София Федоровна Колчак. Отрывки из воспоминаний.
"Для чего мы живем на земле? Для Бога живем, для Бога умираем. Да есть ли Бог? Спрашивает себя душа человеческая. Горе может убить веру. "Проклят человек, понадеявшийся на человека", и девочка у Достоевского говорит погубившему ее человеку: "Бога убили". Уходит в темный чулан и кончает самоубийством, повесившись. Так покончила с собой сестра моего отца Надежда, 17 лет.
Надо на Бога опираться и по совести поступать, как, задумавшись, сказал мне однажды муж: "Я всегда старался поступать по совести". Эти слова надо ему на памятник поставить, ибо чистая совесть была у него". - С.Ф. Колчак.
София Федоровна Омирова родилась 14 сентября 1876 года в городе Каменец-Подольске. "Яблонькой раздора родилась бедная Соничка в постный день и великий праздник - Воздвиженья Креста Господня".
Отец ее Федор Васильевич Омиров был действительным тайным советником, служил начальником Казенной палаты. Судьба его - пламенный привет всем тем, кто утверждает, будто в Российской Империи не было социальных лифтов. Вот что пишет София Федоровна: "Отец был москвич, сын сельского священника. Жили они в лесу у старой деревянной церкви, где было кладбище и домик священника и пономаря. Деревня - село Троицкое - была версты за три... Жили они в страшной глуши и страшной бедности, а было их 12 человек детей. Большинство умерло от оспы, но двух мальчиков съели волки. Дети вышли из избы поиграть в лес и не вернулись. После в овраге были найдены окровавленные куски платья на снегу".
И вот мальчик из такой глуши, из бедности, получил образование и стал действительным тайным советником.
Мать Софии Федоровны была из совершенно другого мира. Дарья Федоровна Омирова происходила из старинного боярского рода Каменских. Кроме того, среди ее родственников были бароны Фиттингоф, она приходилась двоюродной племянницей наместника царства Польского - графа Ф.Ф. Берга и вся балтийская знать была ее родней.
"Мама говорила на потрясающем французском языке, обращая на себя этим внимание. Была она женщиной ума исключительного, имела царственную осанку, держалась очень прямо и великолепно танцевала мазурку pas de basque, о которой пишет граф Лев Толстой в своей книге "Детство, отрочество, юность"... Мама показывала нам, как надо танцевать, и летала через залу из угла в угол с необыкновенной легкостью и ловкостью, а мы шлепались на пол при попытке ей подражать."
"Мама всегда говорила с нами по-французски, с отцом - по-русски. Он французского языка не знал, т.е. понимал, но не говорил. Еще в г. Орле, вскоре после свадьбы, он в присутствии тети Али попробовал что-то сказать по-французски, и мама, которая прекрасно владела языком, густо покраснела. "Ты стесняешься меня",- с горечью сказал отец. Они были люди разного происхождения, разного круга общества, воспитания и образования. Немудрено, что мой отец говорил матери: "Ты можешь человека довести до преступления". Немудрено, что происходили частые ссоры, сцены, и мать сошла с ума после рождения брата Феди".
"Моя мама только варила варенье, не всегда удачно, читала, шила, вязала, вышивала. Кухни, стирки, уборки комнаты не касалась". Не касаясь ни ложки, ни плошки, Дарья Федоровна, и детей прогоняла из кухни: "Va-t-en d'ici. Va-t-en de la cuisine" - гнала детей из кухни мама. Вероятно, им там не место было среди грубых, простых, не всегда приличных людей.Мама и сама туда редко заглядывала, предпочитая посылать на кухню Mademoiselle Caroline, как я посылала Miss Andrey Wagon в Pau.
