Еще я говорил, что страшен меч и мор
По воспоминаниям Гейзенберга, Нильс Бор связывал Первую мировую войну с торжеством «прусского начала»: «Прусская норма, как мне представляется, следует прообразу рыцаря-монаха, принесшего обеты бедности, целомудрия и послушания, распространяющего христианское учение в борьбе против неверных и потому ощущающего над собой божественное покровительство». Гейзенберг, хотя и выросший в Баварии, признается, что нормы прусской жизни, первая из которых - подчинение индивида общей задаче, всегда производили на него сильное впечатление. А вот Бор характеризует себя и своих соотечественников иначе: «Свобода и независимость отдельного человека для нас важнее, чем могущество, добытое через всеобщую дисциплину». Он связывает это с популярностью в Дании свободолюбивых героев исландских саг, не хотевших жить под игом могущественных норвежских конунгов.
Гейзенберг приписывает своему другу Адольфу Бутенандту такую характеристику немцев как народа, послужившую предпосылкой для захвата власти нацистами: «Но трезвое логическое мышление дается нам с трудом. У нас, конечно, есть достаточное число интеллигентных людей, но как народ, мы склонны тонуть в мечтаниях, ценить фантазию выше интеллекта и приписывать чувствам большую глубину, чем мысли». Это неожиданно перекликается с замечанием Джорджа Оруэлла в каком-то его эссе, что только недостаток воображения у британцев объясняет, почему его страна оказалась чуть ли не единственной не поддавшейся искушению нацизма.
У Гейзенберга нет ни слова о проблемах Веймарской республики, и, как бы то ни было, квантовая механика - именно ее детище, наряду с Баухаусом. Он пишет, что быстро понял, что Гитлер проиграет войну. Почему? Потому что совокупные ресурсы союзников намного превышали ресурсы Германии. А раз так, то уже во время войны нужно было готовиться к послевоенному восстановлению - что и оправдывало в его глазах его деятельность при нацистском режиме. Правители приходят и уходят, а страна остается.
Гейзенберг и Бор беседуют в Копенгагене в начале 1930-х
(фото Пауля Эренфеста-младшего, Emilio Segrè Visual Archives,
American Institute of Physics)