Три с половиной «Пира»
Герман ДЬЯКОНОВ **
Рубрика: Habent sua fata libelli *
То, что судьба книги напрямую связана с судьбою каждого из ее читателей, общеизвестно с античных времен. Но разве от авторов биографии книг так уж совсем и не зависят? На первый взгляд, в тот момент, когда перо писателя внесло последнюю правку, литературное произведение пускается в автономное плавание и автор бессилен что-либо сделать. Ведь не только, даже не столько сказанное слово не воробей. Еще больше не похоже на пернатое слово написанное, а в худшем случае напечатанное, то есть тиражированное.
Нельзя дважды написать одну и ту же книгу. Зато разные авторы могут написать разные книги с одинаковыми названиями. Таких книг не так уж и много, но вот озаглавленных «Пир» имеется как минимум четыре. И каждая из них соответствует как своему хронотопу, так и заголовку - правда, не всегда в полной мере.
Во главу, конечно же, ставим Платона. «Главным блюдом» его пира являются Сократ и запредельно вкусные философские беседы, которые ведут сотрапезники. Представители разных философских систем и школ мирно обсуждают дела, поведение и даже внешний облик богов. Не исключаю, что под влиянием этого диалога Плутархом были составлены «Застольные беседы».
Совсем иначе почти та же ситуация описана у блестящего, незаслуженно забытого даже современниками Лукиана Самосатского. А он, право слово, выдающийся сатирик и пародист и даже основатель жанра научной фантастики. Что же касается его «Пира», написанного не без оглядки на «Пир» Платона, то здесь тенденция ухудшения нравов, опошления добра и героизация позорного уже проявляет себя. Нет уже никакого запрета явлению трезвенника на пирушку приличных людей и нет запрета для него позднее разболтать всё и всем. Это Лукиан показывает во всей красе. И здесь собираются философы разных убеждений, но споры идут о том, где кому сидеть (вернее, возлежать), кому какой кусок предоставить. Конечно, идут и философские споры, которые скорее являются поводом для последующей глобальной драки. Непревзойденная пародия на ученых в смысле титулования, а не глубины познания. Кто где сидит, кто какой орган возглавляет. Тут не до богов.
Через тысячелетия откликнулась по обсуждаемой теме шотландская «женская» писательница Мюриел Спарк. Да, господа, нравы продолжают падать. Великосветская вечеринка здесь как шампур, на который нанизаны кусочки воровства, адюльтера, мошенничества и просто дешевой попсы. Однако занимательности в этом пире больше: какие философы, помилуйте! На дворе 21-й век, ЕГЭ, социальные сети, лайки и подкасты. Философы! Ф-ф-фу!
Наконец, на последнем месте - сборник рассказов Владимира Сорокина. Он тоже называется «Пир», но говорить о меню этой сомнительной трапезы в приличном обществе не стоит, тем более за столом. Зная про его неумеренную любовь к поеданию какашечек, я исключу сие произведение из моего списка, куда и попало оно лишь для того, чтобы поклонники Владимира Георгиевича не возмутились моим безобразным невниманием к гению. Да и пир здесь получится в духе последней (ох, надеюсь последней) инсталляции «глины» на Болотной. Лишь бы, убрав «Г.» с Болотной, не перенесли это на Самарскую.
* Книги имеют свою судьбу.
** Специалист по теории информатики.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 9 сентября 2021 года, № 17 (214)
Рубрика: Habent sua fata libelli *
То, что судьба книги напрямую связана с судьбою каждого из ее читателей, общеизвестно с античных времен. Но разве от авторов биографии книг так уж совсем и не зависят? На первый взгляд, в тот момент, когда перо писателя внесло последнюю правку, литературное произведение пускается в автономное плавание и автор бессилен что-либо сделать. Ведь не только, даже не столько сказанное слово не воробей. Еще больше не похоже на пернатое слово написанное, а в худшем случае напечатанное, то есть тиражированное.
Нельзя дважды написать одну и ту же книгу. Зато разные авторы могут написать разные книги с одинаковыми названиями. Таких книг не так уж и много, но вот озаглавленных «Пир» имеется как минимум четыре. И каждая из них соответствует как своему хронотопу, так и заголовку - правда, не всегда в полной мере.
Во главу, конечно же, ставим Платона. «Главным блюдом» его пира являются Сократ и запредельно вкусные философские беседы, которые ведут сотрапезники. Представители разных философских систем и школ мирно обсуждают дела, поведение и даже внешний облик богов. Не исключаю, что под влиянием этого диалога Плутархом были составлены «Застольные беседы».
Совсем иначе почти та же ситуация описана у блестящего, незаслуженно забытого даже современниками Лукиана Самосатского. А он, право слово, выдающийся сатирик и пародист и даже основатель жанра научной фантастики. Что же касается его «Пира», написанного не без оглядки на «Пир» Платона, то здесь тенденция ухудшения нравов, опошления добра и героизация позорного уже проявляет себя. Нет уже никакого запрета явлению трезвенника на пирушку приличных людей и нет запрета для него позднее разболтать всё и всем. Это Лукиан показывает во всей красе. И здесь собираются философы разных убеждений, но споры идут о том, где кому сидеть (вернее, возлежать), кому какой кусок предоставить. Конечно, идут и философские споры, которые скорее являются поводом для последующей глобальной драки. Непревзойденная пародия на ученых в смысле титулования, а не глубины познания. Кто где сидит, кто какой орган возглавляет. Тут не до богов.
Через тысячелетия откликнулась по обсуждаемой теме шотландская «женская» писательница Мюриел Спарк. Да, господа, нравы продолжают падать. Великосветская вечеринка здесь как шампур, на который нанизаны кусочки воровства, адюльтера, мошенничества и просто дешевой попсы. Однако занимательности в этом пире больше: какие философы, помилуйте! На дворе 21-й век, ЕГЭ, социальные сети, лайки и подкасты. Философы! Ф-ф-фу!
Наконец, на последнем месте - сборник рассказов Владимира Сорокина. Он тоже называется «Пир», но говорить о меню этой сомнительной трапезы в приличном обществе не стоит, тем более за столом. Зная про его неумеренную любовь к поеданию какашечек, я исключу сие произведение из моего списка, куда и попало оно лишь для того, чтобы поклонники Владимира Георгиевича не возмутились моим безобразным невниманием к гению. Да и пир здесь получится в духе последней (ох, надеюсь последней) инсталляции «глины» на Болотной. Лишь бы, убрав «Г.» с Болотной, не перенесли это на Самарскую.
* Книги имеют свою судьбу.
** Специалист по теории информатики.
Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» от 9 сентября 2021 года, № 17 (214)