София Федоровна Колчак
Вероятно, жизнь в захолустье, не в той среде, не в том обществе к которому они привыкла, частые роды - привели Дарью Федоровну к затяжной депрессии и постоянным вспышкам гнева. "Мама все же была une aliene. Вышла замуж за поповича, она - дворянка из роду бояр Каменских, одного из пяти самых старых боярских родов". Софья Федоровна утверждает, что мать сошла с ума после 21 марта 1880 года. "Она все плакала и молилась", прислуга поговаривала, что это одна из служанок, Каролинка или Mademoiselle Caroline, отравила пани дурманом. Впрочем, нервные срывы у Дарьи Федоровны случались и до поступления Каролинки на службу и до замужества - еще в ранней юности.
"Между отцом и матерью произошла тяжелая сцена, в которой мать говорила, что, как женщина, она не может следовать его примеру и поступает по-своему. Отец очень сердился. Но вот в залу вошли четыре доктора, четыре господина в черных цилиндрах и черных костюмах. О чем говорили они с мамой, я не знаю, но я видела как по воздуху полетел е башмак, и поскорее забилась за печку. Доктор схватил ее за руки, она бросилась на колени, и он потащил ее к выходу.Раздался душераздирающий крик "Федюша", но отец не вышел из кабинета, и доктора вынесли на руках вырывавшуюся от них маму в прихожую, тамбур и в экипаже увезли в городскую больницу".
Эта сцена стала большим потрясением для маленькой Сони, с тех пор в ней укоренилась боязнь врачей и начался конвульсивный тик, которым она страдала на протяжении всей жизни. "И эта ужасная сцена - тащат насильно, как на гильотину, - на всю жизнь наложила тень".
Что бы там ни произошло между супругами Омировыми, но едва ли скандал и полет туфельки был достаточным основанием для заточения в лечебницу. Екатерина Нелидова в Императора туфельки бросала - и ничего, никто ее душевнобольной не считал. Петербургские родственники Дарьи Федоровны тоже сочли, что захолустная лечебница - не то место, где надлежит находиться особе такого происхождения и воспитания, поэтому из лечебницы Дарья Федоровна отправилась в Петербург, а затем - в Балтийский порт. "Тетя Деля говорила, что с ней жестоко поступили, отвезя в больницу, что надо было дать ей время успокоиться".
Софья Федоровна пишет, что мать начала сходить с ума после рождения брата Феди и после рождения младшей сестры Верочки. Возможно речь идет о послеродовой депрессии, а не о помешательстве. Впрочем, первым потрясением для Дарьи Федоровны стала смерть ее отца, когда ей было 15 лет, а затем личная драма в 20 лет. Дарья Федоровна провела свою молодость в Петербурге, танцевала в Мраморном дворце, одно время Великая княгиня Елена Павловна даже хотела взять ее во фрейлины. В юности за ней ухаживал Михаил Викторович Половцев, блестящий офицер-артиллерист. Родители жениха и невесты были довольны этой партией, но Михаил Викторович быстро охладел к Дарье Федоровне, увлекшись танцовщицей. "Мама моя, по-видимому, сильно страдала. Как-то раз приезжает к ним старик Половцев в мундире, в полной парадной форме и орденах. Бабушка подивилась, почему такая торжественность. Старик сказал ей, что говорил со своим сыном о ее дочери Дарье Федоровне и спросил его, любит ли он ее и думает ли на ней жениться. Тот ответил, что любит другую и жениться не думает. Сам же Виктор Андреевич приехал к бабушке просить руки ее дочери". Затем Половцев-старший поговорил уже с Дарьей Федоровной и напрямую попросил ее руки, но встретил решительный отказ. После этого с Дарьей Федоровной случился первый сильный нервный срыв. "Где черта, отделяющая безумие от нормальности? Мама страдала круговым помешательством, она попала в заколдованный круг из-за Половцева и лишилась рассудка в 20 лет".
Впоследствии младшая дочь Омировых, Верочка тоже сойдет с ума.
