Русский язык в эпоху перманентных перемен
Татьяна РОМАНОВА *
В России эпоха перемен имеет чуть ли не перманентный характер. Написанная сто лет назад книга лингвиста-слависта, члена-корреспондента АН СССР и Болгарской АН Афанасия Матвеевича Селищева «ЯЗЫК РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭПОХИ: ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ НАД РУССКИМ ЯЗЫКОМ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ (1917-1926)» (1928) не перестает быть актуальной. В советское время эта работа попала в разряд запрещенной литературы, а ее автор был арестован.
[Spoiler (click to open)]
В предисловии Селищев определяет цель исследования - «осветить различные стороны языковых переживаний последних лет». На основании изучения материалов советской прессы и записей живой русской речи разных сословий ученый определяет основные изменения, переживаемые русским языком в первое десятилетие после революционных событий. Автор показывает отношение к языковой стихии как к живому существу, на формирование и развитие которого влияют разнообразные социальные силы. Русская речь анализируется как одно из существеннейших явлений социальной жизни.
Афанасий Селищев
Книга Селищева - об истоках тенденций развития современного русского языка, у которого в описанный период изменились графика и орфография, лексика и стилистика, появились новые популярные способы словообразования, сформировались те особенности речи, которые до сих пор составляют достижения и проблемы нашего языка.
В то время в публичной сфере преобладали две формы речи: ораторская и ораторско-диалогическая. Выступая на митингах, собраниях и в печати, ораторы создавали эталон новой русской речи, на который ориентировалось все советское общество, усваивая новые слова, выражения и стилистику революционных текстов.
Селищев показал, как повлияла на развитие общенародного языка речь революционного авангарда и правящего аппарата. Авторитет центра требовал беспрекословного выполнения директив, отсюда следовало повторение в устной и письменной речи советских людей устойчивых выражений и лозунгов, использованных в речи партийных лидеров.
***
В этот период в языке закрепилось много военных терминов, которые приобрели переносные значения: классовая борьба, решительный бой, армия пролетариата, авангард рабочего класса, диктатура пролетариата, гвардия большевиков, штаб мировой революции, командир промышленности, трудовой фронт, передовой отряд молодежи.
Многие слова пришли из военно-морской сферы: держать курс, крепить союз, смычка, дрейфить («бояться»), братан/братишечка/братва. Слово путёвка расширило значение, обозначая в прошлом термин, который относился только к военным командировкам.
Необыкновенно широко стала использоваться аббревиация, которая считалась революционным способом образования слов: ГПУ - Главное политическое управление, ВАПП - Всероссийская ассоциация пролетарских писателей, зарплата, угрозыск, совкино и совдурак, стенгазета и она же стенгаз, нормалка - «нормальная школа», комнезам - «комитет незамужних». Ликпункты ликвидировали безграмотность.
Активно использовалась и суффиксация: кроме передовИКа, были еще низовИК и рядовИК, а также искрЯК - сторонник газеты «Искра»; партиЕЦ и партийКа, шкраб и шкрабКа - школьные работники.
Крестины заменялись на октябрИНы или звездИНы, на которых детям давали новые имена, например: Владилен, Будена, Бухарина, Сталина, Революция, Пурпур, Смычка, Денница и даже Террор - сокращенно Терка.
Авторитетные русские революционеры вышли из среды образованной интеллигенции. Многие из них после 1905 года жили в эмиграции, свободно говорили на иностранных языках. Это, прежде всего, обеспечило в их речи огромное количество заимствованной лексики и множество книжных элементов: баррикада, забастовка, бойкот, демонстрация, директивы, интернационал, марксизм, пролетариат, пропаганда... Многие термины заимствованы из наследия Великой французской революции: революция, революционер, коммуна, комиссар, бюрократия, террор, трибунал, декрет, мандат, антирелигиозный.
Чтобы сделать публицистические тексты понятными малообразованным слоям населения, в них вставляли пояснения: «Гегемон (руководитель) всей демократии». Появился целый ряд словарей иностранных слов. При этом газеты отмечали: «Слова иноязычного происхождения испещряют речь революционной деятельности иногда без необходимости». Ленин писал: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно».
Иноязычное влияние отразилось также на образовании новых слов и выражений, например: 1) стало популярно сложение корней без соединительной гласной, как в немецком языке: пионеротряд, детдвижение, дензнак, партработник; 2) предлог от начал употребляться подобно немецкому von: лиходей от оппортунизма, крестьянин от сохи; 3) появилось выражение пара лет в значении «несколько», как в немецком tin Paar Jahre. «Через пару лет мы / Журналом свяжем, я клянусь, / Всемирный… Что? Междупланетный / Всемолодёжный союз!» (Безыменский, 1924).
В речи неграмотных людей, которые осваивали иноязычную лексику на слух, она подвергалась искажениям: дихтатура - диктатура, олектрофикац - электрификация, призюдюм - президиум, виклигация неграмотных - ликвидация неграмотности, сплаатирывали - эксплуатировали. Многие крестьяне даже не понимали значений новых слов и комментировали их следующим образом: деклет - «это правительство бумажки пишет»; камунист/каменист - «кто в бога не верует»; консомолец/косомолец/косой/косорылы - «это тоже, как камунисты»; леволюция - «это новое слово»; сициализм/социализма - «это не знаю чево, а говорю иногда, - право, что ли?».
