Усадьба Родковщина
Родковщина - ещё одно название, отыскать которое не поможет ни одна современная карта. Эта усадьба на смолевичской земле навсегда осталась в славном прошлом литовского края. Её короткая, но яркая история неизвестна потомкам в полной мере и в должной степени, хотя события, происходившие здесь, были не только интересны, но и достойны того, чтобы быть особо отмечены в истории культуры всей Беларуси.
В 18 столетии Родковщина входила в состав владений великого гетмана литовского Михала Казимира Огинского. Этому влиятельнейшему магнату своего времени, претенденту на королевский престол Речи Посполитой, принадлежали в здешнем крае земли от местечка Бобр, что за Борисовом, до самого Игумена. Среди прочих своих титулов, Михал Огинский именовался также «графом на Смиловичах», и именно в это графство, вместе с другими землями на юго-запад от Минска, входила и Родковщина. Сам Огинский больше любил проводить время в своих резиденциях в Неборове в Польше и в Слониме. А непосредственно в Смиловичском графстве управляли его ближайшие соратники из литовской шляхты - полковник кавалерии и личный секретарь Франтишек Ошторп, и судья военного трибунала литовского Станислав Монюшко. Поначалу они были арендаторами во владениях Огинского, но в 1777 году приобрели земли Смиловичского графства в собственность. Обстоятельства этого удивительного дела описаны в рассказе о местечке Дукора, входившего в те же владения. Необходимо добавить, что в те годы у Михала Казимира Огинского было не лучшее финансово-политическое положение. Незадолго до продажи Смиловичского графства в 1771 году, он полностью проиграл Российской империи войну в рамках Барской конфедерации (что привело к первому разделу Речи Посполитой) и потратил на ведение неудачных боевых действий значительные финансовые средства. Поэтому он был вынужден распродать часть принадлежащих ему земель, в том числе, чтобы хоть частично покрыть накопившиеся долги.
После известного незаурядного эпизода раздела владений по жребию с Франтишком Ошторпом, Станислав Монюшко получил главную резиденцию бывшего графства в Смиловичах и целый ряд имений в окрестностях, среди которых была и достаточно отдалённая Родковщина, которая была даже ближе к Смолевичам, нежели к Смиловичам. В 1785 году Станислав, которому был уже 51 год, женился на 20-летней Еве Войниллович - дочери новогрудского ротмистра Флориана Войниловича. И, несмотря на то, что был уже немолод, создал семью на зависть многим молодым. С 1787 по 1805 год в семье Станислава и Евы родилось 16 (шестнадцать!) детей, из которых 11 было мужского пола! Сложно предположить, каким образом Станислав делил бы между ними всеми наследство, однако судьба распорядилась таким образом, что отца, умершего в 1807 году, пережили только шестеро сыновей. Согласно родовому преданию, каждому из них досталось в наследство по сто хат крепостных на территории бывшего смиловичского графства и сто тысяч российских рублей наличными деньгами. Родковщина досталась второму по старшинству сыну Станислава Монюшко Доминику.
Доминик Монюшко родился в 1788 году в родовой усадьбе в Смиловичах, там же получил первое образование - дома, а также в школе при монастыре ордена миссионеров в местечке. Затем он поступил в Виленский университет, который окончил после 1810 года со степенью доктора права. Однако посвятить себя интеллигентной карьере Доминик Монюшко сразу не смог, поскольку начался поход Наполеона Бонапарта в Россию. Он заставил присоединиться к нему всю патриотическую литовскую молодёжь, мечтавшую о возрождении под эгидой Наполеона Великого княжества Литовского. Среди них, конечно же, был и Доминик Монюшко. Он вступил в ряды армии Великого герцогства Варшавского и воевал там вначале в составе 3 полка конных стрельцов, а затем перешёл под командование… своего старшего брата Игнатия Монюшко в 21 полк конных стрельцов . Доминик отступил с родины вместе с армией Наполеона. Он воевал на стороне французского императора до самого его разгрома в 1816 году. После этого Доминик, воспользовавшись амнистией российского императора Александра I участникам наполеоновских войн, вернулся на родину, но он был твёрд в намерении посвятить свою жизнь свободе и прогрессу родного края теперь уже мирным путём. Для этого он задумал произвести в своих имениях глубокое социальное переустройство, которое по его замыслам должно было кардинально улучшить жизнь простых людей. Замыслы, надо сказать, были весьма смелыми, учитывая, что его имение Родковщина считалась довольно глухим и далёким от цивилизации местом. Но Доминик был полон решимости, о чём говорит, в том числе, и такой эпизод его жизни. - Будучи взаимно влюблённым в дочь соседского помещика из имения Королищевичи Станислава Прушинского Елену, он сознательно решил не связывать себя с ней брачными узами. Доминик считал, что семейная жизнь сделает его привязанным к обывательскому комфорту, и так он станет равнодушным к жизни и нуждам простого народа. Вместо этого он вознамерился всю свою жизнь посвятить улучшению образования и существования крестьян. А Елена Прушинская вышла замуж за его старшего брата Игнатия.
