Цикл статей ко дню Победы 9 мая (5 часть)
Отношения православной Церкви с немецкой администрацией (июль 1942 - июнь 1943 гг). Организация Bсeбелорусского церковного собора. Вопрос принятия автокефалии Белорусской Церкви
В середине июля 1942 в Минске собрались епископы для обсуждения церковных дел в связи с высылкой митрополита Пантелеймона в Ляды. Начальник отдела генерального комиссариата Беларуси Юрда вызвал архиепископа Филофея и епископов Афанасия и Стефана и потребовал от них объявления автокефалии Белорусской Церкви и выполнения ряда других пунктов, указанных белорусскими националистами. Архиереи ответили, что не компетентны это провести без митрополита и Bсeбелорусского церковного собора. Увидев неуступчивость епископов, Юрда согласился на созыв Церковного собора, а в возвращении митрополита отказал, ссылаясь на то, что архиепископ Филофей уполномочен вести дела вместо митрополита. Тогда архиепископ Филофей учредил Предсоборную комиссию под своим председательством, задачей которой было составление программы собора и подготовка материалов для рассмотрения. Комиссия немедленно приступила к работе [6, с. 329-330].
Вскоре встала проблема председательства на соборе. Филофей (Нарко) написал письмо к митрополиту, на что Пантелеймон ответил: “Дня 1 августа 1942 года. Заместителю митрополита всей Беларуси архиепископу Филофею. Желая, чтобы фактически проведенная мною автокефалия получила надлежащее оформление, я поручаю архиепископу Филофею созыв собора белорусской православной иерархии совместно с выборными представителями духовенства и верующих мирян. Митрополит Пантелеймон [6, с. 330-331].”
На 28 августа 1942 года было назначено открытие Всебелорусского собора. Начались выборы делегатов: делегаты от мирян избирались из среды известных своим благочестием прихожан, живущих в приходе в течение 3 лет и не моложе 30 лет. На рассмотрение собора предлагались два пункта: объявление автокефалии Церкви и утверждение ее статута [6, с. 331]. Исполнители оккупационных властей, в лице националистов, обжаловали условия выбора кандидатов, так как в их интересах было привлечение молодых и послушных делегатов. 14 августа 1942 года начальник отдела генерального комиссариата Леопольд Юрда послал архиепископу Филофею письмо, в котором критиковал распоряжение о созыве собора без его согласия и потребовал представить ему статут Церкви для одобрения. Касательно вопроса выбора делегатов на собор он потребовал заменить 30-летний возраст 21 годом и отменить трехлетний срок пребывания избираемого кандидата в приходе [6, с. 331].”
Филофей представил Юрде статут Церкви, утвержденный собором епископов в марте 1942 года. Тот же, 18 августа, дал ответ в письме, где были указаны номера статутов, которые подлежали отмене: например, запрещалось крещение евреев, открытие мастерских при монастырях, открытие духовных семинарий и академий без разрешения немецких властей, преподавание Закона Божия в школах; отменялась юридическая сила церковных браков, поставили под вопрос православные церковные праздники и прочее [6, с. 331-332]. Было очевидно, что исполнители оккупационной власти не намерены идти на уступки по отношению к Православной Церкви, а готовы лишь использовать её в своих интересах.
К назначенному сроку прибыли на собор делегаты только из двух епархий: Минской и Новогрудской. В епархиях Витебской, Могилевской и Смоленской церковная жизнь не была налажена, там было весьма мало церковных приходов, поэтому выборы делегатов вообще не производились. Гродненская епархия находилась за границей вследствие того, что вся Гродненщина была присоединена к Восточной Пруссии. Архиепископ Венедикт (Бобковский), как епархиальный архиерей, мало интересовался течением жизни в остальной части Беларуси. Он на собор не приехал и делегатов от своей епархии не прислал. Таким образом, собор состоялся из делегатов двух западно-белорусских епархий: Минской и Новогрудской. По этой причине его нельзя назвать Всебелорусским Церковным собором. На соборе присутствовало 107 человек и три иерарха: архиепископ Филофей и епископы Афанасий и Стефан. Избранными делегатами от мирян оказались лица достойные и церковно настроенные. Молодых было мало - требование немецкой администрации не было выполнено [6, с. 332].
30 августа 1942 года после молебна в Преображенском храме бывшего женского монастыря открылись заседания собора под председательством архиепископа Филофея (Нарко). На повестке стояли два пункта: объявление автокефалии и утверждение статута. По первому пункту ограничились чтением докладов об основах введения автокефалии и составлением писем к православным восточным патриархам по этому поводу. Всем было ясно, что в тяжелое военное время немецкой оккупации Беларуси не было канонических оснований делать объявление автокефалии своей Церкви. В дальнейшем процессе заседаний был рассмотрен и утвержден статут “Сьвятой Праваслаўнай Беларускай Аўтакефальнай Царквы.” В нем заключалось 114 параграфов; в 113 параграфе было сказано: “Каноническое объявление автокефалии последует после признания ее всеми автокефальными Православными Церквами.” Собор закончился 2 сентября 1942 года без формального объявления автокефалии [6, с. 333-334].
