Да будут русской речи звуки для вас залогом, что года
Полвека холодной войны сформировали в умах нескольких поколений образ апокалипсического противостояния двух миров на фоне лоскутного одеяла бывших колоний. При таком раскладе Россия - ядро СССР - некоторыми на Западе воспринималась как отдельная враждебная цивилизация. Мартин Малиа задался вопросом, а всегда ли так было в европейской истории?
Свой анализ он начинает с петровских времен, когда победная Северная война впервые вывела Россию на европейскую арену. Казалось бы, стремительная географическая экспансия должна была испугать соседей России, но этого не случилось. Петровская внешнеполитическая активность пришлась как раз вовремя: шло формирование нового европейского «концерта» после неудавшейся попытки французской гегемонии.
В самой же Франции росло недовольство Людовиком XV, и вольнодумцы-энциклопедисты увидели в Петре образец прогрессивного монарха. Вольтер даже написал его многостраничную историю - в назидание собственному королю. Восемнадцатый - век династий: люди мыслили себя в первую очередь подданными и все надежды на реформы связывали с личностью своего суверена. России в этом смысле повезло: не только Петр I, но и Екатерина II вполне оправдывали репутацию «просвещенных» правителей в глазах европейских философов.
Фрагмент полотна Гуннара Берндтсона «Дидро и Екатерина II», 1893
(фото F. Fiorellino via Alchetron)
Но не успели подданные стать гражданами, как гильотина прикончила век Разума. Жозеф де Местр, пережидавший наполеоновские годы в Санкт-Петербурге, считал Россию последней надеждой европейской цивилизации, избежавшей заразы протестантизма и якобинства. Звучит знакомо, не правда ли?
Август фон Гакстгаузен объехал страну в 1840-е и решил, что ее крестьянская община - спасение от «пауперизма», порожденного промышленным производством. Герцен, подхвативший эту идею, убедил даже ненавидевшего Россию Мадзини, что и в империи царей грядет заря демократии. А пока что казаки Николая I разгромили Польское восстание и сокрушили Венгерскую республику. До Рейна они не дошли, но поддержка Николая помогла его зятю разогнать Франкфуртское национальное собрание. К 1850-му году Россия стала жупелом. Крымскую войну автор считает преувеличенной реакцией «морской» Европы на балканскую политику российского самодержца. А вот после отмены крепостного права снова началось сближение.
Ален Безансон написал на книгу Малиа рецензию, содержащую ее подробный пересказ. Спасибо уважаемому messala за ссылку на эту публикацию, но я все же решила сначала прочесть саму книгу :)