«Эти двери в Эдем, что всегда слишком близко…» *
Юрий РАЗИНОВ **
Рисунки Сергея САВИНА
Два стоят, два лежат, пятый ходит, шестой водит, седьмой песенки поет.
Загадка
В системе вещей дверь занимает особое, если не привилегированное место. Впуская, дверь открывает доступ к другим вещам; запирая, она охраняет их от посягательства.
Но дверь - не только вещь, но и символ. Она символизирует «вход» и «выход», а значит, и «переход» из одного места в другое. Дверь символизирует рождение и смерть как переход в иной мир: ребенок протискивается через родовую промежность как в дверь; покойнику опускают веки, как закрывают двери. От двери до двери простирается дорога. Между «входом» и «выходом» лежит смертный путь.
С дверью сравнивают себя Бог и человек. Первый провозглашает: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» [Ин. 10: 7-9]. Второй, выражая душевную открытость, говорит: «Мои двери открыты!» Являясь символом потаенности, дверь завладевает нашим вниманием. Скрывая, она искушает и соблазняет. Маня своей щелью или замочной скважиной, она располагает нас по обе стороны себя. Дверь расщепляет сознание. С виду простая вещь - она сочетает множество смыслов и подбрасывает загадку, которую предстоит разгадать.
[Spoiler (click to open)]
***В своем исходном и двояком значении дверь есть проём (пробел, брешь в границе) и то, что его закрывает. Этим дверь наглядно отличается от арки. Хотя это всего лишь обыденное истолкование. В первую очередь дверь - это феномен размыкания материальной или символической структуры, и лишь во вторую она есть феномен преграды. Дверь есть дыра.
Размыкание структуры создает форму вмещающей пустоты, в которой всегда что-то является. И даже если это «что-то» не явлено актуально, дыра всё равно создает место для такого явления. Она дает видность тому, что отсутствует. Такая видность выражается словом «зиять». Мы говорим «зияющие дыры», хотя «зиять» - то же самое, что «дыреть» (такой глагол встречается в детском лексиконе). Поэтому дыры - не просто прорехи: дыры зияют, являя собой присутствие самого отсутствия.
Итак, дверь является дырой, а дыра - дверью. А для того чтобы дверь вообще имела место, необходимо разжатие структуры - простой акт ее впускающе-выпускающего раскрытия.
***Но для сущностного определения этого недостаточно. Для того чтобы дыра стала дверью, должно быть выполнено еще одно условие: сам акт «перехода за», трансцензус. Впускающе-выпускающее раскрытие преграды дает о себе знать в решимости прохождения через нее. «Желаю выйти тутаво. Рубите дверь по мне!» - говорит персонаж поэмы Лермонтова «Песнь о купце Калашникове».
Похожее происходит в кинокомедии «Чародеи», где герои конституируют «дверь» приказом шагать сквозь стену: «Видишь цель?» - «Вижу!» - «Веришь в себя?» - «Верю!» Короче говоря, «вещественное» понятие двери как места раскрытия структуры должно быть дополнено событийным анализом её как места перехода через границу. Сам этот переход и есть событие двери.
Если призвать на помощь аристотелевские термины, то следует сказать, что отворение двери и акт перехода производят ее как «действующая причина». «Формальная и материальная причины» даны в виде проёма, или отверстия, в материальной структуре. Что же касается «целевой причины», то здесь необходимо вернуться к началу рассуждения: то, для чего дверь, - это пропуск в некую отграниченную область сущего.
«Заграница» есть τέλος двери, благодаря которому она как вещь приобретает законченность. Даже если за дверью ничего нет, она все равно остается дверью (в этом случае - «дверью в никуда»). Данное телеологическое определение с очевидностью демонстрирует следующий эксперимент. К глухой стене приставлена дверь с красноречивой надписью: «За этой дверью ничего нет!» Однако любопытные прохожие совершают характерное действие: открывают дверь, дабы лицезреть это самое «ничего».
В таком открывании заключен простой смысл, которому дверь обязана как некая вещь. Сказав, что данное понимание должно быть дополнено темой перехода, мы этот смысл не обесценили, напротив, лишь указали на то, что событие перехода всегда имеет место, и это место - граница.
Двоякое значение - «проем (дыра, отверстие)» и «то, что его закрывает» - происходит из того, что дверь входит в структуру границы. Дверь просто-напросто - подвижный (то открывающийся, то закрывающийся) фрагмент границы, служащий для пропуска на заграничную территорию. И если открывание двери эту границу фрагментирует (что наглядно демонстрируют принятые обозначения на чертежах комнат), то запирание двери ее вновь восстанавливает.
На что же указывает дверь как феномен границы? На то, что она, разделяя, сочленяет. Если в отношении границы - это пространства по-граничья и за-граничья, то в отношении самой двери - это территория пред-дверия и за-дверия.
I. Преддверие
Преддверие как таковое создается пребыванием перед дверью. То, перед чем дверь, - это всегда мы сами в окружении определенного. В отличие от потустороннего задверия, преддверие - это регион мира, который более или менее известен и нами освоен. Напротив, то, что скрывается за дверью, всегда в какой-то мере неопределенно и неизвестно, даже если речь идет об известных и обжитых нами местах: дом, офис, школа или церковный приход. Наше повседневное бытие в мире основано на рутинных взаимодействиях и подтвержденных ожиданиях. Но даже в обыденности следует быть чутким и осторожным, ибо то, что нас ожидает за дверью, мы в конечном счете узнаем, только переступив через порог.
Вместе с тем дверь является таинственной ровно настолько, насколько таинственен мир по ту сторону двери. В этом отношении преддверие всегда проигрывало задверию. Задверие вообще - вещь странная, причем в буквальном смысле: нахождения на «той стороне». Эта странность не преодолевается, даже если войдя мы оставляем дверь за спиной, ибо стоит нам обернуться, как мы вновь перед дверями. Проникнув «по ту» сторону двери, мы оказались в пространстве «по сю» сторону, и мир за дверью вновь наполнился гулом бытия, потонув в ауре неизвестности.
