельником своим, циферблатом - заставляет фиксировать внимание на (новообретаемом) возрасте и на всех облепивших его условностях и безусловностях. Ничего-ничего, - вот минует соответствующая дата - и об этом можно будет - не то чтобы конечно, не думать, как же об этом не думать, возраст ведь - форма диалога сами понимаете с чем, - но думать не так напряжённо - фоном.
Возраст - форма для собирания человека. Всего лишь форма. Нечего ему быть содержанием, - хотя, конечно, на содержание, на распределение его, на способы проживания его он оказывает много интересных и решающих воздействий. Будем наблюдать.
Не для того ли мне поздняя зрелость,
Чтобы, за сердце схватившись, оплакать
Каждого слова сентябрьскую спелость,
Яблока тяжесть, шиповника мякоть,
Над лесосекой тянувшийся порох,
Сухость брусничной поляны, и ради
Правды - вернуться к стихам, от которых
Только помарки остались в тетради.
Все, что собрали, сложили в корзины, -
И на мосту прогремела телега.
Дай мне еще наклониться с вершины,
Дай удержаться до первого снега.
Арсений Александрович Тарковский в год моего рождения - в 1965-м. В тот год ему исполнилось на год больше, чем мне будет вот-вот, - 58. Мне будет 57. Вот мы и почти ровесники с вами, многолетний старший мысленный собеседник, Арсений Александрович.