Сама попытка объявлении автокефалии принималась во внимание советскими историками, акцентирующих внимание на телеграмму, посланную 30 августа Гитлеру, где Всебелорусский православный собор “выразил сердечную благодарность за освобождение Белоруссии от московско-большевистского ига, за представленную возможность свободно организовать… религиозную жизнь” [2, с. 96]. Историки понимали все уступки духовенства оккупационным властям буквально: “Предавшие свой народ священнослужители покорно несли службу у захватчиков. Архиепископ Белостокской и Гродненской епархий Бенедикт наставлял священников отвращать народ от участия в преступной деятельности так называемых бандитов (т.е. партизан). Он же изъявил готовность сотрудничать с фашистами по угону рабочей силы в Восточную Пруссию и Германию. Священник Антоний, по оценкам фашистских властей, был лучшим пропагандистом в Логойске, когда там действовал батальон СС.” [2, с. 96]
Вскоре националисты снова стали давить на Филофея - письма Восточным патриархам так и не были разосланы. В начале апреля 1943 года был создан Синод для решения этого вопроса. В Минск прибыл только епископ Афанасий, архиепископ Венедикт и епископ Стефан не явились. Тогда Филофей и Афанасий обратились в генеральный комиссариат с просьбой возвратить из ссылки митрополита Пантелеймона для возглавления Синода и подписания писем - здесь власти пошли на уступки. Владыка митрополит Минский и всея Беларуси Пантелеймон (Рожновский) был освобожден и 16 апреля 1943 года привезен чинами немецкой военной полиции в Минск [6, с. 334].
Начались заседания Синода под его председательством. Сразу был рассмотрен пункт подписания писем к патриархам, хотя было понятно, что письма не имели особого значения в военное время, но во избежание неприятностей с немецкими властями их подписали и отдали в генеральный комиссариат. Дальнейшая их судьба неизвестна. Также был решён вопрос, касающийся Церковного землевладения. От имени православного белорусского епископата было послано письмо в генеральный комиссариат с просьбой наделения 33 гектарами земли каждой приходской церкви. Это ходатайство было предпринято в связи с ликвидацией колхозной советской системы и наделением землей всех бывших колхозников [6, с. 334].
Литература:
2. Корзун М.С. Русская православная церковь 1917 - 1945 годы / М.С. Корзун. Минск: “Беларусь”, 1987г. - 113 с.
6. Мартос А. Беларусь в исторической, государственной и церковной жизни / А. Мартос. - Минск: “Издательство Белорусского экзархата”, 2000г. - 352 с.
В середине июля 1942 в Минске собрались епископы для обсуждения церковных дел в связи с высылкой митрополита Пантелеймона в Ляды. Начальник отдела генерального комиссариата Беларуси Юрда вызвал архиепископа Филофея и епископов Афанасия и Стефана и потребовал от них объявления автокефалии Белорусской Церкви и выполнения ряда других пунктов, указанных белорусскими националистами. Архиереи ответили, что не компетентны это провести без митрополита и Bсeбелорусского церковного собора. Увидев неуступчивость епископов, Юрда согласился на созыв Церковного собора, а в возвращении митрополита отказал, ссылаясь на то, что архиепископ Филофей уполномочен вести дела вместо митрополита. Тогда архиепископ Филофей учредил Предсоборную комиссию под своим председательством, задачей которой было составление программы собора и подготовка материалов для рассмотрения. Комиссия немедленно приступила к работе [6, с. 329-330].
Вскоре встала проблема председательства на соборе. Филофей (Нарко) написал письмо к митрополиту, на что Пантелеймон ответил: “Дня 1 августа 1942 года. Заместителю митрополита всей Беларуси архиепископу Филофею. Желая, чтобы фактически проведенная мною автокефалия получила надлежащее оформление, я поручаю архиепископу Филофею созыв собора белорусской православной иерархии совместно с выборными представителями духовенства и верующих мирян. Митрополит Пантелеймон [6, с. 330-331].”
На 28 августа 1942 года было назначено открытие Всебелорусского собора. Начались выборы делегатов: делегаты от мирян избирались из среды известных своим благочестием прихожан, живущих в приходе в течение 3 лет и не моложе 30 лет. На рассмотрение собора предлагались два пункта: объявление автокефалии Церкви и утверждение ее статута [6, с. 331]. Исполнители оккупационных властей, в лице националистов, обжаловали условия выбора кандидатов, так как в их интересах было привлечение молодых и послушных делегатов. 14 августа 1942 года начальник отдела генерального комиссариата Леопольд Юрда послал архиепископу Филофею письмо, в котором критиковал распоряжение о созыве собора без его согласия и потребовал представить ему статут Церкви для одобрения. Касательно вопроса выбора делегатов на собор он потребовал заменить 30-летний возраст 21 годом и отменить трехлетний срок пребывания избираемого кандидата в приходе [6, с. 331].”