Речь, разумеется, не идет о чисто транзитивных отношениях между преддверием и задверием. Дело вовсе не в формальном смысле этого «за» или «перед». Нет никакого смысла говорить о потустороннем мире, если, вступив в него, мы находим тот же самый. Преддверие и задверие должны различаться онтологически, а это значит, что в характере самого бытия «за» и «перед» должна быть фундаментальная разница.
Об этой разнице можно узнать из религиозных и философских источников. Для примера возьмем наиболее важный с точки зрения определяющего воздействия на философскую традицию текст поэмы Парменида «О природе». В проэмии к этому произведению автор рисует картину путешествия героя к «Вратам путей Дня и Ночи». В узуальном значении слово «проэмий» (греч.) означает «вступление», «зачин», но в окказиональном употреблении может означать начальный отрезок пути. Врата же служат местом разделения «мнимого» и «истинного» миров и перехода из одного в другой. «По эту» сторону - ложный обыденный мир смертных, где имеют место конечность, гибель и распад сущего. «По ту» сторону - мир истинного бытия, где царят вечный покой и совершенное единство. Это мир божественной размерности, в которую человек может войти, лишь свернув с «людской тропы», т. е. перестав мыслить человеческим образом.
Но что находит герой там, за дверью? Да, собственно говоря, ничего. Ничего из состава наличного опыта. Если бы Пармениду неким фантастическим образом был привит вкус к постмодернистским перформансам, то он, наверное, вложил бы в уста богини Дике предупреждающее: «За этой дверью ничего нет!» Нет ничего, кроме пустой области метафизического вопрошания, которую Парменид приоткрыл для европейского разума.
В поэме эта область зияет в раскрывшихся створах ворот, символизируя собой пробел (дыру) в структуре повседневности: «И они тотчас распахнулись и сотворили зиянье широкоразверстое створов». И это зияние отсылает не к сущему, которое всегда «то» или «это», а к бытию как таковому, не знающему разделения, не имеющему внутренних и внешних границ, а следовательно, дверей и переходов. За парменидовыми вратами - один сплошной и однородный мир бездверия.
Напротив, в мире, который Парменид именует «путем мнения», - сплошные переходы. По этой причине последний и есть путь в собственном смысле слова, поскольку предполагает множественность точек и возможность движения от одной точки к другой. А поскольку истинный мир не знает ни того, ни другого, то выражение «путь истины» оказывается чистым недоразумением. Правильной с точки зрения парменидовской онтологии являлась бы формула «путь к истине», которая означала бы, что наше движение к истине все еще лежит в области мнения - в преддверии.
Из сказанного следует, что мир преддверия создается тягой за горизонт (границы видимого) и стремлением вступить в отношения с потусторонним миром. Поэтому преддверие - это место внутренней сборки, место приготовления, выдвижения и приближения к решающему событию «за». Стремительный бег колесницы в проэмии и поступательное движение философа в платоновском мифе о пещере имеют общий мотив по-двига: смещения и блуждающего перехода. Мир преддверия простирается в топосах кривых троп. Это область мытарств и скитаний, заблуждения и греха. Но это и мир истории. В отличие от «плоского» задверия он имеет ширину и глубину. Перед какой бы дверью мы ни оказались, оглянувшись назад, мы можем обозреть широту и даль пройденного нами пути.
***В преддверии мы движимы нуждой, тоской и любопытством. Нас буквально тянет за дверь. Но именно в преддверии чего-либо мы чаще всего останавливаемся. Иногда боимся, иногда просто не смеем шагнуть, как это происходит с героями фильма Тарковского «Сталкер», которые, пройдя лабиринт преддверия (настоящее чистилище), останавливаются перед заветной дверью, за которой должны исполниться самые сокровенные желания.
Заминка перед дверью - ключевой момент преддверия. У нее имеется множество причин, в том числе утилитарных: подбор ключей, проверка документов, личный досмотр, торжественное перерезание ленточки, наконец. Заминка перед дверью обусловлена тем, что пересечение границы требует прав, которые либо получают (испрашивают), либо берут сами. Переступание через порог делает нас правыми или виновными, ибо артикуляция границы устанавливает правовое поле. Несанкционированный вход может быть квалифицирован как правонарушение, а взлом - как уголовное преступление.
Дверь символизирует границы наших возможностей и наших прав. Вот почему даже в открытую дверь либо ломятся, либо стучат. Стук в дверь - основной феномен преддверия, так же, как, впрочем, подслушивание или подглядывание сквозь щель, глазок или замочную скважину. В преддверии мы сталкиваемся с областью запретов. Замок, наложенный на дверь, а также прочие атрибуты ограниченного доступа - цепной пес, звонок и камеры слежения - конституируют дверь как привилегированный и вожделенный объект, а преддверие - как место объявления тайных желаний и явных запретов. Ключевым моментом нашего преддверного существования, таким образом, становится общение с замком или привратником (дверником, швейцаром, секьюрити, вахтером).
В лице привратника (чудища или человека) мы находим дверного медиума, в ментальную среду которого встроена программа распознавания «свой/чужой» и инструкция «впущать/не впущать». В лице привратника мы получаем персонифицированную дверь. Она не откроется, если наш визит не соответствует протоколу или если не произнесен пароль. Зачастую несанкционированное прохождение двери становится возможным только через труп привратника: через него победитель перешагивает, как через дверной порог. Отсюда происходит выражение «только через мой труп!».
Значительность фигуры привратника определяется значимостью двери и всего задверного мира. Если это небесные врата, то в качестве медиума выступают боги или архангелы, пророки или святые. «Я дверь овцам, - говорит Христос. - Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» [Ин. 10: 7-9].
Рассуждая о преддверии, мы стояли возле двери, говоря о ней самой.
II. Сама дверь
Как уже было сказано, дверь имеет двойную семантику, в силу чего она выступает в двух своих ипостасях: как отверстие и как затвор.