А Доминик Монюшко приступил к реформам в своём имении. Прежде всего, желая превратить своих крестьян в людей с моральными принципами, он упразднил всякие телесные наказания, заменив их на те, которые, по его мнению, соответствовали человеческому достоинству - штрафы, компенсации, отработки. Для разбора всех спорных дел в имении был создан специальный местный суд, в состав которого входили крестьяне. Доминик не заставлял крестьян отрабатывать повинности на своей земле. Вместо этого он разделил свою землю на ряд наделов, на которых крестьяне могли работать ради собственной выгоды за небольшой налог. Деньги с этого налога шли на церковь, содержание школ, аптеки и лечебницы, также открытых Домиником в Родковщине. Лечил людей здесь доктор медицины Доминик Позняк, который позже открыл свой кабинет уже в Минске. В родковщинской лечебнице появилась даже собственная химико-фармацевтическая лаборатория, заведовал которой некий Стиборский, который обучался химическим наукам в Париже, а позднее также открыл свою аптеку в Минске. Школ же в своих владениях Доминик Монюшко открыл несколько: в Родковщине была школа для мальчиков, а другом его фольварке неподалёку - Потичёво - находилась школа для девочек. Обучение в школах велось по самым передовым методикам своего времени, разработанными европейскими педагогами Иоганном Генрихом Песталоцци и Джозефом Ланкастером. Доминик Монюшко весьма поощрял, когда, в соответствии с ланкастерской системой обучения, выпускники его школы сами становились в ней учителями, либо просто обучали у себя дома членов своих семей. Таким образом, он хотел охватить образованием максимально широкое количество людей. Школы Монюшко замысливались не как некое отвлечённое предприятие, а имели и существенную практическую составляющую. Кроме основ религии, чтения, письма и счёта, в них изучали садоводство и огородничество, животноводство и пчеловодство, различные полезные в крестьянском хозяйстве ремёсла. Для учеников старших классов вводились история, география, практическая геометрия, особенно полезная при измерении наделов земли. Некоторые предметы в школе иногда преподавал лично сам Доминик Монюшко!
Доминик Монюшко. Литография с портрета Валентия Ваньковича.
Постепенно образовательные усилия начали давать результат, и Родковщина начинала приобретать в округе славу некоего цивилизационного оазиса среди тёмного окружения. Слава Родковщины дошла даже до самого Петербурга! Оттуда по поручению самого императора Николая I в Родковщину прибыл его флигель-адъютант, член Комитета устройства учебных заведений граф Сергей Строганов. Был очень большой риск, что представитель высших имперских властей отыщет в имении Монюшко какую-либо «крамолу» и заставит его свернуть все мероприятия. Однако, граф Строганов был по российским меркам человеком достаточно прогрессивным, он сам был учредителем первой в России бесплатной школы рисования, открытой для всех талантливых детей, независимо от их сословного происхождения. Поэтому нововведения Доминика Монюшко пришлись ему по душе и он отправил о них в Петербург весьма лестные отзывы.
К сожалению, реформы Доминика Монюшко остановила сама жизнь. Из-за того, что он всё время уделял повышению благосостояния своих крестьян, его собственное материальное положение только ухудшалось. Скромной должности игуменского межевого судьи, которую занимал Доминик, не хватало для содержания целого имения, а усадебные земли, как уже говорилось, были отданы в пользование крестьянам. В итоге накопившаяся масса долгов и недоимок заставила его передать имение в распоряжение долгового управляющего и отменить все свои прогрессивные нововведения. Крестьяне были очень разочарованы таким поворотом событий и даже подняли бунт, требуя возможности прежнего использования помещичьих земель, но поскольку это землепользование было основано не на юридических актах, а исключительно на доброй воле владельца усадьбы, им, естественно, было отказано. Сохранилась лишь школа для девочек в фольварке Потичёво, заботу о которой взял на себя брат Доминика Игнатий Монюшко. Он продолжал спонсировать её до 1853 года, но затем был вынужден упразднить и её.
Доминик Монюшко из своей усадьбы переехал жить в скромную квартиру в Минске. Здесь он переживал тяжелое крушение воплощения своих идеалов. Здесь его и застала страшная эпидемия холеры 1847 - 1848 годов, которая лютовала в то время во всём литовском крае. 24 августа 1848 года Доминик умер в Минске и был похоронен на кладбище на Золотой Горке, где в то время хоронили погибших от эпидемий, а вскоре появится каменный костёл в честь заступника всех болеющих - святого Роха. Узнав о кончине своего благодетеля, крестьяне Родковщины из своих средств установили на могиле Доминика скромный, но искренний памятник с надписью «От верноподданных крестьян». В конце 19 столетия исследователь литовской старины Адам Киркор написал: «Воспитанное Монюшкою поколение совершенно преобразилось. Это были умные, честные, трудолюбивые и нравственные земледельцы… И до сих пор крестьяне Родковщины во многом отличаются от своих соседей, а имя Монюшки и теперь высоко чтится в крестьянской среде».
После смерти Доминика Монюшко Родковщину приобрёл его брат Чеслав с женой Эльжбетой - правнучкой Яна Маджарского, знаменитого мастера-изготовителя слуцких поясов. Чеслав, родившийся в 1790 году, так же, как и его старшие братья, пошёл в 1812 году в наполеоновскую армию. Служил там, правда, не в боевых частях, а при штабе, поскольку из-за болезни (оспы) был лишён одного глаза. Позже он поддерживал восстание 1831 года за что был преследуем российскими властями. По наследству от отца Чеслав получил усадьбу Убель неподалёку от Смиловичей, но после смерти брата они с женой продали это имение и перебрались в Родковщину.