О себе Софья Федоровна пишет, сравнивая себя с сестрами: "я не блистала красотой. Мама, держа меня на коленях, смотрела на меня и думала: "Бедная моя девочка, какая она некрасивая, какой у нее большой нос, но, может быть, будет добрая". "Вера, самая умная из нас, помешалась в 20 лет, а я пошла в папашину родню, страдавшую черной меланхолией" - напишет Софья Федоровна. Да и было от чего зародиться меланхолии. Сначала драма между отцом и матерью, затем недолгое пребывание в Смольном, где Сонечка больше лежала больная, чем училась и откуда была взята в гимназию. Ну и наконец личная драма. В юности Софья Омирова была влюблена в своего кузена Никошу, сына одной из сестер матери. Но о браке и думать нечего было - церковь такой брак не одобрила бы. И Софья пытается покончить с собой: "13 марта 1892 года, в годовщину Вариной смерти, я отравилась, выпив пузырек опиума, полученный от фельдшера Экспедиции заготовления государственных бумаг, как племянница управляющего, против зубной боли. Степан Николаевич Коптяев дал его мне со словами: "Будьте осторожны, много класть на зуб нельзя, можно отравиться". А мне только этого и надо было. В 16 лет я видела только это выход из сложившегося положения".
Попытки убить себя София предпринимала еще несколько раз.
К этому времени Соня Омирова, вопреки словам своей матери, превратилась в хорошенькую барышню, окончила гимназию, ловко укладывала на голове толстую темную косу и начала учить детей рабочих. Была у нее еще одна симпатия - Дмитрий Родионович Депрерадович, но и из этого ничего не вышло - он женился на баронессе. "Общество, в котором я вращалась в Петербурге, конечно, не было la crème de la crème, но из него люди попадали и в высшее. Например, Боря Бок, который женился на Марии Петровне Столыпиной, а сам был военно-морским агентом в Германии".
А у своих родственников Софья Федоровна встретила лейтенанта Колчака. У того тоже была за плечами амурная драма - он был влюблен в свою троюродную сестру Александру Михайловну Посохову. "Шура Посохова, проведя с матерью сезон в Петербурге, подарила Александру Васильевичу золотой брелок в виде весла сломанного с надписью Шура - Шуре", а когда тот был в плавании - написала коротко "Я вышла замуж". Александр Васильевич после этого запил, затем завязал роман с китайской цветочницей, а после и вовсе подумывал о монашестве, но до этого не дошло.
Кузен Никоша ревновал: "Я вижу, тебе нравится Колчак, а он тебя на первую попавшуюся цыганку променяет". Тетя Аля говорила, что Колчак собирался жениться на наезднице Нелли, но отец приехал в 10-ю роту и отговорил его".
"Колчак не говорил, что он меня любит, а просто сказал: "Я приехал Вас спросить: хотите быть моей женой?" "Как вы могли выйти замуж за такого гордого человека?" - кольнул меня брат Маруси Сидоровой. А вот вышла. "Вы у нас одна - Высокопревосходительство", - кто-то мне напомнил на днях".
"Все были рады за меня поздравляли. "Я и плакала от радости", - писала мне Эрнестина Эрнестовна Шрейберг, так и умершая старой девой. А мы? На редкость были несчастны."
"На другой день Колчак прислал мне корзину круглую ландышей, принес коробку конфет в чудной бонбоньерке, потом другую, угостил обедом в столовой Общества армии и флота."А Вы знаете, что моя мать была душевнобольная?" - спросила я. "И моя мать была больна", - ответил он".
"Женихом Колчак сказал мне: "Я бы хотел Вам подарить кольцо, что-нибудь, что Вы сами хотите". Поехали в Гостиный двор к Морозову. Фаберже почему-то был закрыт, а у Фаберже Колчак купил своей сестре дивное кольцо - изумруд с бриллиантом". Софья Федоровна попросила цепочку для креста, а жених подарил и цепочку, и кольцо... "Александр Васильевич выбрал большой золотой крест с цепочкой, а мои попытки остановить его на французском языке остались безуспешными. Куплено было им и кольцо с изумрудом и бриллиантами, также в виде крестика расположены были камни, а этого не надо было делать. Говорят, не следует крестов дарить - будет жизнь тяжелая".