В качестве отверстия дверь присутствует в самом анатомическом коде человека: в уподоблении глазам, рту, анусу, вагине. Иллюстрацией таких аналогизирующих переносов является целый ряд пословиц и поговорок: «закрыть рот на замок»; «чужой рот - не свои ворота, не затворишь»; «как открывается дверь, так бы отворилась и эта жена».
Обычай закрывать веки усопшим - древнейшая общекультурная норма, связанная с поверьем, будто глаза покойника являются дверью в мир мертвых. Терминологическое замещение вагинального и анального отверстий дверным - характерный прием культурной кодировки табуированных терминов. Фрейд рассматривал дверь как феномен бессознательной символизации вагины и как наиболее повторяющийся элемент в символике сновидений, не предложив ничего экстраординарного. Он просто спроецировал на уровень бессознательного официальный и многократно испытанный (в христианских хрониках или новеллах эпохи Ренессанса) язык условностей. Скандально знаменитые средневековые пояса верности с их хитроумными замками и ключами лишь повторно конституируют вагинальное отверстие как дверь.
В другой своей ипостаси - в качестве затвора - дверь представляется преимущественно искусственной вещью, произведением «второй» природы. Дверью мог служить большой камень, которым древний человек затворял вход в пещеру, или обтесанная плита, охраняющая тело умершего в гробнице. Греческое θύρα (дверь) и θυρεός (камень, прямоугольный щит) имеют общую корневую основу. Таким камнем, согласно евангелистам, была заперта пещера, в которой после смерти было погребено тело Христа.
В процессе совершенствования функции охранения дверь постепенно приобретает ту оснастку, которая затем, эмансипируясь от собственно технической стороны дела, прочно входит в символику двери. Посаженная на поворотные петли, дверь становится воротами (от глагола «вращать»). Оснащенная всевозможными щеколдами, засовами и замками, она становится затвором. Наконец, модернизированная встроенными глазками и камерами наружного наблюдения, она приобретает функцию окна в паноптикуме современной культуры.
Оппозиция дверей и окон, где окно преимущественно служит для пропуска света, а дверь - для пропуска телесных предметов, весьма условна и носит характер культурной нормы. И окно, и дверь есть, прежде всего, место перехода через границу, в силу чего они оказываются функционально взаимозаменяемыми. Это обстоятельство точно подмечено в некоторых поговорках: «Заступи чёрту дверь, а он в окно»; «Муж - в двери ногою, а жена - в окно и с головою». Строго говоря, окно производно от двери, причем не только в сущностном, но и в утилитарном смысле. Современное окно - это та же поворачивающаяся в петлях и запирающаяся на щеколду стеклянная дверь. Ставни (приставленные снаружи дверцы) и форточка (дверь в окне), жалюзи и портьеры лишь подчеркивают эту производность.
***Всеми названными свойствами дверь обладает в силу того, что является местом отмыкания и замыкания границы, а стало быть, складкой по- и за-граничной территории. Из этой складки и рождаются те многочисленные значения, которые связаны со словом «дверь».
В латинском языке эта складка запечатлена в самой лингвистической форме. Слово foris, помимо значения «дверь», имеет также значение «вне, снаружи», нахождения «за пределами отечества» или «за городом». От него образовано слово forensic - «внешний, иноземный». Связывая пограничные территории (области), дверь становится местом их сборки. Отсюда вытекает другое значение прилагательного forensic - «рыночный, ярмарочный», что связано с тем, что рынки и ярмарки первоначально устраивались за чертой города или деревни, иногда прямо за городскими воротами.
Слово forum, обозначавшее сначала рыночную площадь, а затем центр общественной, политической, судебной и деловой жизни города, одного корня с foris. Форумом также именовалось преддверие гробницы. Таким образом, и в том, и в другом значении слово «форум» означает некую область при дверях. Наконец, единую корневую основу со словом «дверь» имеют такие слова, как foramen - «дыра, отверстие, яма» и fornix - «свод, арка; крытый ход». Fornix также имеет значение «развратник», т. е. человек, перешедший границу общественных норм, получивший, как говорится, «от ворот поворот» и живущий за городскими воротами на задворках общества.
Однако, как было отмечено выше, окончательно, то есть телеологически, дверь сбывается в переходе, в частности в перешагивании через порог, который символизирует собой дискретную область границы. Перешагивание есть акт дискредитации порога (границы). Именно это имеет в виду пророк Мухаммед, когда чертит пальцем ноги линию на песке, призывая своих последователей переступить через нее. Линия здесь символизирует дверь в новый мир, а переход - дискредитацию границы. Когда Христос говорит: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется», - он всего-навсего требует дискредитации тех границ, в которых человек сам себя держит. Христос поэтому есть пограничник наоборот: его миссия не в том, чтобы «держать границу на замке», а в том, чтобы совершить ее раскрытие.
III. Задверие
Так, задержавшись в дверях, мы незаметно подошли к третьей части нашего рассмотрения - к задверию.
А что там, за дверью? Опять-таки, там сама дверь, только с обратной стороны. Однако мы уже договорились, что нас интересует не формальный, а событийный смысл этих «за» и «перед».
Коль скоро двери отпираются и запираются, ограничивая доступ «на ту» сторону, задверие необходимо понимать как сферу сокрытого (таинственного) и оберегаемого.
К сокрытому относится то, что мы сами скрываем, называя это интимным, приватным или частным, и то, что и без того является сокрытым - священное. Сокрытое в обоих смыслах является оберегаемым. Самое свое мы бережем так же, как святое. Сокрытие и оберег, таким образом, раскрывают задверный мир как существующий в двух привилегированных формах - приватного и сакрального. Если домашняя дверь разделяет пространства приватного и публичного, то дверь культового сооружения является местом перехода из профанного мира в сакральный. Закрыв за собой домовую, мы покидаем пространство покоя, тишины и уединения. Мы отправляемся в публичный мир странствий и переходов, шумных манифестаций и борьбы. Оставив за спиной церковные врата, мы попадаем туда же, но как бы с другого входа.