В социальном вопросе Чеслав был гораздо консервативнее Доминика. Ещё при его жизни он критиковал брата, считая, что тот попросту спускает деньги на ветер в своих антикрепостнических экспериментах. Поэтому никаких поблажек от нового хозяина, крестьяне Родковщины не дождались, при Чеславе там присутствовал традиционный для того времени уклад со всеми положенными повинностями и без каких-либо подарков в виде бесплатных школ, аптек и т.п.
Но зато Чеслав Монюшко построил в Родковщине красивую неоготическую часовню-усыпальницу. Сопутствовали этому печальные обстоятельства, а именно смерть его жены Эльжбеты в 1850 году, совсем вскоре после переезда. Кладбище в Родковщине находилось на опушке леса, со всех сторон окружавшего имение. Новая часовня посреди традиционных высоких деревянных крестов торжественно и печально украсило это место.
Часовня-усыпальница в Родковщине. Рисунок Яна-Казимира Монюшко, внука Чеслава, который часто бывал в Родковщине.
В 1861 году Чеслав Монюшко ставит в Родковщине новый памятный знак. Как ни критиковал он при жизни своего брата, как ни противился при жизни его начинаниям, но когда в 1861 году был издан манифест об отмене крепостного права, он не преминул заметить, что ещё 40 лет назад именно Доминик Монюшко самостоятельно сделал это в своём имении. На огромном, поистине грандиозном, камне-валуне была выбита надпись о том, что Доминик Монюшко основал в Родковщине агрономическую школу и упразднил крепостные порядки. Возможно, таким образом Чеслав хотел успокоить совесть, голос которой, вероятно, упрекал его за насмешки над братом, который опередил в прогрессивных мыслях и действиях своё общество.
Памятный валун, установленный Чеславом Монюшко в честь брата Доминика. Ныне находится в деревне Алесино.
В 1870 году в возрасте 80 лет скончался и сам Чеслав Монюшко, гроб его был захоронен в построенной им усыпальнице в Родковщине. Наследником имения был их единственный с Эльжбетой сын - знаменитейший Станислав Монюшко. Уже в то время он был живым классиком польской музыки из Литвы, дирижёром и директором оперного театра, профессором варшавского Музыкального интститута. Каждый год он бывал в Родковщине, навещая могилу матери (именно от неё он получил первые уроки музыки) и отца. Но теперь, когда у него появилась возможность стать единоличным владельцем усадьбы, он ей не воспользовался. Ведь у него и его семьи уже была сложившаяся, яркая, полная славы и признания жизнь в Варшаве. Его дети, внуки Чеслава, тоже не хотели менять городскую столичную жизнь на хозяйственные хлопоты в далёкой литовской провинции. Поэтому Родковщина была продана некоему британскому инженеру Якобу Гардинеру. Так окончилась славная эпоха векового владения этим имением родом Монюшек.
В последующие десятилетия ничем особенно примечательным новые хозяева Родковщины не отметились. Не исключено, что они и бывали-то здесь не чаще какого-нибудь одного раза в год, ведь некоторые из них не были не то что уроженцами литовского края, но даже и Российской империи. Отсутствие рачительных хозяев в имении сказалось, к несчастью, и на усыпальнице Монюшек, построенной совсем недавно. Уже к 1914 году она приобрела вид, привычный, скорее, для памятников, переживших советский погром. Но последний тогда ещё не начался, а жители Родковщины и окрестностей отличались, как писалось выше, особенной моральностью и культурой. Поэтому остаётся непонятным, кто и что довели родковщинскую усыпальницу до такого плачевного состояния ещё до первой мировой войны.
Руины часовни-усыпальницы в Родковщине. Фотография 1910-х годов.
После 1917 года в плачевном состоянии оказалась уже вся оккупированная большевиками Беларусь. Вся земля бывшего имения была национализирована и передана в колхоз. В усадебном доме сделали советскую школу, а вдоль проезжей дороги стали строится новые деревенские дома.
Усадебный дом в качестве школы просуществовал до 1941 года. Тогда во время наступления гитлеровских войск на СССР его сожгли отступавшие советские части, «чтобы не доставался немцам». Так делали со многими бывшими усадьбами в то время. Именно усадьбами, потому что построенные при своей власти здания большевики уничтожать по такому же принципу почему-то отказывались. Они так боялись занятия бывших усадеб немцами, что некоторые из них уничтожали даже после их отступления. Так было, например, в Наруцевичах и в Дукоре .
Во время второй мировой войны расположение Родковщины среди больших густых лесных массивов сыграло с ней печальную роль. С самого начала войны эти края облюбовали советские партизаны. Они безраздельно хозяйничали в деревне, реквизировали вещи и продовольствие, а в случае опасности успешно скрывались в лесах. По воспоминаниям жителей: «Мы сами голодали, спали на голой соломе, даже простыней не было, ведь все отдавали им». Самое печальное, что для немцев это всё считалось пособничеством партизанам и сотрудничеством с ними. Поначалу немцы действовали ещё относительно умеренно. Во время одной из антипартизанских акций весной 1943 года они, въехав в Родковщину по дороге со стороны деревни Верхмень, вступили в перестрелку с партизанами, выбили их из деревни, а затем сожгли несколько домов, из которых партизаны вели по ним огонь. Но, естественно, никакого серьёзного успеха в борьбе с партизанами в окрестностях Родковщины (как и во всей Беларуси) добиться им это не помогло. Поэтому уже летом того же 1943 года немцы предпринимают гораздо более жёсткую антипартизанскую акцию с задействованием авиации. Во время преследования одной из партизанских колонн Родковщина подверглась бомбёжке, из-за чего множество построек в деревне было разрушено. Местные жители, к счастью для них, успели спрятаться в ближайшем лесу.