В общее употребление вошли прежде «деревенские» слова: парень (вм. «молодой человек»), ребята (вм. «молодые люди»), соответственно, и девчата, а также богатей, буржуй, склока, пьянка, пивнушка, учеба, лимон (вм. «миллион»), афёра, похабный, брякнуть, ляпнуть, хаять, околеть, хорохориться, наплевать, лодырничать, гнать деньги/деньгу/монету, сволочи, пока (вм. «до свидания»).
Российские революционеры, стараясь быть ближе к народным массам, не только широко использовали диалектную и сниженную просторечную лексику, но и не стеснялись употреблять фамильярные и грубые слова. Это был сознательный отказ от условностей бытовых приличий. Сталин прямо утверждал: «Человек я прямой и грубый».
Циничная ругань и мат имели широкое распространение в России послереволюционного периода. Фабрично-заводская молодежь стала считать слова воровского жаргона пролетарским языком. Журнал «Русский язык в школе» отмечал ненормативную речь комсомольцев: «Я надел клифт и колеса и пошел на малину к корешку».
В целом на общенациональный язык оказывали влияние демократизация общества, вовлечение в публичную сферу необразованных слоев населения и деклассированных элементов. Так, с одной стороны, развивался бюрократический протокольный язык, с его архаизмами и канцеляризмами, а с другой - просторечие и воровской жаргон, вульгаризмы, «блатная музыка». И то и другое вызывало неприятие и осуждалось прессой. «Надо геройство, надо умение, / чтоб выплыть из канцелярщины вязкой», - писал Маяковский в стихотворении «Искусственные люди» (1926).
О проблеме хорошей речи и необходимости исправить существующее положение в языке говорит Давид Рязанов: «Мы будем благодарны русскому дворянству в лице его лучших революционных представителей, русской революционной буржуазии в лице ее лучших представителей за то, что они выработали великий русский язык. Нам нужны хорошие издания наших классиков, чтобы рабочий класс мог усвоить это великое наследие... Мы разучились говорить на хорошем ядрёном русском языке. Мы до сих пор еще злоупотребляем советским птичьим языком».
***
Бесценный труд Афанасия Селищева бесконечно интересен как живой портрет языкового образа эпохи коренных перемен.
* Кандидат филологических наук, доцент Самарского университета.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 31 августа 2022 года, № 15-16 (236-237)
В России эпоха перемен имеет чуть ли не перманентный характер. Написанная сто лет назад книга лингвиста-слависта, члена-корреспондента АН СССР и Болгарской АН Афанасия Матвеевича Селищева «ЯЗЫК РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭПОХИ: ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ НАД РУССКИМ ЯЗЫКОМ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ (1917-1926)» (1928) не перестает быть актуальной. В советское время эта работа попала в разряд запрещенной литературы, а ее автор был арестован.
[Spoiler (click to open)]
В предисловии Селищев определяет цель исследования - «осветить различные стороны языковых переживаний последних лет». На основании изучения материалов советской прессы и записей живой русской речи разных сословий ученый определяет основные изменения, переживаемые русским языком в первое десятилетие после революционных событий. Автор показывает отношение к языковой стихии как к живому существу, на формирование и развитие которого влияют разнообразные социальные силы. Русская речь анализируется как одно из существеннейших явлений социальной жизни.
Афанасий Селищев
Книга Селищева - об истоках тенденций развития современного русского языка, у которого в описанный период изменились графика и орфография, лексика и стилистика, появились новые популярные способы словообразования, сформировались те особенности речи, которые до сих пор составляют достижения и проблемы нашего языка.
В то время в публичной сфере преобладали две формы речи: ораторская и ораторско-диалогическая. Выступая на митингах, собраниях и в печати, ораторы создавали эталон новой русской речи, на который ориентировалось все советское общество, усваивая новые слова, выражения и стилистику революционных текстов.
Селищев показал, как повлияла на развитие общенародного языка речь революционного авангарда и правящего аппарата. Авторитет центра требовал беспрекословного выполнения директив, отсюда следовало повторение в устной и письменной речи советских людей устойчивых выражений и лозунгов, использованных в речи партийных лидеров.
***
В этот период в языке закрепилось много военных терминов, которые приобрели переносные значения: классовая борьба, решительный бой, армия пролетариата, авангард рабочего класса, диктатура пролетариата, гвардия большевиков, штаб мировой революции, командир промышленности, трудовой фронт, передовой отряд молодежи.
Многие слова пришли из военно-морской сферы: держать курс, крепить союз, смычка, дрейфить («бояться»), братан/братишечка/братва. Слово путёвка расширило значение, обозначая в прошлом термин, который относился только к военным командировкам.