Если в преддверии мы все еще вне «дома», в пути, в переходе, то в задверии мы «у себя дома». Если говорить об этом в терминах Хайдеггера, то основной характеристикой преддверного мира является заброшенность («бездомность») и соответствующая тяга домой. Дом в сущностном смысле - это обжитое и освоенное пространство нашего защищенного пребывания за дверью (жилище). Дверь дома впускает в охраняемое ею пространство своего, собственного. Здесь, в отличие от публичных мест, мы снимаем маски и позволяем себе быть такими, каковы мы есть. Домовые двери позволяют нам уединиться до полного одиночества. Благодаря им дом становится основной формой приватизации пространства.
Основная функция домовых дверей - охранение партикулярной территории и защита прав личности и собственности. Поэтому несанкционированное вторжение в приватную сферу дома или отдельной комнаты - всегда скандал. Скандалисты оттого хлопают дверью, что им на неё указывают как на нарушенную границу. Хлопок дверью означает, что нас не приняли за своих, что мы здесь (в задверии) чужие. Хлопок дверью также означает, что вторжение с самого начала было бесцеремонным: дескать, как открыл, так и закрою! Хлоп!
Хлопнуть дверью - то же самое, что открыть дверь пинком (формула бесцеремонного вторжения). Разница только в направлении движения. Пинок в дверь - не просто брутальное нарушение границы, ее символический взлом. Это, прежде всего, - демонстрация пренебрежения к задверию.
Отношение к двери дома во всех культурах отождествляется с отношением к его хозяевам - задверным жителям. Бросить камень в ворота или стегануть дверь хлыстом - значит выказать агрессию; плюнуть в дверь - значит оскорбить или проклясть; вымазать ворота дегтем - значит опозорить (например, невесту перед свадьбой). Акт насилия над дверью - наиболее распространенный вид насилия, самым мягким из которого является стук в дверь («Стуците и отворится!»). В дверь также можно требовательно барабанить, а можно просто взломать. «Хоть ноги изломать, а дверь выставить» - гласит русская поговорка. Самые кровавые преступления в истории человечества обычно начинались со взлома дверей и городских ворот. Поэтому кража со взломом в уголовном праве считается одним из самых серьезных и общественно опасных видов преступления. Хотя, как говорится, «двери всё вынесут».
Соответственно, восстановление частного порядка также происходит посредством отсылки к двери. Модальности этой отсылки разнообразны: от вежливого указания на дверь («закройте дверь с обратной стороны!») до силовых мероприятий - выставления или вышвыривания за дверь, спуска с лестницы и т. п.
Что же касается вторжения в сферу сакрального, то здесь дверь оказывается скорее проводником, нежели препятствием. Двери в сакральные миры принято держать открытыми. Эти двери и образуются как простое раскрытие сокрытого - как откровение. «Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее», - говорит Христос [Ин. 3:8].
Кстати, открытые двери (при закрытых окнах) - один из элементов похоронных обрядов. У хорватов, которые укладывали покойника на снятую с петель дверь, последняя самым непосредственным образом становилась проводником в загробный (т. е. задверный) мир.
Справедливости ради стоит сказать, что образ раскрытой мистической двери характерен в большей степени для монотеистических религий. Древние языческие культы отдавали предпочтение дверям закрытым. Крышка гроба, могильная плита, гробница, насыпной курган, пирамида с запутанным входом-лабиринтом представлялись вполне надежными способами закупорки задверного мира и оберега покоя как умерших, так и живых.
Нам трудно сказать, оберегом какой стороны мира в большей степени был озабочен древний человек. Важно другое: то, что за всем этим стоит сакрализация дверного проема. Мистическая дверь - это дверь между жизнью и смертью (или посмертной жизнью). Соответственно, прохождением через дверь символизировались два самых значимых процесса: рождение и умирание, а также возрождение к новой жизни. Об этом красноречиво свидетельствуют инициальные обряды перехода, в которых прохождению через дверь (порог) придавалось первостепенное значение. Шагнуть в дверь - значит родиться в новый мир. Не случайно, что открытие дверей и окон рассматривалось как магическое средство для облегчения родов. Что говорить, если само рождение как выход из родовых путей символизировалось как переход за/через дверь. «Какой зверь из двери выходит, а в дверь не входит?» - спрашивается в загадке.
Сакрализация задверного мира заставляет человека, стоящего у порога, в дверях, испытывать священный страх и трепет, профанация - совершать кражу со взломом. При этом не имеет значения, что крадется - частная собственность или личное время. Двери охраняют и берегут, пока мы сами в этом участвуем. Они участливо открываются перед нами или, наоборот, недружелюбно захлопываются в зависимости от нашего местопребывания и участия в бытии.
Событие двери - в событии перехода, а значит, и участвующего в нем человека: в событии стука, поиска ключа и отпирания замка, в событии просьбы и разрешения, мольбы и благодатного откровения. Дверь по-своему связывает божества и смертных, небо и землю. Раскрывшись, она впускает; впустив, охраняет. Дверь участвует в сложном лабиринте жизни. Лабиринт же (в одном из своих значений) представляет собой сложно устроенную машину заблуждения, имеющую структуру вход/переход/выход. Лабиринт начинается с двери и ею же заканчивается. Это особый мир междудверья. По сути, это многократно искривленный и запутанный туннель, а последний - растянутая «в глубину» дверь.
В силу данного обстоятельства прохождение лабиринта в инициальных обрядах подобно прохождению через дверь. Лабиринт - это просто более сложная модель двери, понятой в качестве места перехода. Прохождение лабиринта в древних обрядах означало рождение в новый мир. Заблудиться в лабиринте - то же самое, что застрять в дверях. Застрять в дверях - все равно, что стать затычкой в границе, которую дверям предназначено открывать. Все равно, что самому стать границей. Человеческий же удел, как об этом давно сказали философы, состоит в перешагивании границ. В этом смысле человек сам есть дверь - место сопряжения миров.