Последний и фатальный удар война нанесла по Родковщине в ночь с 5 на 6 июля 1944 года. В то время прямо под Родковщиной, южнее деревни, образовался так называемый «минский котёл». Крупная группировка немецких войск, разбитая в июне 1944 г. на пространстве от Орши до Бобруйска, медленно отступавшая с непрерывными боями через переправу у местечка Березино , 4 июля упёрлась в уже занятый накануне советской армией Минск. Первые попытки немцев прорваться южнее города, чтобы уйти дальше на запад потерпели абсолютное фиаско, и они были вынуждены укрыться в лесах восточнее Минска. Некоторые немецкие части решили, что в сложившейся ситуации стоит попытать счастья в прорыве окружения и с противоположенного - северного - направления. Там их путь лежал через Родковщину.
Необходимо сказать, что в те дни окружение немцев ещё не было монолитным, поскольку советская армия сама только заняла эту территорию, и на некоторых участках ещё не успела создать прочные боевые позиции. Но шла интенсивная работа в этом направлении. Чтобы исключить возможность выхода немцев из окружения с севера, советское командование направило в район Родковщины и соседней деревни Пекалин противотанковый артиллерийский полк. Неизвестно, почему советское командование опасалось именно тяжёлой техники противника, ведь все танки и тяжёлые самоходные орудия немцы бросили по ходу отступления из-за отсутствия горючего и боеприпасов. Возможно, предполагалось, что артиллеристы, окопавшись на позициях, будут, словно в тире, расстреливать прорывающиеся вражеские машины с личным составом. Приказ выдвинутся с шоссе Минск-Москва на позиции у Родковщины и Пекалина был получен советским полком в ночь с 4 на 5 июля, однако по каким-то причинам осуществлять его они начали только ближе к вечеру 5 июля. Поздно вечером 5 июля части советского 873 полка с орудиями без пехотного охранения двигались со стороны деревни Верхмень через Ротковщину. Ровно в этот же самый момент через реку Уша переправлялись немецкие части из числа тех, которые решили попробовать обойти Минск с восточной и северной стороны. Советский полк, не успевший занять назначенных боевых позиций, был вынужден вести бой «с колёс». Бой с пытающимися прорваться немцами шёл всю ночь, и к рассвету советский полк был уже практически лишён всех орудий, нёс большие потери и находился на грани уничтожения. Но тогда к нему на помощь подошло стрелковое подкрепление, и немцы были вынуждены оставить свою попытку. На месте боя остались сотни трупов, искорёженные орудия и дымящиеся руины Родковщины…
Камень на месте боя в Родковщине (дата на камне не верна)
Кстати, местные жители выжили и в этой мясорубке, поскольку вовремя ушли в соседнюю деревню в 5-ти километрах от Родковщины. Их успели в этот день предупредить партизаны, которые в панике стали отступать из лесов, в которые нежданно-негаданно нагрянули десятки тысяч немецких войск. После боя они вернулись на пепелище.
«То, что осталось от нашей деревни, больше напоминало Куликово поле. Лежали везде трупы русских и немецких солдат, убитые лошади, разорвавшиеся снаряды и очень много целого оружия. Вся земля горела и дымилась, было жарко, и трупы людей и животных быстро разлагались. Немцев убитых мужчины сносили в ближайший окоп и закапывали, а русских солдат похоронили в одной большой могиле. Жить там было абсолютно невозможно, и сначала мы поселились в палатках. Выкапывали из земли уцелевшую картошку, собирали колоски ячменя, которые не успели сгореть. Уцелела одна печь, так около нее навес сделали, и односельчане готовили еду. Через несколько дней на фронт забрали всех оставшихся в живых мужчин, остались больные старики, женщины и дети. Чтобы как-то жить дальше, пришлось расходиться по родственникам и знакомым в другие деревни» - таковы были воспоминания последних жителей Родковщины.
Деревню не стали восстанавливать, а поле боя в мирные годы распахали под обычное поле. Но рядом с местом, где когда-то стоял усадебный дом, до наших дней осталось несколько холмов с благородными садовыми посадками, которые когда-то закладывались из деревьев и кустарников из французских и немецких питомников ещё Домиником Монюшко.
Вид на место, где когда-то находилась усадьба Родковщина
Главный сегодняшний символ Родковщины - огромная высокая лиственница, которая, несомненно, была посажена ещё при его жизни и, возможно, даже при его участии. Она осталась здесь, чтобы, пройдя через весь ад боевых действий и лишения советского времени, напоминать нам о древности и незаурядности этого места!
