Тайлор Э.Б. /Убийство стариков в прошлом/ (из кн. "Антропология" 1881г.)
Таким образом, общества, как бы древни и грубы они ни были, всегда имеют свои правила относительно хороших и дурных поступков. Но что касается до того, какие поступки должно считать хорошими и какие дурными, исследователь истории должен избегать заблуждения, которое пословица приписывает мерянием на свой аршин. Воздерживаясь от приговора над обычаями народов, стоящих на других ступенях культуры, на основании своего собственного идеала, он должен призывать своё знание на помощь своему воображению, чтобы видеть учреждения с той точки зрения, которой они принадлежат, и в тех результатах, которые от них получаются. Только таким образом может быть уяснено, что правила о хорошем и дурном, о справедливом и несправедливом, не одинаковы для всех людей во все времена. Для разъяснения примером этого положения посмотрим, как поступают люди на различных путях цивилизации /наверно, ступенях цивилизации - д.д./ со своими стариками. Иные из низших рас окружают своих стариков заботами даже после впадение их в слабоумие, обращаясь с ними почти с нежным вниманием и весьма часто ухаживая за ними до самой их смерти, когда почтение к живому предку переходит в поклонение ему как одному из духов предков. Но у других племен любовь детей прекращается ранее, как это видно среди диких бразильцев, которые ударом палицы по голове кончают существование своих больных и стариков и даже съедают их, находя ли заботу о них слишком обременительным делом или действительно думая - как они говорят это - оказать услугу своим жертвам, прекращая жизнь, не увеселяемую больше не битвою, ни празднествами, ни пляскою.
Мы можем ясно представить себе положение вещей среди скитающихся племен. Орда должна передвигаться в поисках дичи; несчастное слабеющее существо не может выдерживать похода; охотники и тяжело нагруженные женщины не могут нести его; он должен быть оставлен позади. Многие путешественники видели в пустыне подобные раздирающие душу сцены, какую видел, например, Катлин, когда он прощался с седовласым старым вождем племени пунка, почти совершенно слепым и высохшим, так что оставались лишь кожа да кости; дрожа, жался он к костру из нескольких сучьев, прикрытый лишь буйволовой кожей, растянутой на палках, имея из пищи лишь чашку воды и несколько полуобглоданных костей. Этот старый воин был покинут по собственному желанию, когда племя двинулось отыскивать новые места для охоты - подобно тому, как много лет тому назад он сам - по его словам - оставил умирать своего отца, когда последний сделался уже ни к чему негодным. Когда народ обращается к оседлому состоянию земледельцев и достигает некоторого богатства и житейских удобств, необходимость перестает оравдывать убийство стариков или их оставление без помощи. Однако история показывает, как долго этот обычай держался даже в Европе, отчасти в силу человечного намерения положить конец продолжительному страданию, но более вследствие переживания обычая, унаследованного от более жестоких и грубых эпох.
Венды, жившие в стране, составляющей теперь часть Германии, придерживались отвратительного обряда умерщвлять стариков и больных, варя и съедая их, подобно тому, как делали древние массагеты, описываемые Геродотом. В Швеции в церквях хранились особые неуклюжие деревянные палицы, называвшиеся "семейными", - иные сохранились и до нашего времени, - которыми в старинные времена родственники торжественно убивали престарелых и безнадежно больных людей. Интересно проследить в старинных германских свидетельствах переход от подобного древнего варварства к более мягким обычаям, когда хилый, старый отец семейства, разделив своё имущество между детьми, должен был затем, окруженный их попечениями, сидеть на "кошачьем месте" у очага. Одним из признаков прогрессирующей цивилизации было возрастающее сознание святости человеческой жизни даже помимо её пользы и удовольствия, и под влиянием этого чувства стали смотреть наконец с ужасом на насильственное прекращение существования даже тягостного и страдальческого, - прекращения, к которому наши предки прибегали без угрызения совести.
Тайлор Э.Б. Антропология. Пер. с англ. 3-е изд. СПб.: Изд. И.И. Билибина,1908. с.405-406.
(д.д.) Тайлор хорошо показал относительность оценки оставления и убийства стариков. Обратите внимание на добровольность первоначального оставления стариков. Это было суровой необходимостью, а не жестокостью со стороны людей племени.