Необыкновенно широко стала использоваться аббревиация, которая считалась революционным способом образования слов: ГПУ - Главное политическое управление, ВАПП - Всероссийская ассоциация пролетарских писателей, зарплата, угрозыск, совкино и совдурак, стенгазета и она же стенгаз, нормалка - «нормальная школа», комнезам - «комитет незамужних». Ликпункты ликвидировали безграмотность.
Активно использовалась и суффиксация: кроме передовИКа, были еще низовИК и рядовИК, а также искрЯК - сторонник газеты «Искра»; партиЕЦ и партийКа, шкраб и шкрабКа - школьные работники.
Крестины заменялись на октябрИНы или звездИНы, на которых детям давали новые имена, например: Владилен, Будена, Бухарина, Сталина, Революция, Пурпур, Смычка, Денница и даже Террор - сокращенно Терка.
Авторитетные русские революционеры вышли из среды образованной интеллигенции. Многие из них после 1905 года жили в эмиграции, свободно говорили на иностранных языках. Это, прежде всего, обеспечило в их речи огромное количество заимствованной лексики и множество книжных элементов: баррикада, забастовка, бойкот, демонстрация, директивы, интернационал, марксизм, пролетариат, пропаганда... Многие термины заимствованы из наследия Великой французской революции: революция, революционер, коммуна, комиссар, бюрократия, террор, трибунал, декрет, мандат, антирелигиозный.
Чтобы сделать публицистические тексты понятными малообразованным слоям населения, в них вставляли пояснения: «Гегемон (руководитель) всей демократии». Появился целый ряд словарей иностранных слов. При этом газеты отмечали: «Слова иноязычного происхождения испещряют речь революционной деятельности иногда без необходимости». Ленин писал: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно».
Иноязычное влияние отразилось также на образовании новых слов и выражений, например: 1) стало популярно сложение корней без соединительной гласной, как в немецком языке: пионеротряд, детдвижение, дензнак, партработник; 2) предлог от начал употребляться подобно немецкому von: лиходей от оппортунизма, крестьянин от сохи; 3) появилось выражение пара лет в значении «несколько», как в немецком tin Paar Jahre. «Через пару лет мы / Журналом свяжем, я клянусь, / Всемирный… Что? Междупланетный / Всемолодёжный союз!» (Безыменский, 1924).
В речи неграмотных людей, которые осваивали иноязычную лексику на слух, она подвергалась искажениям: дихтатура - диктатура, олектрофикац - электрификация, призюдюм - президиум, виклигация неграмотных - ликвидация неграмотности, сплаатирывали - эксплуатировали. Многие крестьяне даже не понимали значений новых слов и комментировали их следующим образом: деклет - «это правительство бумажки пишет»; камунист/каменист - «кто в бога не верует»; консомолец/косомолец/косой/косорылы - «это тоже, как камунисты»; леволюция - «это новое слово»; сициализм/социализма - «это не знаю чево, а говорю иногда, - право, что ли?».
В общее употребление вошли прежде «деревенские» слова: парень (вм. «молодой человек»), ребята (вм. «молодые люди»), соответственно, и девчата, а также богатей, буржуй, склока, пьянка, пивнушка, учеба, лимон (вм. «миллион»), афёра, похабный, брякнуть, ляпнуть, хаять, околеть, хорохориться, наплевать, лодырничать, гнать деньги/деньгу/монету, сволочи, пока (вм. «до свидания»).
Российские революционеры, стараясь быть ближе к народным массам, не только широко использовали диалектную и сниженную просторечную лексику, но и не стеснялись употреблять фамильярные и грубые слова. Это был сознательный отказ от условностей бытовых приличий. Сталин прямо утверждал: «Человек я прямой и грубый».
Циничная ругань и мат имели широкое распространение в России послереволюционного периода. Фабрично-заводская молодежь стала считать слова воровского жаргона пролетарским языком. Журнал «Русский язык в школе» отмечал ненормативную речь комсомольцев: «Я надел клифт и колеса и пошел на малину к корешку».
В целом на общенациональный язык оказывали влияние демократизация общества, вовлечение в публичную сферу необразованных слоев населения и деклассированных элементов. Так, с одной стороны, развивался бюрократический протокольный язык, с его архаизмами и канцеляризмами, а с другой - просторечие и воровской жаргон, вульгаризмы, «блатная музыка». И то и другое вызывало неприятие и осуждалось прессой. «Надо геройство, надо умение, / чтоб выплыть из канцелярщины вязкой», - писал Маяковский в стихотворении «Искусственные люди» (1926).
О проблеме хорошей речи и необходимости исправить существующее положение в языке говорит Давид Рязанов: «Мы будем благодарны русскому дворянству в лице его лучших революционных представителей, русской революционной буржуазии в лице ее лучших представителей за то, что они выработали великий русский язык. Нам нужны хорошие издания наших классиков, чтобы рабочий класс мог усвоить это великое наследие... Мы разучились говорить на хорошем ядрёном русском языке. Мы до сих пор еще злоупотребляем советским птичьим языком».
***
Бесценный труд Афанасия Селищева бесконечно интересен как живой портрет языкового образа эпохи коренных перемен.
* Кандидат филологических наук, доцент Самарского университета.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 31 августа 2022 года, № 15-16 (236-237)