Двухсотлетняя лиственница в Родковщине
К сожалению, уже в наше время по непонятной причине вывезен из Родковщины памятный валун в честь Доминика Монюшко, а также надгробный камень с родковщинского кладбища - единственный остававшийся след усыпальницы Монюшек. Эти камни были сложены в деревне Алесино безо всякого упоминания о том, чем они являются. А в самой Родковщине был открыт камень с табличкой о случившемся здесь бое (с неправильно указанной датой). Очень жаль, что памятный валун Доминика Монюшко не лежит рядом с ним, ведь всё это единая история одного замечательного, но забытого ныне места…
В 18 столетии Родковщина входила в состав владений великого гетмана литовского Михала Казимира Огинского. Этому влиятельнейшему магнату своего времени, претенденту на королевский престол Речи Посполитой, принадлежали в здешнем крае земли от местечка Бобр, что за Борисовом, до самого Игумена. Среди прочих своих титулов, Михал Огинский именовался также «графом на Смиловичах», и именно в это графство, вместе с другими землями на юго-запад от Минска, входила и Родковщина. Сам Огинский больше любил проводить время в своих резиденциях в Неборове в Польше и в Слониме. А непосредственно в Смиловичском графстве управляли его ближайшие соратники из литовской шляхты - полковник кавалерии и личный секретарь Франтишек Ошторп, и судья военного трибунала литовского Станислав Монюшко. Поначалу они были арендаторами во владениях Огинского, но в 1777 году приобрели земли Смиловичского графства в собственность. Обстоятельства этого удивительного дела описаны в рассказе о местечке Дукора, входившего в те же владения. Необходимо добавить, что в те годы у Михала Казимира Огинского было не лучшее финансово-политическое положение. Незадолго до продажи Смиловичского графства в 1771 году, он полностью проиграл Российской империи войну в рамках Барской конфедерации (что привело к первому разделу Речи Посполитой) и потратил на ведение неудачных боевых действий значительные финансовые средства. Поэтому он был вынужден распродать часть принадлежащих ему земель, в том числе, чтобы хоть частично покрыть накопившиеся долги.
После известного незаурядного эпизода раздела владений по жребию с Франтишком Ошторпом, Станислав Монюшко получил главную резиденцию бывшего графства в Смиловичах и целый ряд имений в окрестностях, среди которых была и достаточно отдалённая Родковщина, которая была даже ближе к Смолевичам, нежели к Смиловичам. В 1785 году Станислав, которому был уже 51 год, женился на 20-летней Еве Войниллович - дочери новогрудского ротмистра Флориана Войниловича. И, несмотря на то, что был уже немолод, создал семью на зависть многим молодым. С 1787 по 1805 год в семье Станислава и Евы родилось 16 (шестнадцать!) детей, из которых 11 было мужского пола! Сложно предположить, каким образом Станислав делил бы между ними всеми наследство, однако судьба распорядилась таким образом, что отца, умершего в 1807 году, пережили только шестеро сыновей. Согласно родовому преданию, каждому из них досталось в наследство по сто хат крепостных на территории бывшего смиловичского графства и сто тысяч российских рублей наличными деньгами. Родковщина досталась второму по старшинству сыну Станислава Монюшко Доминику.
Доминик Монюшко родился в 1788 году в родовой усадьбе в Смиловичах, там же получил первое образование - дома, а также в школе при монастыре ордена миссионеров в местечке. Затем он поступил в Виленский университет, который окончил после 1810 года со степенью доктора права. Однако посвятить себя интеллигентной карьере Доминик Монюшко сразу не смог, поскольку начался поход Наполеона Бонапарта в Россию. Он заставил присоединиться к нему всю патриотическую литовскую молодёжь, мечтавшую о возрождении под эгидой Наполеона Великого княжества Литовского. Среди них, конечно же, был и Доминик Монюшко. Он вступил в ряды армии Великого герцогства Варшавского и воевал там вначале в составе 3 полка конных стрельцов, а затем перешёл под командование… своего старшего брата Игнатия Монюшко в 21 полк конных стрельцов . Доминик отступил с родины вместе с армией Наполеона. Он воевал на стороне французского императора до самого его разгрома в 1816 году. После этого Доминик, воспользовавшись амнистией российского императора Александра I участникам наполеоновских войн, вернулся на родину, но он был твёрд в намерении посвятить свою жизнь свободе и прогрессу родного края теперь уже мирным путём. Для этого он задумал произвести в своих имениях глубокое социальное переустройство, которое по его замыслам должно было кардинально улучшить жизнь простых людей. Замыслы, надо сказать, были весьма смелыми, учитывая, что его имение Родковщина считалась довольно глухим и далёким от цивилизации местом. Но Доминик был полон решимости, о чём говорит, в том числе, и такой эпизод его жизни. - Будучи взаимно влюблённым в дочь соседского помещика из имения Королищевичи Станислава Прушинского Елену, он сознательно решил не связывать себя с ней брачными узами. Доминик считал, что семейная жизнь сделает его привязанным к обывательскому комфорту, и так он станет равнодушным к жизни и нуждам простого народа. Вместо этого он вознамерился всю свою жизнь посвятить улучшению образования и существования крестьян. А Елена Прушинская вышла замуж за его старшего брата Игнатия.