* Б. Гребенщиков. «Девочки танцуют одни…»
** Доктор философских наук, профессор Самарского университета
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 15 сентября 2022 года, № 17 (238)
Рисунки Сергея САВИНА
Два стоят, два лежат, пятый ходит, шестой водит, седьмой песенки поет.
Загадка
В системе вещей дверь занимает особое, если не привилегированное место. Впуская, дверь открывает доступ к другим вещам; запирая, она охраняет их от посягательства.
Но дверь - не только вещь, но и символ. Она символизирует «вход» и «выход», а значит, и «переход» из одного места в другое. Дверь символизирует рождение и смерть как переход в иной мир: ребенок протискивается через родовую промежность как в дверь; покойнику опускают веки, как закрывают двери. От двери до двери простирается дорога. Между «входом» и «выходом» лежит смертный путь.
С дверью сравнивают себя Бог и человек. Первый провозглашает: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется» [Ин. 10: 7-9]. Второй, выражая душевную открытость, говорит: «Мои двери открыты!» Являясь символом потаенности, дверь завладевает нашим вниманием. Скрывая, она искушает и соблазняет. Маня своей щелью или замочной скважиной, она располагает нас по обе стороны себя. Дверь расщепляет сознание. С виду простая вещь - она сочетает множество смыслов и подбрасывает загадку, которую предстоит разгадать.
[Spoiler (click to open)]
***В своем исходном и двояком значении дверь есть проём (пробел, брешь в границе) и то, что его закрывает. Этим дверь наглядно отличается от арки. Хотя это всего лишь обыденное истолкование. В первую очередь дверь - это феномен размыкания материальной или символической структуры, и лишь во вторую она есть феномен преграды. Дверь есть дыра.
Размыкание структуры создает форму вмещающей пустоты, в которой всегда что-то является. И даже если это «что-то» не явлено актуально, дыра всё равно создает место для такого явления. Она дает видность тому, что отсутствует. Такая видность выражается словом «зиять». Мы говорим «зияющие дыры», хотя «зиять» - то же самое, что «дыреть» (такой глагол встречается в детском лексиконе). Поэтому дыры - не просто прорехи: дыры зияют, являя собой присутствие самого отсутствия.
Итак, дверь является дырой, а дыра - дверью. А для того чтобы дверь вообще имела место, необходимо разжатие структуры - простой акт ее впускающе-выпускающего раскрытия.
***Но для сущностного определения этого недостаточно. Для того чтобы дыра стала дверью, должно быть выполнено еще одно условие: сам акт «перехода за», трансцензус. Впускающе-выпускающее раскрытие преграды дает о себе знать в решимости прохождения через нее. «Желаю выйти тутаво. Рубите дверь по мне!» - говорит персонаж поэмы Лермонтова «Песнь о купце Калашникове».
Похожее происходит в кинокомедии «Чародеи», где герои конституируют «дверь» приказом шагать сквозь стену: «Видишь цель?» - «Вижу!» - «Веришь в себя?» - «Верю!» Короче говоря, «вещественное» понятие двери как места раскрытия структуры должно быть дополнено событийным анализом её как места перехода через границу. Сам этот переход и есть событие двери.
Если призвать на помощь аристотелевские термины, то следует сказать, что отворение двери и акт перехода производят ее как «действующая причина». «Формальная и материальная причины» даны в виде проёма, или отверстия, в материальной структуре. Что же касается «целевой причины», то здесь необходимо вернуться к началу рассуждения: то, для чего дверь, - это пропуск в некую отграниченную область сущего.
«Заграница» есть τέλος двери, благодаря которому она как вещь приобретает законченность. Даже если за дверью ничего нет, она все равно остается дверью (в этом случае - «дверью в никуда»). Данное телеологическое определение с очевидностью демонстрирует следующий эксперимент. К глухой стене приставлена дверь с красноречивой надписью: «За этой дверью ничего нет!» Однако любопытные прохожие совершают характерное действие: открывают дверь, дабы лицезреть это самое «ничего».
В таком открывании заключен простой смысл, которому дверь обязана как некая вещь. Сказав, что данное понимание должно быть дополнено темой перехода, мы этот смысл не обесценили, напротив, лишь указали на то, что событие перехода всегда имеет место, и это место - граница.
Двоякое значение - «проем (дыра, отверстие)» и «то, что его закрывает» - происходит из того, что дверь входит в структуру границы. Дверь просто-напросто - подвижный (то открывающийся, то закрывающийся) фрагмент границы, служащий для пропуска на заграничную территорию. И если открывание двери эту границу фрагментирует (что наглядно демонстрируют принятые обозначения на чертежах комнат), то запирание двери ее вновь восстанавливает.
На что же указывает дверь как феномен границы? На то, что она, разделяя, сочленяет. Если в отношении границы - это пространства по-граничья и за-граничья, то в отношении самой двери - это территория пред-дверия и за-дверия.
I. Преддверие
Преддверие как таковое создается пребыванием перед дверью. То, перед чем дверь, - это всегда мы сами в окружении определенного. В отличие от потустороннего задверия, преддверие - это регион мира, который более или менее известен и нами освоен. Напротив, то, что скрывается за дверью, всегда в какой-то мере неопределенно и неизвестно, даже если речь идет об известных и обжитых нами местах: дом, офис, школа или церковный приход. Наше повседневное бытие в мире основано на рутинных взаимодействиях и подтвержденных ожиданиях. Но даже в обыденности следует быть чутким и осторожным, ибо то, что нас ожидает за дверью, мы в конечном счете узнаем, только переступив через порог.
Вместе с тем дверь является таинственной ровно настолько, насколько таинственен мир по ту сторону двери. В этом отношении преддверие всегда проигрывало задверию. Задверие вообще - вещь странная, причем в буквальном смысле: нахождения на «той стороне». Эта странность не преодолевается, даже если войдя мы оставляем дверь за спиной, ибо стоит нам обернуться, как мы вновь перед дверями. Проникнув «по ту» сторону двери, мы оказались в пространстве «по сю» сторону, и мир за дверью вновь наполнился гулом бытия, потонув в ауре неизвестности.
