Кашмирский шиваизм, эзотерическое богоискательство и филологическое занудство
Среди современных "богоискателей и богостроителей" (как говорили в начале 20-го века) всё более модным становится кашмирский шиваизм, сулящий своим адептам целую гамму психологических состояний и мистических переживаний, быстрo создающих мощную иллюзию "духовной опытности", а также прeдлагающий монистическую метафизику, которая якобы отправляет в утиль извечную проблему авраамических религий, а особенно христианства - теодицею. Не то чтобы я не радовался популяризации индийского учения, ещё до 1970-х годов практически совсем неизвестного на Западе, да и в самой Индии основательно забытого, и увлечению которым я в своё время также отдал дань. Однако я не могу забыть высказывания Мережковского о том, что "пóшло то, что пошлó", то есть стало широко тиражироваться.
Даже с середины 1990-х, когда я начинал заниматься кашмирским шиваизмом в Институте сравнительного религиоведения в Вене с популяризатором и интерпретатором его д-ром Беттиной Боймер, при всём моём тогдашнем более чем скромном, если не сказать - самом рудиментарном, знании санскрита, едва ли можно было говорить об известности этой религиозно-философской традиции в Европе, не говоря уже о странах бывшего СССР. В 21-м веке ситуация постепенно изменилась. Как грибы после дождя, повылупилась целая плеяда тантрических учителей, желающих вести своих адептов к просветлению путём философско-религиозного монизма. Возникли кружки, группы, общины, ашрамы и всё такое прочее. Кашмирский шиваизм вошёл в моду и прочно занял свою нишу среди мировоззрений и методик духовного делания, обещающих спасение мира и решение всех его проблем посредством "духовности".
К сожалению, фактом является чрезвычайная объективная сложность многих текстов оригиналов, а также связанные с уже имеющимися изданиями текстовые проблемы, которые могут иметь лишь долгосрочные решения в виде создания критических изданий опытными филологами-санскритистами, а также скрупулёзные исследования многочисленных частных проблем прежде умозрительных рассуждений об общем целом. Однако для подобой работы достаточную квалификацию имеют лишь такие учёные, как проф. Алексис Сэндерсон (его сайт на Академии.эду с публикациями: см. ЗДЕСЬ), или проф. Раффаэле Торелла (публикации см. ЗДЕСЬ).
Насколько я понимаю, даже в Рунете существуют различные группы, связанные с популяризации "мудростей" кашмирского шиваизма и вообще тантрических традиций, а также дающие вполне объективные сведения об изучении КШ (институции, персоналии, публикации и т. п.). В одной такой открытой группе во ВКонтакте (https://vk.com/kashmirshaivismru) я обнаружил следующую маленькую публикацию - собственно, перевод двух строф из тантрического текста. На этом маленьком примере мне стало в очередной раз ясно, насколько даже незначительные, а тем более существенные ошибки в переводе и понимании текста могут существенно изменить смысл высказывания.
На всякий случай продублирую перевод этих строф у себя:
सोपानभूतं मोक्षस्य मानुष्यं प्राप्य दुर्लभम् |
यस्तारयति नात्मानं तस्मात् पापतरोऽत्र कः || ३१ ||
ततश्चाप्युत्तमं जन्म लब्ध्वा चेन्द्रियसौष्ठवम् |
न वेत्तात्महितं* यस्तु स भवेदात्मघातकः || ३२ ||
(*) Здесь явная опечатка то ли издателя самого текста, то ли автора поста во ВК, поэтому я делаю конъектуру: न वेत्त्यात्महितं
sopānabhūtaṃ mokṣasya mānuṣyaṃ prāpya durlabham /
yas tārayati nātmānaṃ tasmāt pāpataro’tra kaḥ //
tataś cāpy uttamaṃ janma labdhvā cendriyasauṣṭhavam /
na vetty ātmahitaṃ yas tu sa bhaved ātmaghātakaḥ //
Найденный мной перевод в заметке:
„Кто больший грешник, как не тот, кто, обретя труднодостижимое человеческое воплощение, близкое к освобождению, не спасает себя? ||31||
Тот, кто, обретя это лучшее рождение, не [прикладывает] усилий чувств, не постигает блага души, тот является убийцей Атмана. ||32||
(कौलावलीनिर्णय, प्रथम उल्लासः / Каулавалинирная тантра, первая глава)
Теперь даю свой собственный перевод, с учебными целями несколько более точно воспроизводящий синтаксис оригинала, но по этой причине более шероховатый:
„Тот, кто, обретя труднодостижимое человеческое состояние, представляющее из себя лестницу к освобождению, не освобождает самого себя, кто в этом случае более великий грешник, чем он?