А Доминик Монюшко приступил к реформам в своём имении. Прежде всего, желая превратить своих крестьян в людей с моральными принципами, он упразднил всякие телесные наказания, заменив их на те, которые, по его мнению, соответствовали человеческому достоинству - штрафы, компенсации, отработки. Для разбора всех спорных дел в имении был создан специальный местный суд, в состав которого входили крестьяне. Доминик не заставлял крестьян отрабатывать повинности на своей земле. Вместо этого он разделил свою землю на ряд наделов, на которых крестьяне могли работать ради собственной выгоды за небольшой налог. Деньги с этого налога шли на церковь, содержание школ, аптеки и лечебницы, также открытых Домиником в Родковщине. Лечил людей здесь доктор медицины Доминик Позняк, который позже открыл свой кабинет уже в Минске. В родковщинской лечебнице появилась даже собственная химико-фармацевтическая лаборатория, заведовал которой некий Стиборский, который обучался химическим наукам в Париже, а позднее также открыл свою аптеку в Минске. Школ же в своих владениях Доминик Монюшко открыл несколько: в Родковщине была школа для мальчиков, а другом его фольварке неподалёку - Потичёво - находилась школа для девочек. Обучение в школах велось по самым передовым методикам своего времени, разработанными европейскими педагогами Иоганном Генрихом Песталоцци и Джозефом Ланкастером. Доминик Монюшко весьма поощрял, когда, в соответствии с ланкастерской системой обучения, выпускники его школы сами становились в ней учителями, либо просто обучали у себя дома членов своих семей. Таким образом, он хотел охватить образованием максимально широкое количество людей. Школы Монюшко замысливались не как некое отвлечённое предприятие, а имели и существенную практическую составляющую. Кроме основ религии, чтения, письма и счёта, в них изучали садоводство и огородничество, животноводство и пчеловодство, различные полезные в крестьянском хозяйстве ремёсла. Для учеников старших классов вводились история, география, практическая геометрия, особенно полезная при измерении наделов земли. Некоторые предметы в школе иногда преподавал лично сам Доминик Монюшко!
Доминик Монюшко. Литография с портрета Валентия Ваньковича.
Постепенно образовательные усилия начали давать результат, и Родковщина начинала приобретать в округе славу некоего цивилизационного оазиса среди тёмного окружения. Слава Родковщины дошла даже до самого Петербурга! Оттуда по поручению самого императора Николая I в Родковщину прибыл его флигель-адъютант, член Комитета устройства учебных заведений граф Сергей Строганов. Был очень большой риск, что представитель высших имперских властей отыщет в имении Монюшко какую-либо «крамолу» и заставит его свернуть все мероприятия. Однако, граф Строганов был по российским меркам человеком достаточно прогрессивным, он сам был учредителем первой в России бесплатной школы рисования, открытой для всех талантливых детей, независимо от их сословного происхождения. Поэтому нововведения Доминика Монюшко пришлись ему по душе и он отправил о них в Петербург весьма лестные отзывы.
К сожалению, реформы Доминика Монюшко остановила сама жизнь. Из-за того, что он всё время уделял повышению благосостояния своих крестьян, его собственное материальное положение только ухудшалось. Скромной должности игуменского межевого судьи, которую занимал Доминик, не хватало для содержания целого имения, а усадебные земли, как уже говорилось, были отданы в пользование крестьянам. В итоге накопившаяся масса долгов и недоимок заставила его передать имение в распоряжение долгового управляющего и отменить все свои прогрессивные нововведения. Крестьяне были очень разочарованы таким поворотом событий и даже подняли бунт, требуя возможности прежнего использования помещичьих земель, но поскольку это землепользование было основано не на юридических актах, а исключительно на доброй воле владельца усадьбы, им, естественно, было отказано. Сохранилась лишь школа для девочек в фольварке Потичёво, заботу о которой взял на себя брат Доминика Игнатий Монюшко. Он продолжал спонсировать её до 1853 года, но затем был вынужден упразднить и её.
Доминик Монюшко из своей усадьбы переехал жить в скромную квартиру в Минске. Здесь он переживал тяжелое крушение воплощения своих идеалов. Здесь его и застала страшная эпидемия холеры 1847 - 1848 годов, которая лютовала в то время во всём литовском крае. 24 августа 1848 года Доминик умер в Минске и был похоронен на кладбище на Золотой Горке, где в то время хоронили погибших от эпидемий, а вскоре появится каменный костёл в честь заступника всех болеющих - святого Роха. Узнав о кончине своего благодетеля, крестьяне Родковщины из своих средств установили на могиле Доминика скромный, но искренний памятник с надписью «От верноподданных крестьян». В конце 19 столетия исследователь литовской старины Адам Киркор написал: «Воспитанное Монюшкою поколение совершенно преобразилось. Это были умные, честные, трудолюбивые и нравственные земледельцы… И до сих пор крестьяне Родковщины во многом отличаются от своих соседей, а имя Монюшки и теперь высоко чтится в крестьянской среде».
После смерти Доминика Монюшко Родковщину приобрёл его брат Чеслав с женой Эльжбетой - правнучкой Яна Маджарского, знаменитого мастера-изготовителя слуцких поясов. Чеслав, родившийся в 1790 году, так же, как и его старшие братья, пошёл в 1812 году в наполеоновскую армию. Служил там, правда, не в боевых частях, а при штабе, поскольку из-за болезни (оспы) был лишён одного глаза. Позже он поддерживал восстание 1831 года за что был преследуем российскими властями. По наследству от отца Чеслав получил усадьбу Убель неподалёку от Смиловичей, но после смерти брата они с женой продали это имение и перебрались в Родковщину.