Речь, разумеется, не идет о чисто транзитивных отношениях между преддверием и задверием. Дело вовсе не в формальном смысле этого «за» или «перед». Нет никакого смысла говорить о потустороннем мире, если, вступив в него, мы находим тот же самый. Преддверие и задверие должны различаться онтологически, а это значит, что в характере самого бытия «за» и «перед» должна быть фундаментальная разница.
Об этой разнице можно узнать из религиозных и философских источников. Для примера возьмем наиболее важный с точки зрения определяющего воздействия на философскую традицию текст поэмы Парменида «О природе». В проэмии к этому произведению автор рисует картину путешествия героя к «Вратам путей Дня и Ночи». В узуальном значении слово «проэмий» (греч.) означает «вступление», «зачин», но в окказиональном употреблении может означать начальный отрезок пути. Врата же служат местом разделения «мнимого» и «истинного» миров и перехода из одного в другой. «По эту» сторону - ложный обыденный мир смертных, где имеют место конечность, гибель и распад сущего. «По ту» сторону - мир истинного бытия, где царят вечный покой и совершенное единство. Это мир божественной размерности, в которую человек может войти, лишь свернув с «людской тропы», т. е. перестав мыслить человеческим образом.
Но что находит герой там, за дверью? Да, собственно говоря, ничего. Ничего из состава наличного опыта. Если бы Пармениду неким фантастическим образом был привит вкус к постмодернистским перформансам, то он, наверное, вложил бы в уста богини Дике предупреждающее: «За этой дверью ничего нет!» Нет ничего, кроме пустой области метафизического вопрошания, которую Парменид приоткрыл для европейского разума.
В поэме эта область зияет в раскрывшихся створах ворот, символизируя собой пробел (дыру) в структуре повседневности: «И они тотчас распахнулись и сотворили зиянье широкоразверстое створов». И это зияние отсылает не к сущему, которое всегда «то» или «это», а к бытию как таковому, не знающему разделения, не имеющему внутренних и внешних границ, а следовательно, дверей и переходов. За парменидовыми вратами - один сплошной и однородный мир бездверия.
Напротив, в мире, который Парменид именует «путем мнения», - сплошные переходы. По этой причине последний и есть путь в собственном смысле слова, поскольку предполагает множественность точек и возможность движения от одной точки к другой. А поскольку истинный мир не знает ни того, ни другого, то выражение «путь истины» оказывается чистым недоразумением. Правильной с точки зрения парменидовской онтологии являлась бы формула «путь к истине», которая означала бы, что наше движение к истине все еще лежит в области мнения - в преддверии.
Из сказанного следует, что мир преддверия создается тягой за горизонт (границы видимого) и стремлением вступить в отношения с потусторонним миром. Поэтому преддверие - это место внутренней сборки, место приготовления, выдвижения и приближения к решающему событию «за». Стремительный бег колесницы в проэмии и поступательное движение философа в платоновском мифе о пещере имеют общий мотив по-двига: смещения и блуждающего перехода. Мир преддверия простирается в топосах кривых троп. Это область мытарств и скитаний, заблуждения и греха. Но это и мир истории. В отличие от «плоского» задверия он имеет ширину и глубину. Перед какой бы дверью мы ни оказались, оглянувшись назад, мы можем обозреть широту и даль пройденного нами пути.
***В преддверии мы движимы нуждой, тоской и любопытством. Нас буквально тянет за дверь. Но именно в преддверии чего-либо мы чаще всего останавливаемся. Иногда боимся, иногда просто не смеем шагнуть, как это происходит с героями фильма Тарковского «Сталкер», которые, пройдя лабиринт преддверия (настоящее чистилище), останавливаются перед заветной дверью, за которой должны исполниться самые сокровенные желания.
Заминка перед дверью - ключевой момент преддверия. У нее имеется множество причин, в том числе утилитарных: подбор ключей, проверка документов, личный досмотр, торжественное перерезание ленточки, наконец. Заминка перед дверью обусловлена тем, что пересечение границы требует прав, которые либо получают (испрашивают), либо берут сами. Переступание через порог делает нас правыми или виновными, ибо артикуляция границы устанавливает правовое поле. Несанкционированный вход может быть квалифицирован как правонарушение, а взлом - как уголовное преступление.
Дверь символизирует границы наших возможностей и наших прав. Вот почему даже в открытую дверь либо ломятся, либо стучат. Стук в дверь - основной феномен преддверия, так же, как, впрочем, подслушивание или подглядывание сквозь щель, глазок или замочную скважину. В преддверии мы сталкиваемся с областью запретов. Замок, наложенный на дверь, а также прочие атрибуты ограниченного доступа - цепной пес, звонок и камеры слежения - конституируют дверь как привилегированный и вожделенный объект, а преддверие - как место объявления тайных желаний и явных запретов. Ключевым моментом нашего преддверного существования, таким образом, становится общение с замком или привратником (дверником, швейцаром, секьюрити, вахтером).
В лице привратника (чудища или человека) мы находим дверного медиума, в ментальную среду которого встроена программа распознавания «свой/чужой» и инструкция «впущать/не впущать». В лице привратника мы получаем персонифицированную дверь. Она не откроется, если наш визит не соответствует протоколу или если не произнесен пароль. Зачастую несанкционированное прохождение двери становится возможным только через труп привратника: через него победитель перешагивает, как через дверной порог. Отсюда происходит выражение «только через мой труп!».
Значительность фигуры привратника определяется значимостью двери и всего задверного мира. Если это небесные врата, то в качестве медиума выступают боги или архангелы, пророки или святые. «Я дверь овцам, - говорит Христос. - Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» [Ин. 10: 7-9].
Рассуждая о преддверии, мы стояли возле двери, говоря о ней самой.
II. Сама дверь
Как уже было сказано, дверь имеет двойную семантику, в силу чего она выступает в двух своих ипостасях: как отверстие и как затвор.