Поэтому тот, кто, даже получив высшее рождение, а также безукоризненно функционирующие чувства, не познаёт блáга для атмана (или: для самого себя), то он будет убийцей атмана (или: убийцей самого себя)“.
Примечания:
1) Перевод "близкое к освобождению" (sopānabhūta-) неверен. Говорится о человеческом состоянии (mānuṣya), "представляющем из себя (°bhūta-) лестницу (sopāna)". Вероятно, здесь имеется в виду, что лишь из человеческого состояния возможно постепенно "взобраться" к состоянию освобождённости, словно по ступеням лестницы. Такова метафора. Но лестница может быть и весьма длинной. Это невозможно интерпретировать как "близость" к освобождению, но как отправную точку, а таже модальность его достижения (восхождения, словно по ступениям лестницы, ср. литературный топос "лествицы духовной" в христианстве).
2) Перевод "не [прикладывает] усилий чувств" неверен. sauṣṭhava, таддхита от suṣṭhu - это дословно "добротность" (чувств - зрения, слуха, осязания и т. д.). Иначе говоря, нужно не просто человeческое рождение, но такое человеческое тело, чтобы все чувства безупречно функционировали. Это также стандартная тема, ср. её изложение в комментарии Каундиньи на Пашупата Сутры. Здесь переводчик не понял синтаксической конструкции: indriya-sauṣṭhavam синтаксически является объектом абсолютива labdhvā, таким же, как и uttamaṃ janma.
3) Во второй строфе переводчик передаёт одно и то же слово ātman то как "душу", то как "Атман". На мой взгляд, в хорошем переводе это недопустимо. В определённом смысле можно интерпретировать термин "атман" как "душу", хотя и с некоторыми натяжками. Но тогда - либо "душа", либо "А/атман". Выражение "убийца Атмана" можно понимать лишь как метафору, так как, согласно любым религиозно-философским учениям Индии, "Атман" невозможно убить (см. знаменитое воспевание этой неубиваемости атмана во 2-й главе Бхагавад Гиты). Другая возможность интерпретации слова "атман" в данной строфе - просто как возвратное местоимение. Тогда получится, что не познавший то, что является благом для него самого (т. е. освобождение, мокшa), такой человека является как бы духовным самоубийцей.
Можно возразить, что это, дескать, мелочи, существенные лишь для придирчивого взгляда филолога. И всё же, и всё же... Из подобных мелочей постепенно складывается мозаика, создающее общую картину. Ошибaться может каждый. Но на данном примере ясным становится важность филигранной точности в интерпретации и последствия ошибок переводчика для понимания смысла того или иного высказвания или целого текста. Также важно понимать, что данные строфы представляют из себя не методические инструкции к каким-либо медитациям, но паренезу (от др.-греч. παραίνεσις paraínesis), то есть поучение, дидактические наставления.
Недооценка всяческими богоискателями и "практиками" фактора адекватного и возможно более точного понимания тех или иных положений древних текстов может вести к тому, что речь таковых адептов индийских духовных традиций бывает перенасыщена санскритским воляпюком, который они на поверку сами до конца не понимают. Однако подобный жаргон для постороннего слуха звучит таинственно, являя, точно из шляпы фокусника, обетования запредельной мудрости. Увы, заканчивают подобные мудрецы обычно в тематических группах в Сети, забрасывая друг друга обвинениями в ереси, непросветлённости и другими инвективами. А единым на потребу является здесь иное: рассчитанное на долгую перспективу изучение санскрита и связанного с высокой, классической индийской культурой "санскритского космополиса" (по выражению Шелдона Поллока).
UPD: Окончательный перевод мог бы иметь примерно следующий вид:
Кто больший грешник, нежели тот, кто не спасает самого себя, достигнув труднообретаемого (рождения) человеком, представляющего из себя лестницу к освобождению?
Пусть он даже и обрёл высшее рождение и безукоризненно функционирующие чувства, но если он не познаёт (истинного) блага для самого себя, то он будет (считаться) убийцей атмана.