В социальном вопросе Чеслав был гораздо консервативнее Доминика. Ещё при его жизни он критиковал брата, считая, что тот попросту спускает деньги на ветер в своих антикрепостнических экспериментах. Поэтому никаких поблажек от нового хозяина, крестьяне Родковщины не дождались, при Чеславе там присутствовал традиционный для того времени уклад со всеми положенными повинностями и без каких-либо подарков в виде бесплатных школ, аптек и т.п.
Но зато Чеслав Монюшко построил в Родковщине красивую неоготическую часовню-усыпальницу. Сопутствовали этому печальные обстоятельства, а именно смерть его жены Эльжбеты в 1850 году, совсем вскоре после переезда. Кладбище в Родковщине находилось на опушке леса, со всех сторон окружавшего имение. Новая часовня посреди традиционных высоких деревянных крестов торжественно и печально украсило это место.
Часовня-усыпальница в Родковщине. Рисунок Яна-Казимира Монюшко, внука Чеслава, который часто бывал в Родковщине.
В 1861 году Чеслав Монюшко ставит в Родковщине новый памятный знак. Как ни критиковал он при жизни своего брата, как ни противился при жизни его начинаниям, но когда в 1861 году был издан манифест об отмене крепостного права, он не преминул заметить, что ещё 40 лет назад именно Доминик Монюшко самостоятельно сделал это в своём имении. На огромном, поистине грандиозном, камне-валуне была выбита надпись о том, что Доминик Монюшко основал в Родковщине агрономическую школу и упразднил крепостные порядки. Возможно, таким образом Чеслав хотел успокоить совесть, голос которой, вероятно, упрекал его за насмешки над братом, который опередил в прогрессивных мыслях и действиях своё общество.
Памятный валун, установленный Чеславом Монюшко в честь брата Доминика. Ныне находится в деревне Алесино.
В 1870 году в возрасте 80 лет скончался и сам Чеслав Монюшко, гроб его был захоронен в построенной им усыпальнице в Родковщине. Наследником имения был их единственный с Эльжбетой сын - знаменитейший Станислав Монюшко. Уже в то время он был живым классиком польской музыки из Литвы, дирижёром и директором оперного театра, профессором варшавского Музыкального интститута. Каждый год он бывал в Родковщине, навещая могилу матери (именно от неё он получил первые уроки музыки) и отца. Но теперь, когда у него появилась возможность стать единоличным владельцем усадьбы, он ей не воспользовался. Ведь у него и его семьи уже была сложившаяся, яркая, полная славы и признания жизнь в Варшаве. Его дети, внуки Чеслава, тоже не хотели менять городскую столичную жизнь на хозяйственные хлопоты в далёкой литовской провинции. Поэтому Родковщина была продана некоему британскому инженеру Якобу Гардинеру. Так окончилась славная эпоха векового владения этим имением родом Монюшек.
В последующие десятилетия ничем особенно примечательным новые хозяева Родковщины не отметились. Не исключено, что они и бывали-то здесь не чаще какого-нибудь одного раза в год, ведь некоторые из них не были не то что уроженцами литовского края, но даже и Российской империи. Отсутствие рачительных хозяев в имении сказалось, к несчастью, и на усыпальнице Монюшек, построенной совсем недавно. Уже к 1914 году она приобрела вид, привычный, скорее, для памятников, переживших советский погром. Но последний тогда ещё не начался, а жители Родковщины и окрестностей отличались, как писалось выше, особенной моральностью и культурой. Поэтому остаётся непонятным, кто и что довели родковщинскую усыпальницу до такого плачевного состояния ещё до первой мировой войны.
Руины часовни-усыпальницы в Родковщине. Фотография 1910-х годов.
После 1917 года в плачевном состоянии оказалась уже вся оккупированная большевиками Беларусь. Вся земля бывшего имения была национализирована и передана в колхоз. В усадебном доме сделали советскую школу, а вдоль проезжей дороги стали строится новые деревенские дома.
Усадебный дом в качестве школы просуществовал до 1941 года. Тогда во время наступления гитлеровских войск на СССР его сожгли отступавшие советские части, «чтобы не доставался немцам». Так делали со многими бывшими усадьбами в то время. Именно усадьбами, потому что построенные при своей власти здания большевики уничтожать по такому же принципу почему-то отказывались. Они так боялись занятия бывших усадеб немцами, что некоторые из них уничтожали даже после их отступления. Так было, например, в Наруцевичах и в Дукоре .
Во время второй мировой войны расположение Родковщины среди больших густых лесных массивов сыграло с ней печальную роль. С самого начала войны эти края облюбовали советские партизаны. Они безраздельно хозяйничали в деревне, реквизировали вещи и продовольствие, а в случае опасности успешно скрывались в лесах. По воспоминаниям жителей: «Мы сами голодали, спали на голой соломе, даже простыней не было, ведь все отдавали им». Самое печальное, что для немцев это всё считалось пособничеством партизанам и сотрудничеством с ними. Поначалу немцы действовали ещё относительно умеренно. Во время одной из антипартизанских акций весной 1943 года они, въехав в Родковщину по дороге со стороны деревни Верхмень, вступили в перестрелку с партизанами, выбили их из деревни, а затем сожгли несколько домов, из которых партизаны вели по ним огонь. Но, естественно, никакого серьёзного успеха в борьбе с партизанами в окрестностях Родковщины (как и во всей Беларуси) добиться им это не помогло. Поэтому уже летом того же 1943 года немцы предпринимают гораздо более жёсткую антипартизанскую акцию с задействованием авиации. Во время преследования одной из партизанских колонн Родковщина подверглась бомбёжке, из-за чего множество построек в деревне было разрушено. Местные жители, к счастью для них, успели спрятаться в ближайшем лесу.