В качестве отверстия дверь присутствует в самом анатомическом коде человека: в уподоблении глазам, рту, анусу, вагине. Иллюстрацией таких аналогизирующих переносов является целый ряд пословиц и поговорок: «закрыть рот на замок»; «чужой рот - не свои ворота, не затворишь»; «как открывается дверь, так бы отворилась и эта жена».
Обычай закрывать веки усопшим - древнейшая общекультурная норма, связанная с поверьем, будто глаза покойника являются дверью в мир мертвых. Терминологическое замещение вагинального и анального отверстий дверным - характерный прием культурной кодировки табуированных терминов. Фрейд рассматривал дверь как феномен бессознательной символизации вагины и как наиболее повторяющийся элемент в символике сновидений, не предложив ничего экстраординарного. Он просто спроецировал на уровень бессознательного официальный и многократно испытанный (в христианских хрониках или новеллах эпохи Ренессанса) язык условностей. Скандально знаменитые средневековые пояса верности с их хитроумными замками и ключами лишь повторно конституируют вагинальное отверстие как дверь.
В другой своей ипостаси - в качестве затвора - дверь представляется преимущественно искусственной вещью, произведением «второй» природы. Дверью мог служить большой камень, которым древний человек затворял вход в пещеру, или обтесанная плита, охраняющая тело умершего в гробнице. Греческое θύρα (дверь) и θυρεός (камень, прямоугольный щит) имеют общую корневую основу. Таким камнем, согласно евангелистам, была заперта пещера, в которой после смерти было погребено тело Христа.
В процессе совершенствования функции охранения дверь постепенно приобретает ту оснастку, которая затем, эмансипируясь от собственно технической стороны дела, прочно входит в символику двери. Посаженная на поворотные петли, дверь становится воротами (от глагола «вращать»). Оснащенная всевозможными щеколдами, засовами и замками, она становится затвором. Наконец, модернизированная встроенными глазками и камерами наружного наблюдения, она приобретает функцию окна в паноптикуме современной культуры.
Оппозиция дверей и окон, где окно преимущественно служит для пропуска света, а дверь - для пропуска телесных предметов, весьма условна и носит характер культурной нормы. И окно, и дверь есть, прежде всего, место перехода через границу, в силу чего они оказываются функционально взаимозаменяемыми. Это обстоятельство точно подмечено в некоторых поговорках: «Заступи чёрту дверь, а он в окно»; «Муж - в двери ногою, а жена - в окно и с головою». Строго говоря, окно производно от двери, причем не только в сущностном, но и в утилитарном смысле. Современное окно - это та же поворачивающаяся в петлях и запирающаяся на щеколду стеклянная дверь. Ставни (приставленные снаружи дверцы) и форточка (дверь в окне), жалюзи и портьеры лишь подчеркивают эту производность.
***Всеми названными свойствами дверь обладает в силу того, что является местом отмыкания и замыкания границы, а стало быть, складкой по- и за-граничной территории. Из этой складки и рождаются те многочисленные значения, которые связаны со словом «дверь».
В латинском языке эта складка запечатлена в самой лингвистической форме. Слово foris, помимо значения «дверь», имеет также значение «вне, снаружи», нахождения «за пределами отечества» или «за городом». От него образовано слово forensic - «внешний, иноземный». Связывая пограничные территории (области), дверь становится местом их сборки. Отсюда вытекает другое значение прилагательного forensic - «рыночный, ярмарочный», что связано с тем, что рынки и ярмарки первоначально устраивались за чертой города или деревни, иногда прямо за городскими воротами.
Слово forum, обозначавшее сначала рыночную площадь, а затем центр общественной, политической, судебной и деловой жизни города, одного корня с foris. Форумом также именовалось преддверие гробницы. Таким образом, и в том, и в другом значении слово «форум» означает некую область при дверях. Наконец, единую корневую основу со словом «дверь» имеют такие слова, как foramen - «дыра, отверстие, яма» и fornix - «свод, арка; крытый ход». Fornix также имеет значение «развратник», т. е. человек, перешедший границу общественных норм, получивший, как говорится, «от ворот поворот» и живущий за городскими воротами на задворках общества.
Однако, как было отмечено выше, окончательно, то есть телеологически, дверь сбывается в переходе, в частности в перешагивании через порог, который символизирует собой дискретную область границы. Перешагивание есть акт дискредитации порога (границы). Именно это имеет в виду пророк Мухаммед, когда чертит пальцем ноги линию на песке, призывая своих последователей переступить через нее. Линия здесь символизирует дверь в новый мир, а переход - дискредитацию границы. Когда Христос говорит: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется», - он всего-навсего требует дискредитации тех границ, в которых человек сам себя держит. Христос поэтому есть пограничник наоборот: его миссия не в том, чтобы «держать границу на замке», а в том, чтобы совершить ее раскрытие.
III. Задверие
Так, задержавшись в дверях, мы незаметно подошли к третьей части нашего рассмотрения - к задверию.
А что там, за дверью? Опять-таки, там сама дверь, только с обратной стороны. Однако мы уже договорились, что нас интересует не формальный, а событийный смысл этих «за» и «перед».
Коль скоро двери отпираются и запираются, ограничивая доступ «на ту» сторону, задверие необходимо понимать как сферу сокрытого (таинственного) и оберегаемого.
К сокрытому относится то, что мы сами скрываем, называя это интимным, приватным или частным, и то, что и без того является сокрытым - священное. Сокрытое в обоих смыслах является оберегаемым. Самое свое мы бережем так же, как святое. Сокрытие и оберег, таким образом, раскрывают задверный мир как существующий в двух привилегированных формах - приватного и сакрального. Если домашняя дверь разделяет пространства приватного и публичного, то дверь культового сооружения является местом перехода из профанного мира в сакральный. Закрыв за собой домовую, мы покидаем пространство покоя, тишины и уединения. Мы отправляемся в публичный мир странствий и переходов, шумных манифестаций и борьбы. Оставив за спиной церковные врата, мы попадаем туда же, но как бы с другого входа.