Филофей представил Юрде статут Церкви, утвержденный собором епископов в марте 1942 года. Тот же, 18 августа, дал ответ в письме, где были указаны номера статутов, которые подлежали отмене: например, запрещалось крещение евреев, открытие мастерских при монастырях, открытие духовных семинарий и академий без разрешения немецких властей, преподавание Закона Божия в школах; отменялась юридическая сила церковных браков, поставили под вопрос православные церковные праздники и прочее [6, с. 331-332]. Было очевидно, что исполнители оккупационной власти не намерены идти на уступки по отношению к Православной Церкви, а готовы лишь использовать её в своих интересах.
К назначенному сроку прибыли на собор делегаты только из двух епархий: Минской и Новогрудской. В епархиях Витебской, Могилевской и Смоленской церковная жизнь не была налажена, там было весьма мало церковных приходов, поэтому выборы делегатов вообще не производились. Гродненская епархия находилась за границей вследствие того, что вся Гродненщина была присоединена к Восточной Пруссии. Архиепископ Венедикт (Бобковский), как епархиальный архиерей, мало интересовался течением жизни в остальной части Беларуси. Он на собор не приехал и делегатов от своей епархии не прислал. Таким образом, собор состоялся из делегатов двух западно-белорусских епархий: Минской и Новогрудской. По этой причине его нельзя назвать Всебелорусским Церковным собором. На соборе присутствовало 107 человек и три иерарха: архиепископ Филофей и епископы Афанасий и Стефан. Избранными делегатами от мирян оказались лица достойные и церковно настроенные. Молодых было мало - требование немецкой администрации не было выполнено [6, с. 332].
30 августа 1942 года после молебна в Преображенском храме бывшего женского монастыря открылись заседания собора под председательством архиепископа Филофея (Нарко). На повестке стояли два пункта: объявление автокефалии и утверждение статута. По первому пункту ограничились чтением докладов об основах введения автокефалии и составлением писем к православным восточным патриархам по этому поводу. Всем было ясно, что в тяжелое военное время немецкой оккупации Беларуси не было канонических оснований делать объявление автокефалии своей Церкви. В дальнейшем процессе заседаний был рассмотрен и утвержден статут “Сьвятой Праваслаўнай Беларускай Аўтакефальнай Царквы.” В нем заключалось 114 параграфов; в 113 параграфе было сказано: “Каноническое объявление автокефалии последует после признания ее всеми автокефальными Православными Церквами.” Собор закончился 2 сентября 1942 года без формального объявления автокефалии [6, с. 333-334].
Сама попытка объявлении автокефалии принималась во внимание советскими историками, акцентирующих внимание на телеграмму, посланную 30 августа Гитлеру, где Всебелорусский православный собор “выразил сердечную благодарность за освобождение Белоруссии от московско-большевистского ига, за представленную возможность свободно организовать… религиозную жизнь” [2, с. 96]. Историки понимали все уступки духовенства оккупационным властям буквально: “Предавшие свой народ священнослужители покорно несли службу у захватчиков. Архиепископ Белостокской и Гродненской епархий Бенедикт наставлял священников отвращать народ от участия в преступной деятельности так называемых бандитов (т.е. партизан). Он же изъявил готовность сотрудничать с фашистами по угону рабочей силы в Восточную Пруссию и Германию. Священник Антоний, по оценкам фашистских властей, был лучшим пропагандистом в Логойске, когда там действовал батальон СС.” [2, с. 96]
Вскоре националисты снова стали давить на Филофея - письма Восточным патриархам так и не были разосланы. В начале апреля 1943 года был создан Синод для решения этого вопроса. В Минск прибыл только епископ Афанасий, архиепископ Венедикт и епископ Стефан не явились. Тогда Филофей и Афанасий обратились в генеральный комиссариат с просьбой возвратить из ссылки митрополита Пантелеймона для возглавления Синода и подписания писем - здесь власти пошли на уступки. Владыка митрополит Минский и всея Беларуси Пантелеймон (Рожновский) был освобожден и 16 апреля 1943 года привезен чинами немецкой военной полиции в Минск [6, с. 334].
Начались заседания Синода под его председательством. Сразу был рассмотрен пункт подписания писем к патриархам, хотя было понятно, что письма не имели особого значения в военное время, но во избежание неприятностей с немецкими властями их подписали и отдали в генеральный комиссариат. Дальнейшая их судьба неизвестна. Также был решён вопрос, касающийся Церковного землевладения. От имени православного белорусского епископата было послано письмо в генеральный комиссариат с просьбой наделения 33 гектарами земли каждой приходской церкви. Это ходатайство было предпринято в связи с ликвидацией колхозной советской системы и наделением землей всех бывших колхозников [6, с. 334].
Литература:
2. Корзун М.С. Русская православная церковь 1917 - 1945 годы / М.С. Корзун. Минск: “Беларусь”, 1987г. - 113 с.
6. Мартос А. Беларусь в исторической, государственной и церковной жизни / А. Мартос. - Минск: “Издательство Белорусского экзархата”, 2000г. - 352 с.