"Колчак мог бы и взять и получше меня жену. Когда он просил у своего отца разрешения жениться, он не назвал ему меня, а отец мог желать его брака с Серафимой Дмитриевной Пещуровой, сестрой товарища Колчака и Мити по выпуску".
Вскоре после помолвки лейтенант Колчак получил какое-то анонимное письмо, в котором было вылито немало грязи на его невесту, но, судя по всему, большого значения этому не придал, так как 5 марта 1904 года состоялось венчание. "Браки заключаются на небесах, а какая была из нас пара, хорошая или плохая - другой вопрос. Муж и жена - одна сатана. По мужу и жене честь".
Ростислав и Маргарита Колчак
Четыре года спустя на свет появилась первая дочь Александра Васильевича и Софьи Федоровны - Танечка. Ей было суждено не прожить и года на земле. 18 января 1909 года Танечка умерла. "Когда я сдохну, положите меня рядом с ней", - сказал мне муж, сидя рядом с покойным ребенком. Больше любить, чем Колчак любил крошку Танечку, нельзя, и он был причиной ее смерти, так же как и я - не сумело сберечь наше счастье. Родилась у меня первая девочка Танечка, и я подумала: "Бедная моя девочка, а ей прийдется страдать, как мне".
В 1910 году родился сын Ростислав, а в 1912 году - дочь Маргарита, умершая в 1914. Софья Федоровна писала: "я начала седеть после смерти моей первой девочки, а после смерти второй и совсем поседела".
Дальнейшие события в семьях Колчаков и Тимиревых известны. София Федоровна этой темы касается всего один раз: "Кто погубил Колчака? Мне говорила Александра Васильевна Подгурская про Анну Васильевну Тимиреву: "Она его и погубила".Меня с ним в Сибири не было, да я никогда и не вмешивалась в дела государственной важности".
София Федоровна, вероятно, была не из тех, кто мог кротко и бессловесно переносить измены. "Гнев причинил мне много горя в жизни и был причиной несчастий, как показала моя жизнь. Безумный гнев, который овладевает, как буря деревом, и валит".
Печальная участь Александра Васильевича известна. А София Федоровна с сыном Ростиславом смогли благополучно выехать заграницу и обосновались во Франции. София Федоровна была больна, она страдала малокровием, конвульсивным тиком, уже в эмиграции пережила инсульт.
Но верность и уважение к покойному супругу сохранила несмотря ни на что. "Чехов где-то уверяет, что русские офицеры -самые порядочные, благородные. Батальоны великомучеников из них создали большевики. Вот их надо помнить, перед памятью их должны преклоняться русские мальчики. Русским офицером был и мой незабвенный муж, и если я пишу свои воспоминания, то делаю это, потому что не хочу, чтобы его забыли русские мальчики".
Жизнь в эмиграции не была простой, но все же это была жизнь. В годы Второй мировой войны София Федорова, жившая в Русском доме, постоянно недоедая, замерзая в холодной комнате и страдая головными болями, все же садится за мемуары и старается записать, сохранить каждое промелькнувшее в голове воспоминание о жизни в прежней России зафиксировать и сохранить для сына и внука.
Она все еще надеялась на падение большевиков и даже на реставрацию монархии. Мечтала, что однажды вернется в Петербург, побывает в Каменце-Подольском, увидит дом своего детства, а еще что у нее будет свой собственный домик с настоящей русской печью. Ничего из этого не исполнилось.
София Федоровна Колчак скончалась 4 марта 1956 года. Россию она так больше и не увидела, но "флаг адмиральский высоко держала".