Если в преддверии мы все еще вне «дома», в пути, в переходе, то в задверии мы «у себя дома». Если говорить об этом в терминах Хайдеггера, то основной характеристикой преддверного мира является заброшенность («бездомность») и соответствующая тяга домой. Дом в сущностном смысле - это обжитое и освоенное пространство нашего защищенного пребывания за дверью (жилище). Дверь дома впускает в охраняемое ею пространство своего, собственного. Здесь, в отличие от публичных мест, мы снимаем маски и позволяем себе быть такими, каковы мы есть. Домовые двери позволяют нам уединиться до полного одиночества. Благодаря им дом становится основной формой приватизации пространства.
Основная функция домовых дверей - охранение партикулярной территории и защита прав личности и собственности. Поэтому несанкционированное вторжение в приватную сферу дома или отдельной комнаты - всегда скандал. Скандалисты оттого хлопают дверью, что им на неё указывают как на нарушенную границу. Хлопок дверью означает, что нас не приняли за своих, что мы здесь (в задверии) чужие. Хлопок дверью также означает, что вторжение с самого начала было бесцеремонным: дескать, как открыл, так и закрою! Хлоп!
Хлопнуть дверью - то же самое, что открыть дверь пинком (формула бесцеремонного вторжения). Разница только в направлении движения. Пинок в дверь - не просто брутальное нарушение границы, ее символический взлом. Это, прежде всего, - демонстрация пренебрежения к задверию.
Отношение к двери дома во всех культурах отождествляется с отношением к его хозяевам - задверным жителям. Бросить камень в ворота или стегануть дверь хлыстом - значит выказать агрессию; плюнуть в дверь - значит оскорбить или проклясть; вымазать ворота дегтем - значит опозорить (например, невесту перед свадьбой). Акт насилия над дверью - наиболее распространенный вид насилия, самым мягким из которого является стук в дверь («Стуците и отворится!»). В дверь также можно требовательно барабанить, а можно просто взломать. «Хоть ноги изломать, а дверь выставить» - гласит русская поговорка. Самые кровавые преступления в истории человечества обычно начинались со взлома дверей и городских ворот. Поэтому кража со взломом в уголовном праве считается одним из самых серьезных и общественно опасных видов преступления. Хотя, как говорится, «двери всё вынесут».
Соответственно, восстановление частного порядка также происходит посредством отсылки к двери. Модальности этой отсылки разнообразны: от вежливого указания на дверь («закройте дверь с обратной стороны!») до силовых мероприятий - выставления или вышвыривания за дверь, спуска с лестницы и т. п.
Что же касается вторжения в сферу сакрального, то здесь дверь оказывается скорее проводником, нежели препятствием. Двери в сакральные миры принято держать открытыми. Эти двери и образуются как простое раскрытие сокрытого - как откровение. «Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее», - говорит Христос [Ин. 3:8].
Кстати, открытые двери (при закрытых окнах) - один из элементов похоронных обрядов. У хорватов, которые укладывали покойника на снятую с петель дверь, последняя самым непосредственным образом становилась проводником в загробный (т. е. задверный) мир.
Справедливости ради стоит сказать, что образ раскрытой мистической двери характерен в большей степени для монотеистических религий. Древние языческие культы отдавали предпочтение дверям закрытым. Крышка гроба, могильная плита, гробница, насыпной курган, пирамида с запутанным входом-лабиринтом представлялись вполне надежными способами закупорки задверного мира и оберега покоя как умерших, так и живых.
Нам трудно сказать, оберегом какой стороны мира в большей степени был озабочен древний человек. Важно другое: то, что за всем этим стоит сакрализация дверного проема. Мистическая дверь - это дверь между жизнью и смертью (или посмертной жизнью). Соответственно, прохождением через дверь символизировались два самых значимых процесса: рождение и умирание, а также возрождение к новой жизни. Об этом красноречиво свидетельствуют инициальные обряды перехода, в которых прохождению через дверь (порог) придавалось первостепенное значение. Шагнуть в дверь - значит родиться в новый мир. Не случайно, что открытие дверей и окон рассматривалось как магическое средство для облегчения родов. Что говорить, если само рождение как выход из родовых путей символизировалось как переход за/через дверь. «Какой зверь из двери выходит, а в дверь не входит?» - спрашивается в загадке.
Сакрализация задверного мира заставляет человека, стоящего у порога, в дверях, испытывать священный страх и трепет, профанация - совершать кражу со взломом. При этом не имеет значения, что крадется - частная собственность или личное время. Двери охраняют и берегут, пока мы сами в этом участвуем. Они участливо открываются перед нами или, наоборот, недружелюбно захлопываются в зависимости от нашего местопребывания и участия в бытии.
Событие двери - в событии перехода, а значит, и участвующего в нем человека: в событии стука, поиска ключа и отпирания замка, в событии просьбы и разрешения, мольбы и благодатного откровения. Дверь по-своему связывает божества и смертных, небо и землю. Раскрывшись, она впускает; впустив, охраняет. Дверь участвует в сложном лабиринте жизни. Лабиринт же (в одном из своих значений) представляет собой сложно устроенную машину заблуждения, имеющую структуру вход/переход/выход. Лабиринт начинается с двери и ею же заканчивается. Это особый мир междудверья. По сути, это многократно искривленный и запутанный туннель, а последний - растянутая «в глубину» дверь.
В силу данного обстоятельства прохождение лабиринта в инициальных обрядах подобно прохождению через дверь. Лабиринт - это просто более сложная модель двери, понятой в качестве места перехода. Прохождение лабиринта в древних обрядах означало рождение в новый мир. Заблудиться в лабиринте - то же самое, что застрять в дверях. Застрять в дверях - все равно, что стать затычкой в границе, которую дверям предназначено открывать. Все равно, что самому стать границей. Человеческий же удел, как об этом давно сказали философы, состоит в перешагивании границ. В этом смысле человек сам есть дверь - место сопряжения миров.
* Б. Гребенщиков. «Девочки танцуют одни…»
** Доктор философских наук, профессор Самарского университета
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 15 сентября 2022 года, № 17 (238)