Для темы о бабе яге - примечательно, что в древней Европе не только убивали стариков, но и поедали их, варя в котле. По сказке баба яга хочет испечь гостя и съесть, но он её саму отправляет в печь.
Убийство стариков палицами в древней Швеции точно соответствует убийству Кощея палицей в сказке, где фигурирует яга и кощей. Возможно, что кощей тоже не имя, а обозначение старика. Кощей от слова "кость"(см. этимологический словарь Фасмера), обозначает костлявого старика, оставленного умирать. Бессмертие же ассоциировалось с кощеем потому, что его смерть не берет, в отличие от всех остальных. Дожить до глубокой старости, как я уже отмечал - редкостное исключение, порождающее догадки и суеверный страх.
Мы можем ясно представить себе положение вещей среди скитающихся племен. Орда должна передвигаться в поисках дичи; несчастное слабеющее существо не может выдерживать похода; охотники и тяжело нагруженные женщины не могут нести его; он должен быть оставлен позади. Многие путешественники видели в пустыне подобные раздирающие душу сцены, какую видел, например, Катлин, когда он прощался с седовласым старым вождем племени пунка, почти совершенно слепым и высохшим, так что оставались лишь кожа да кости; дрожа, жался он к костру из нескольких сучьев, прикрытый лишь буйволовой кожей, растянутой на палках, имея из пищи лишь чашку воды и несколько полуобглоданных костей. Этот старый воин был покинут по собственному желанию, когда племя двинулось отыскивать новые места для охоты - подобно тому, как много лет тому назад он сам - по его словам - оставил умирать своего отца, когда последний сделался уже ни к чему негодным. Когда народ обращается к оседлому состоянию земледельцев и достигает некоторого богатства и житейских удобств, необходимость перестает оравдывать убийство стариков или их оставление без помощи. Однако история показывает, как долго этот обычай держался даже в Европе, отчасти в силу человечного намерения положить конец продолжительному страданию, но более вследствие переживания обычая, унаследованного от более жестоких и грубых эпох.
Венды, жившие в стране, составляющей теперь часть Германии, придерживались отвратительного обряда умерщвлять стариков и больных, варя и съедая их, подобно тому, как делали древние массагеты, описываемые Геродотом. В Швеции в церквях хранились особые неуклюжие деревянные палицы, называвшиеся "семейными", - иные сохранились и до нашего времени, - которыми в старинные времена родственники торжественно убивали престарелых и безнадежно больных людей. Интересно проследить в старинных германских свидетельствах переход от подобного древнего варварства к более мягким обычаям, когда хилый, старый отец семейства, разделив своё имущество между детьми, должен был затем, окруженный их попечениями, сидеть на "кошачьем месте" у очага. Одним из признаков прогрессирующей цивилизации было возрастающее сознание святости человеческой жизни даже помимо её пользы и удовольствия, и под влиянием этого чувства стали смотреть наконец с ужасом на насильственное прекращение существования даже тягостного и страдальческого, - прекращения, к которому наши предки прибегали без угрызения совести.
Тайлор Э.Б. Антропология. Пер. с англ. 3-е изд. СПб.: Изд. И.И. Билибина,1908. с.405-406.
(д.д.) Тайлор хорошо показал относительность оценки оставления и убийства стариков. Обратите внимание на добровольность первоначального оставления стариков. Это было суровой необходимостью, а не жестокостью со стороны людей племени.
Для темы о бабе яге - примечательно, что в древней Европе не только убивали стариков, но и поедали их, варя в котле. По сказке баба яга хочет испечь гостя и съесть, но он её саму отправляет в печь.
Убийство стариков палицами в древней Швеции точно соответствует убийству Кощея палицей в сказке, где фигурирует яга и кощей. Возможно, что кощей тоже не имя, а обозначение старика. Кощей от слова "кость"(см. этимологический словарь Фасмера), обозначает костлявого старика, оставленного умирать. Бессмертие же ассоциировалось с кощеем потому, что его смерть не берет, в отличие от всех остальных. Дожить до глубокой старости, как я уже отмечал - редкостное исключение, порождающее догадки и суеверный страх.