Последний и фатальный удар война нанесла по Родковщине в ночь с 5 на 6 июля 1944 года. В то время прямо под Родковщиной, южнее деревни, образовался так называемый «минский котёл». Крупная группировка немецких войск, разбитая в июне 1944 г. на пространстве от Орши до Бобруйска, медленно отступавшая с непрерывными боями через переправу у местечка Березино , 4 июля упёрлась в уже занятый накануне советской армией Минск. Первые попытки немцев прорваться южнее города, чтобы уйти дальше на запад потерпели абсолютное фиаско, и они были вынуждены укрыться в лесах восточнее Минска. Некоторые немецкие части решили, что в сложившейся ситуации стоит попытать счастья в прорыве окружения и с противоположенного - северного - направления. Там их путь лежал через Родковщину.
Необходимо сказать, что в те дни окружение немцев ещё не было монолитным, поскольку советская армия сама только заняла эту территорию, и на некоторых участках ещё не успела создать прочные боевые позиции. Но шла интенсивная работа в этом направлении. Чтобы исключить возможность выхода немцев из окружения с севера, советское командование направило в район Родковщины и соседней деревни Пекалин противотанковый артиллерийский полк. Неизвестно, почему советское командование опасалось именно тяжёлой техники противника, ведь все танки и тяжёлые самоходные орудия немцы бросили по ходу отступления из-за отсутствия горючего и боеприпасов. Возможно, предполагалось, что артиллеристы, окопавшись на позициях, будут, словно в тире, расстреливать прорывающиеся вражеские машины с личным составом. Приказ выдвинутся с шоссе Минск-Москва на позиции у Родковщины и Пекалина был получен советским полком в ночь с 4 на 5 июля, однако по каким-то причинам осуществлять его они начали только ближе к вечеру 5 июля. Поздно вечером 5 июля части советского 873 полка с орудиями без пехотного охранения двигались со стороны деревни Верхмень через Ротковщину. Ровно в этот же самый момент через реку Уша переправлялись немецкие части из числа тех, которые решили попробовать обойти Минск с восточной и северной стороны. Советский полк, не успевший занять назначенных боевых позиций, был вынужден вести бой «с колёс». Бой с пытающимися прорваться немцами шёл всю ночь, и к рассвету советский полк был уже практически лишён всех орудий, нёс большие потери и находился на грани уничтожения. Но тогда к нему на помощь подошло стрелковое подкрепление, и немцы были вынуждены оставить свою попытку. На месте боя остались сотни трупов, искорёженные орудия и дымящиеся руины Родковщины…
Камень на месте боя в Родковщине (дата на камне не верна)
Кстати, местные жители выжили и в этой мясорубке, поскольку вовремя ушли в соседнюю деревню в 5-ти километрах от Родковщины. Их успели в этот день предупредить партизаны, которые в панике стали отступать из лесов, в которые нежданно-негаданно нагрянули десятки тысяч немецких войск. После боя они вернулись на пепелище.
«То, что осталось от нашей деревни, больше напоминало Куликово поле. Лежали везде трупы русских и немецких солдат, убитые лошади, разорвавшиеся снаряды и очень много целого оружия. Вся земля горела и дымилась, было жарко, и трупы людей и животных быстро разлагались. Немцев убитых мужчины сносили в ближайший окоп и закапывали, а русских солдат похоронили в одной большой могиле. Жить там было абсолютно невозможно, и сначала мы поселились в палатках. Выкапывали из земли уцелевшую картошку, собирали колоски ячменя, которые не успели сгореть. Уцелела одна печь, так около нее навес сделали, и односельчане готовили еду. Через несколько дней на фронт забрали всех оставшихся в живых мужчин, остались больные старики, женщины и дети. Чтобы как-то жить дальше, пришлось расходиться по родственникам и знакомым в другие деревни» - таковы были воспоминания последних жителей Родковщины.
Деревню не стали восстанавливать, а поле боя в мирные годы распахали под обычное поле. Но рядом с местом, где когда-то стоял усадебный дом, до наших дней осталось несколько холмов с благородными садовыми посадками, которые когда-то закладывались из деревьев и кустарников из французских и немецких питомников ещё Домиником Монюшко.
Вид на место, где когда-то находилась усадьба Родковщина
Главный сегодняшний символ Родковщины - огромная высокая лиственница, которая, несомненно, была посажена ещё при его жизни и, возможно, даже при его участии. Она осталась здесь, чтобы, пройдя через весь ад боевых действий и лишения советского времени, напоминать нам о древности и незаурядности этого места!
Двухсотлетняя лиственница в Родковщине
К сожалению, уже в наше время по непонятной причине вывезен из Родковщины памятный валун в честь Доминика Монюшко, а также надгробный камень с родковщинского кладбища - единственный остававшийся след усыпальницы Монюшек. Эти камни были сложены в деревне Алесино безо всякого упоминания о том, чем они являются. А в самой Родковщине был открыт камень с табличкой о случившемся здесь бое (с неправильно указанной датой). Очень жаль, что памятный валун Доминика Монюшко не лежит рядом с ним, ведь всё это единая история одного замечательного, но забытого ныне места…