Слава так сладка, что пусть ее принесет хоть смерть, - мы все равно ее любим. (Блез Паскаль «Мысли»)

Мудрец исцеляется от честолюбия с помощью того же честолюбия; он стремится к столь многому, что не может ограничить себя так называемыми житейскими благами: высоким положением, богатством, милостями вельмож. Эти преимущества кажутся ему такими незначительными, несущественными и жалкими, что не могут заполнить его сердца и приковать к себе его мысли ( Read more... )

В своем эссе «Понятие истории» Ханна Арендт пишет:

Поэты и историки отличались от философов тем, что попросту принимали общегреческое понятие величия. Они превозносили, прославляли и в конце концов увековечивали в памяти только то, что уже было «великим» т. е. то, что обладало такой значительностью и таким великолепием, которое отличало его от ( Read more... )

Слава, сугубо человеческий аналог бессмертия, подобала всему, что являло величие. В своем переживании величия человеческих дел и свершений греческие историки Геродот и в не меньшей степени Фукидид были продолжателями Гомера и Пиндара. Когда они записывали то, что было достойно избежать забвения в силу своего величия, ими не двигало стремление ( Read more... )

Речи же, выходящие из уст, и дела, известные людям, искушают опаснейшим искушением: любовью к похвале, которая попрошайничает и собирает голоса в пользу человека, чтобы как-то его возвысить.

И это он еще не дожил до социальных сетей и лайков... Но если с «любовью к похвале» все ясно, то далее Августин пишет о менее очевидных и более интересных ( Read more... )

Вчера я написал про день рождение Хамдамова, не стал ничего больше о нем постить, искать цитаты, я уже писал о нем несколько раз в этом году, а вся лента, как выяснилось, «отмечала» юбилей Бродского.

Кроме того, в этот же день - дни рождения Боба Дилана и Михаила Шолохова. И все они известнее Хамдамова, любимее широкой публикой, все трое - ( Read more... )